Александр Гуров - Короткая зима

Вася снова выскочил во двор и быстрым шагом поспешил в заветную булочную, можно ещё успеть, пока она не закрылась. И что же вы думаете? На углу Вознесенского проспекта и Садовой он лишается шнурка от своего ключа, казалось, так надёжно спрятанного в кармане куртки. Хорошего добротного шнурка лишается в один миг и не потому, что спешит или рассеян. Знаете такие сумки-тележки в клетку и на колёсиках? Конечно, знаете. Признаки упрямой бедности. На перекрёстке колесо отрывается от тележки терпеливо ожидающей перехода старушки, выкатывается на проезжую часть, где его пару раз сбивают и наконец отфутболивают на самый опасный участок дорожного полотна. Сумка безнадёжно заваливается набок. Старушка и случайный паренёк на другой стороне перекрёстка застывают в нерешительности. Паренёк, надо отдать ему должное, сомневался не долго. Вася ещё не успел даже выработать план действий, как тот уже бросился на проезжую часть и, ловко лавируя между колёсами автомобилей, буквально выхватил бабулькино колёсико из-под проезжающей машины, потом так же ловко он проделал свой путь в обратном направлении. Зачем люди смотрят на акробатов и гимнастов, уж не затем же, чтобы насладиться их гибкостью и ловкостью, а затем, конечно, что циркачи в любую минуту могут пострадать, ну или хотя бы потянуть мышцу. Сейчас на кону стояла жизнь доброго паренька. Впрочем, на кону она стоит каждый божий день и у всех прохожих. Довольный своим проворством ловкий паренёк радостно вручил свою добычу старушке. Дальше он оказался бессилен, Бог дал ему только ловкость. Включился зелёный человечек, и Вася перешёл на их сторону, на ходу отвязывая от ключа тот самый крепкий новенький шнурок. Не снижая темпа, предложенного парнем, он наклонился к тележке и хитрым морским узлом привязал колесо на место, надолго этой конструкции не хватит, но до дома старушка определённо дотянет. Ничуть не задержавшись на своих местах, молодой человек и Вася бесшумно растворились в толпе, оставив старушку в замешательстве и уверенности, что высший суд всё-таки вершится, но всё с той же неотвратимой нерегулярностью. Всё это действо заняло навскидку около сорока пяти секунд, и Вася, нисколько не потеряв во времени, как тот биатлонист из спортивной трансляции, успел прямо перед закрытием двадцать шестой булочной, и наградой ему были те самые лакомые булочки со сливками.

Чай испит, «Курабье» распечатано и выложено на деревянную тарелку, булочки дожидаются своего часа в прозрачных пластиковых контейнерах, и можно пройти в каморку и растянуться во весь рост на жёсткой кровати. На улице подмораживает, а здесь от старых батарей исходит тепло. Водяную систему старого дома лучше совсем не трогать, всё функционирует само собой и просто по привычке. Помнится, в начале прошлой зимы Актриса не без некоторых сомнений решилась на замену труб и установку счётчика для воды, до сих пор ей это казалось дикостью, но всё когда-то приходит в негодность. Вызванный сантехник появился в тот же день и с воодушевлением приступил. Но одно потянуло за собой другое, а то — третье, и всё это вместе взятое рухнуло и посыпалось в том же порядке, одно за другим. Это старый дом, здесь сам чёрт ногу сломит, куда там сантехнику и пусть даже наивысшей квалификации. Только спустя трое суток после низвержения кипятка на соседские головы, чаепитий и нестыковок, измученный, но всё ещё азартный мастер разогнул спину. «Finis coronat opus!» — торжественно сообщил он. Счётчик крутился как сумасшедший.

Узенькая каморка льнёт к окну. Комнатка будто вся вывернута наизнанку и вытряхнута на улицу. Вася закутывается в одеяло, упирает ноги в разгорячённую батарею и открывает створки. В комнату врывается зимний воздух. О, как же хорошо он сидит. Загляденье!

