Игорь Григорьян - Иллюзия

— Хм, но это то что он не делает — не боится, не ошибается, не завидует и так далее, — я даже немного приуныл, — а есть какой-то безошибочный признак именно действия, а не бездействия, то есть без частички не?

— Нет, — акула смотрела прямо мне в глаза, — когда вы его услышите, то станете им самим, и вы сами наделите его полномочиями действий. А пока что мы знаем только то, чего он никогда не может сделать по определению.

— Но как не ошибиться и знать что это точно он?

— Он звучит только в тишине, — Агафья Тихоновна отвела взгляд, — только в полной тишине.

Я замолчал и закрыл глаза.

— Еще никто не заблудился, следуя своему внутреннему голосу, — добавила она, — когда вы услышите, то не ошибетесь.

— Но…

— Никаких но, — акула перебила меня, — помните основное — ваш внутренний голос полностью лишен страхов, волнений, и всех, даже самых маленьких переживаний.

— Всех?

— Абсолютно. В Мире внутренних голосов страхов и переживаний не существует. Их просто нет.

Артак кружил в ярко-синем небе, заслоняя собой то одно, то сразу несколько солнц, и по-моему, понимал много больше меня.

Не зря же он, своими действиями и делами выбрал образ существа, умеющего подниматься ввысь. Не только над планетой, но и над Сознанием. А может он и был формой общего Сознания, принявшей облик дракона? Или он был Любовью? Молчаливой, и от этого самой что ни на есть истинной. Ведь все настоящее — как счастье, так и горе — всегда безмолвно.

Попив чай, и таким образом немного подкрепившись, мы засобирались в путь. Вещей у нас было немного — только рюкзак с красками и немного Времени в двух бутылочках. Я достаточно быстро справился с застежками на рюкзаке и повесил его на спину.

— Куда мы отправимся?

— Вперед, — Агафья Тихоновна как-то неопределенно указала вдаль, — только вперед.

— Но в каком направлении? — я крутил головой по сторонам и видел только одинаковую, уходящую вдаль зеленую равнину.

— Это совсем неважно. При движении вперед важны только действия, а не их направление, — акула уже залезла на дракона и ждала меня там. Увидев на моем лице недоумение, она проговорила:

— Имея летающего дракона глупо идти пешком, не так ли?

Артак подставил мне крыло, по которому я смог быстро забраться на его спину. Дракон взмыл вверх столь стремительно что закружилась голова. Акула потянулась куда-то вверх, что-то щелкнуло, и я увидел у нее в плавнике мой зонт, целый и невредимый, но уже сложенный. Он был бесцветный, мой зонт. Его горошины, каким-то волшебным и непостижимым образом продолжали ярко светиться в небе, и судя по всему наш путь лежал именно туда. Вверх, по дороге к одному из Солнц.

Земля скрылась из виду достаточно быстро, но мы продолжали лететь вдаль от планеты с неизменной и невероятной скоростью, однако, если мерить расстояние на глаз, то к солнцам нам так и не удалось приблизиться. Ни на километр. Да что там километр, ни на один метр. Они продолжали величаво висеть на одинаковом расстоянии от нас, тускло поблескивая красным. Возможно, эти зонтичные звезды были настолько далеки, что даже огромная скорость, с которой мы двигались, не могла перечеркнуть это расстояние. А может быть — это был край этого Мира, край, которого нельзя достичь по определению.

— Что происходит? — я повернулся к Агафье Тихоновне, и кивая на зонт и горящие в небе солнца, спросил, — почему так?

— Почему солнца остались светить, если я забрала небосвод? — акула засмеялась, — потому что в вашем восприятии эти светила уже реальны. Ваше Сознание приняло данный Мир, а приняв — дало ему, Миру, настоящую Жизнь.

— Значит я творец этой Вселенной? — от удивления я широко открыл глаза, но тут же подумал что это несправедливо — приписывать создание всего Мира себе одному, и тут же поправил сам себя, — мы, я хотел сказать — мы творцы…

— Ахаха, — Агафья Тихоновна громко рассмеялась, — нет, нет, только вы. Вы сами. Мое Сознание неспособно на такие творения, мое Сознание — лишь Сознание сказочного, выдуманного персонажа. А если быть совсем точной — выдуманного вами персонажа.

— А он? — я показал на Артака.

— Он — тем более — нет, — акула стала вдруг серьезнее и перестала смеяться, — он — выше этого. Драконы не создают, они лишь созерцают. Созерцание уже существующего — проявление Сознания высших существ.

— Так этот Мир реальный?

— Да. И вы — его Бог! Только ваше Сознание способно на такие вещи. Как только оно приняло этот Мир как существующую данность, Вселенная тут же смоделировала его из того что было под рукой, — Агафья Тихоновна продолжала терпеливо объяснять, — ну а под рукой оказался ваш зонт. Для создания вашей Вселенной, как вы можете наблюдать, этого оказалось вполне достаточно.

— И они действительно там? — я кивнул на яркие горошины в густом синем небе?

— Этого мы никогда не узнаем. Но мы чувствуем их тепло, а значит в нашей системе восприятия они действительно там, — она посмотрела вверх и добавила, — если еда действительно насыщает, вы же не спрашиваете, настоящая ли она.

— Но…

— Никаких но, — акула пришпорила дракона и он полетел еще быстрее. Свист от рассекаемого нами пространства почти заглушал звук голоса Агафьи Тихоновны, но каким-то непостижимым образом, как только она начинала говорить, ее слова всплывали в моем Сознании автоматически, словно они там и родились. Однако, я четко понимал, что эти слова принадлежат белой акуле. Это ее речь и ее ответственность.

— И когда мы будем на месте? — я решил немного схитрить, рассчитывая на то, что Агафья Тихоновна, отвечая на мой вопрос, невольно выдаст конечную точку нашего путешествия.

— Почему будем? — она смеялась, видимо прочитав мои мысли, — мы уже на месте. Каждое мгновение мы на своем месте, — Агафья Тихоновна подмигнула мне черным лакированным глазом, — только так, привыкайте. Только так и никак иначе.

— А там? — указывая взглядом на звезду, я продолжал хитрить.

— Никогда, — акула внезапно посерьезнела и добавила:

— Чем быстрее мы пытаемся двигаться, тем быстрее начинаем уменьшаться в сравнении с остальным миром, а если брать объективно — максимум чего мы можем достичь — это остаться на том же самом месте.

— На одном и том же месте?

— На одном и тоже месте.

— И где это место?

— В центре Вселенной! — Агафья Тихоновна замолчала лишь на одно мгновение и твердо добавила:

— А вы разве не знали? Где бы мы ни были, мы всегда точно в центре Вселенной.

— Как это?

— Любой известный нам Мир расширяется с большей, чем мы можем двигаться, скоростью, — Агафья Тихоновна усмехнулась, — но прошу вас, не забывайте, что мы находимся в зонтичном мире, а он, в отличие от других миров, имеет края, четко ограниченными куполом зонта, и раз уж купол не в состоянии расширяться вдаль, ибо удерживается на металлических спицах, его поддерживающих, то уменьшаться вынуждены мы. Уменьшаться вглубь с той же самой скоростью, с которой он бы расширялся, если бы мог, — акула немного помолчала, обдумывая смысл сказанного, — в этой Вселенной купол и есть наш местный Большой Взрыв, убегающий от нас же со скоростью Света. Правда в данном случае все с точностью наоборот — мы убегаем вглубь центра данного Мира, а край Вселенной статичен. Но для нас, как и для Артака, — акула потрепала его по шее, — это совершенно неважно.