Александр Викорук - Любовь олигархов

После кино привел домой. Она разогревала ужин, а он сидел в кресле и объяснял, где что лежит. Сухое вино пила маленькими глотками, морщилась. Петя решил, что она первый раз пьет вино и только потому, что боится отказаться. Когда он поцеловал ее, она часто грустно вздыхала, едва слышно назвала его милым. И ничему не воспротивилась, но в одиннадцать сказала, что ей надо домой: мама будет волноваться.

После такого успеха Петя возгордился. Когда, проводив её, ехал в метро, то даже снял шапку, так было жарко от ощущения победы, уверенности в себе, рассматривал свое лицо в темном стекле вагона. Уже понимал, как неотразимо действует на девчонок его упрямый крупный лоб, короткие вьющиеся светлые кудри, откровенный взгляд голубых глаз. Ему казалось, что есть в глазах нечто демоническое.

Мать опять позвонила за полночь, но Петя уже говорил с ней по-другому. Голос окреп, звучали твердые нотки, так что и не подступись. Мать от неожиданности забыла про упреки, выслушала очередное «объяснение» и попрощалась.

А весной грянула катастрофа. Пришел в час ночи с очередной подружкой, а дома сидела разъяренная мать. Молча взяла за руку девушку и вышла с ней из дома. Вернувшись, сказала, что отправила ее на такси домой, и что терпению её пришёл конец: «Завтра собирайся домой». Через два дня Петя с треском завалил первый экзамен. Хотел скрыть от матери, но она специально звонила в деканат и все узнала.

Жизнь Пети превратилась в сущий кошмар. Целый день занимался в одной из комнат, в соседней пищали дети, вечером мать читала нотации, спать приходилось на кухне. На пятый день возвращения домой стали звонить по телефону подружки. Мать не разрешала подходить к телефону. Сама снимала трубку, говорила, что Петя готовится к экзаменам. С каждый новым звонком и новым девичьим голосом, требовавшим Петю, лицо её сначала все сильнее хмурилось, а когда уже раздражение усилилось до предела, то появилась в лице легкая тень изумления. Даже когда по вечерам в который раз высказывала одни и те же упрёки, смотрела как-то с недоумением.

И во всём был виноват, как считал Петя, преподаватель с кафедры конструкционных материалов — Алфеев. Это он поставил двойку. Седой старичок с тонкими чистыми пальцами, слишком белой и дряблой кожей, которая морщинилась везде: на руках, щеках, шее. Старичок слушал то, что бормотал Петя, пытаясь ответить на вопросы в билете, без всяких эмоций смотрел на Петю тихими, безнадежно спокойными вылинявшими глазами, иногда, вяло разомкнув голубоватые губы, задавал новый вопрос — и Петя чувствовал, что катится в пропасть. В глубине души Петя уже ненавидел этого старого осла, который, конечно же, и не помнит уже, что такое женщина, и поэтому, думал Петя, с такой брезгливостью смотрит на Петю — сильного, красивого, заласканного девушками.

— Плохо, Зуев, — закончил их беседу Алфеев, взял сухими пальцами зачетку и вернул Пете, а потом вписал в ведомость «неуд».

— Александр Лаврентьевич, — как можно более просительно сказал Петя, — разрешите послезавтра пересдать.

— Вы не подготовитесь. У вас же еще экзамены. — Голос Алфеева звучал похоронно.

— А сразу за последним экзаменом?

— Не знаю, как с расписанием у меня. — Алфеев помолчал. — Так сделаем: договоритесь с моей ассистенткой. Запишите: Нарусина Вера Михайловна.

Остальные экзамены Петя еле вытянул на тройки. Друзья его разъехались, а ему предстояла пересдача.

В конце сессии зашел на кафедру, хотя подучить ничего не удалось. Спросил Алфеева, оказалось, он заболел, тогда Петя назвал фамилию Нарусиной. Парень, что объяснялся с ним у дверей, махнул куда-то в сторону окна и умчался. Петя увидел сидящую спиной к нему женщину. Поскольку больше никого рядом не было, Петя направился к ней. Она, склонясь над столом, что-то писала.

— Извините, Вера Михайловна? — спросил Петя.

Она повернулась и сказала, что слушает. Петя автоматически стал выкладывать заготовленные фразы, а сам внимательно разглядывал её лицо, тайно ощущая блаженство — настолько неожиданным было увиденное. Вера Михайловна оказалась очень молодой женщиной, в её лице все было правильно, почти совершенно: полные бледно-розовые щеки, которые, как уже знал Петя, так хорошо гладить ладонями; большие темные глаза, они ласково грели, сочувствовали; ресницы наивно-строгие, губы крупные, влажно поблескивающие, под короткими черными волосами видны были розовые мочки ушей. Из-под строгого темно-синего жакета выглядывал ворот белой блузки, облегающий нежную шею.

— Ваша фамилия? — спросила она.

— Зуев.

— Да, кажется, Александр Лаврентьевич что-то говорил мне, — она наморщила строго лоб, повернулась к столу, взяла исписанный лист бумаги и сказала, не глядя на Петю: — Вы готовы?

— Да, — выдохнул Петя.

— За что вы двойку получили?

Петя объяснил, с трудом вспомнив вопросы билета. Она велела подготовить эти темы и еще продиктовала вопрос.

Петя сел за соседний стол, лицом к Вере Михайловне и, пока она работала, списал все из учебника. А потом он смотрел на нее, мучительно соображая, как с ней познакомиться. Решил, сначала сдать экзамен, а там — будь что будет.

Он увидел, как дрогнули её ресницы, но она не сразу повернулась к нему — помедлила.

— Вы готовы?

Петя молча кивнул. С грехом пополам он стал выкладывать все, что успел понять из учебника. Она слушала, иногда согласно качала головой, потом задала вопрос по другой теме. Петя поплыл, начал говорить вздор. Вера Михайловна небрежно поморщилась и остановила его.

— Тройка, — сказала она и вписала оценку в зачетку. — Вы свободны, но надо серьезнее заниматься.

Петя сидел не двигаясь, она ждала, её щеки вдруг порозовели. И Петя начал решительно, помня вывод, в который твердо уверовал за последние месяцы: женщину надо брать приступом, не давая ей опомниться.

— Вера Михайловна, во сколько у вас работа кончается сегодня?

— А в чём дело?

— Я провожу вас, — решительно сказал Петя, глядя в глаза Нарусиной, от чего голова его немного кружилась.

— В этом нет необходимости. — Она выпрямилась и вдруг встала и добавила: — Идите, у меня дела.

Вечером, около пяти, Петя Зуев сидел на лавочке в скверике у входа в институт. Он собрался дождаться ее во что бы то ни стало, первая неудача нисколько его не разочаровала. Тем более, что он знал, как переменчивы женщины, и стоит лишь немного подождать, и они уже жалеют об отказе. Он увидел её, когда почти отчаялся. Он даже вздрогнул — так хороша была её ладная фигура: маленькие плечи, длинные стройные ноги. Шла она как-то независимо, немного высокомерно подняв лицо, смотрела равнодушно, невнимательно.

Петя быстро прошёл вперед и сел на ограждение подземного перехода, чтобы попасться ей по дороге. Она заметила его, когда он спрыгнул с ограждения и вытянулся перед ней, высокий и ладный. Она оказалась чуть ниже его, смотрела сердито. Попыталась обойти его молча, но он двинулся рядом.