Актриса сегодня задержалась допоздна, она отпустила такси чуть раньше на углу Садовой и Крюкова канала, чтобы перед тем как идти домой, заглянуть на пустырь, откуда видно единственное Васино окно. В нём до сих пор горел свет, в проёме окна хорошо смотрелся Васин силуэт. Над каморкой на покатой крыше дома сидели, свесив ноги, Персефона, Гестия, Деметра, Артемида и Аид, те же, кому места не хватило, лежали просто на ночном небе, мечтательно закинув руки за голову, вокруг них мирно кружились по эллиптическим орбитам спутники и космические корабли. Вася не мог их сейчас наблюдать, но знал, конечно, что все они здесь. С конца прошлой зимы Актриса не замечала над домом такого пёстрого собрания, и зрелище в очередной раз покорило её. Глядя на всё это грандиозное полотно, она простояла на пустыре где-то с четверть часа, пока не начала подмерзать в лёгких осенних ботиночках. Тогда она заторопилась домой. Зима будет короткой.

В спальном районе на втором этаже совсем не одиноко, а даже заметно триумфально на полу лежал классический полосатый матрас. О самом районе сказать почти и нечего, разве что сразу после того, как он недолго пробыл новостройкой, он стал совершенно неотличим от обочины, но к тому времени в нём уже завелась жизнь и остановить ничего было нельзя. ДНК распределены по квартирам, почва удобрена магазинами шаговой доступности, не те, так другие обязательно прорастут, и Вася пророс. Сорняк ли Вася или целебный подорожник, этот вопрос всё ещё оспаривался в соответствующих инстанциях.

Всё началось с того, что в аквариуме резко увеличилось количество рыбок, всего только на одну единицу, но как-то сразу необратимо. Случись это обычным путём, никто бы и не заметил, одна рыба вполне может родить другую. Тем более, что рыбок гуппи никто и никогда не считает. Но гуппи не может родить сомика, и это нужно принимать во внимание, когда вы утром открываете глаза и окидываете сонным взглядом своё навсегда потерянное водное царство.

Вася сладко потянулся на матрасе, подёргивая руками и ногами, словно падший ангел, говорят, что именно так они и делали, и, передумав вставать, принялся разглядывать рыб на тумбочке. Все они были на одно лицо, пара десятков гуппи. Их коммуну Вася называл «Валерик», ошибиться было невозможно, в кого только ни ткни, попадаешь в Валерика. Вот и сегодня Вася заговорил с первой попавшейся рыбкой, подплывшей посмотреть, что это за палец уткнулся в стекло, указательный или же, напротив, безымянный. Знакам гуппи придавали огромное значение, они определяли их день. Сегодня был безымянный. «Ну, здравствуй, Валерик! Как сам?» — поздоровался Вася. Рыбка выглядела бодро. «Ну, хорошо, хорошо. Вижу, что хорошо». Вася в общих чертах обвёл глазами аквариум и без труда обнаружил там лишнего сомика, но понял это не сразу, успев ещё осмотреть потолок, встать, скатать матрас и уйти на кухню. Сомик терпеливо ждал, ибо связки у него были не железные, орать через толщу воды — сомнительное удовольствие. Высунувшись из окна кухни и доедая брызжущий соком бакинский помидор, Вася был хорош. Бог не карал этот район, возможно, только потому, что боялся задеть Васю. Он, конечно, мог бы дождаться, когда Вася уедет блистать в Петербург или отправится в Зарайск фотографировать бабочек на лимоне, и тогда уж жахнуть по микрорайону как следует, но у него всегда находились дела поважнее. Ну, разве что, он иногда поглядывал, как Вася ест бакинский помидор. Вася ему нравился. Бог даже подумывал, а не забрать ли его пораньше на небеса, но, замечая, что тому и на земле здорово живётся, выжидал.