Александр Кириллов - Моцарт

«Герр Леопольд, — кинулся было я к нему, умоляя, пока не поздно, не обобщать, не увязывать так оскорбительно для сына разные его высказывания. — Оно, может быть, сейчас для вас и выгодно, но вы лучше меня знаете, что ваш сын имеет в виду. Он говорит, что не позволит себе написать комическую оперу бесплатно . Не по заказу двора, а «как неизвестный с улицы, на свой страх и риск». И впрямь, разве он ни признанный в мире музыкант и композитор? Но при дворе сожалеют, что «незнаком он с нашим петухом, а-то бы боле навострился, когда б в Италии немного поучился». И не надо всякое лыко в строку. Он тоже самолюбив, он сын своего отца, он еще молод. Ему простительны слова, вроде: «Я думаю, что его благородие [Франц Р. фон Хойфельд 82 82 Франц Р. фон Хойфельд, сотрудничал с венским театром, писал Леопольду: «Если ваш сын сочинит хорошую немецкую оперу и предложит Его Величеству, он сможет добиться своих целей». (23 янв. 1778) ] не должен был [такое] писать вашему сыну, и не только вашему сыну. Мой Бог, он настоящий венский негодяй; или он думает, что мне всё еще 12 лет».

Агнешка, лежа лицом к стене, оторвала от подушки голову и обернулась ко мне. Огромный синий глаз смотрел на меня из-под взлохмаченных волос, упавших ей на лицо. «Ты спятил?»

«В Аугсбурге ты весело позабавился с дочерью моего брата», — продолжал я за Леопольда отчитывать Вольфганга, даже не удостоив Агнешку взглядом.

Она села, в недоумении глядя на меня, потом поманила пальцем, заглянула в сценарий, который лежал у меня на коленях, и с ходу включилась в игру: «Мне досадно, что вы с такой язвительностью говорите о моей дурашливой болтовне с дочкой вашего брата, всё было не так, как вы себе воображаете. Но если вам кажется иначе, мне нечего на это возразить». Это было сказано ею учтиво, с глазами опущенными долу, как и подобает вести себя послушному сыну. Я поплыл.

«Тсс, тихо , — шепчу я, незаметно подавая ей от себя знак: молчи , мол, — твое возмущение красноречивей всякого молчания. А сам продолжаю:

«В Валлерштайне ты позволил себе множество дурачеств. Схватив скрипку, выскочил из-за стола, танцуя и играя, и носился по залу маленькой обезьянкой, всем на забаву, как тебя изобразили тем, кто при этом не присутствовал».

«Не знаю, что [вам] на это сказать, — и в мимолетной паузе я сразу оценил в Агнешке тонкую актрису, — за офицерским столом я сидел с должным auctorite [возможно, austérité (фр.) т.е. — строгостью], и словом ни с кем не обмолвился» — сказала, как отрезала. И я ей поверил.

«В Мангейме, — кричал я, всё поднимая градус моего возмущения, — ты осыпал похвалами м-ль дочь г. Каннабиха, в Adagio сонаты дал её портрет, короче, она была излюбленной персоной… Новое знакомство — и всё предшествующее забыто. Теперь уже эта семья — наичистосердечнейшая, наихристианская, а их дόчь — главный персонаж трагедии , разыгрываемой между нашими семьями. И всё, что ты вообразил себе в опьянении, кажется тебе… совершенно естественным ходом событий».

Агнешка в шоке. На её лице боль, в глазах слезы. Она вцепилась руками в спутанные волосы не в силах шевельнуть пересохшими губами.

« Бога ради, попридержите язык , герр Леопольд , — аккуратно вмешиваюсь я, чтобы слегка приструнить его (и себя). — Изволите видеть, он и сам далеко не в восторге от всего, что вытворяет. Но… зачем же так горячиться, выдержкой можно достичь бóльшего. Я бы не забывал, что он вспыльчив и малоопытен, ведь, правда? — спросил я взглядом у Агнешки, — даже если мне возразят, что мы все были молоды, и что сердце у всех нас было готово поддаться искушениям, но мы все же действовали с осторожностью, обдумывая последствия до мелочей … Кто же с этим будет спорить, герр Моцарт?..

Между тем, Агнешка, сбросив одеяло, нагишом разгуливает по номеру. Достает из сумочки гребенку, расчесывает всклокоченные волосы. В ней вдруг просыпается строптивый чертенок. Она садится, закинув ногу на ногу, берет у меня из рук сценарий и заявляет мне, глядя в упор: «Мой совет моей Веберше ехать в Италию. [И вдруг мне приходит в голову, что Агнешка сама могла бы блестяще сыграть Вольфганга! Выбор её на Констанцу, конечно, не случаен. Даже Вольфганг когда-то сказал: „Констанца — моё второе я“. ] Вот почему я хочу просить вас, отец, написать, и лучше раньше, чем позже, нашему доброму другу Луджати и поинтересоваться, какую в Вероне самую высокую плату может запросить примадонна ?»

« Что-что ?» — брови у Леопольда взлетели б под самый парик. А я прямо онемел. Мне показалось, что я ослышался. Нет, только подумайте, не просто узнать — есть ли у неё шанс поступить к кому-нибудь из знаменитостей в ученицы, а с ходу выяснить — сколько платят в Вероне примадонне, и по максимуму».

«И чем больше, тем лучше, — прибавила Агнешка, подобрав под себя ноги, упершись руками в постель, — сбавить можно всегда». [Я шалею, она неподражаема эта Констанция-Вольфганг]

«Чýдно, — бормочу я, — или чуднó?» Ну и Вольфганг, что тут скажешь: солнечный удар, ослепление, помрачение.

«А нельзя ли тепéрь получить также Ascenza 83 83 Кульминация театрального сезона. В Венеции она совпадала с праздником Вознесения. ?» — живо интересуется Агнешка.

«То есть, — оторвавшись взглядом от сценария, смотрю я на неё, — ты хочешь сказать, выступить во время карнавала в Венеции какой-то замороченной немочке? — И уже кричу от имени Леопольда: « Ascenza !.. Я должен думать об Ascenza, в то время как Микеле далль’Агата даже не ответил на мои последние два письма?» Я обмер: Леопольд закусил удила.

— Я не знаю, кто такой этот Микеле далль’Aгата, — смеется Агнешка, — но, боюсь, что никакой карнавал нам с Лиз не светит.

«Я допускаю, — продолжаю я кипятиться вместе с Леопольдом, — что м-ль Вебер поёт как Габриелли 84 84 Катарина Габриелли (1730—1796), певица. Дочь придворного повара князя Габриелли, её настоящее имя неизвестно. , обладает достаточно сильным для итальянского театра голосом , что у неё осанка примадонны , и всё-таки смехотворно, что ты хочешь поручиться за её Aktion » 85 85 Осанка. Манера держаться на сцене.

«За её Aktion мне не страшно, — нагло заявляет Агнешка, и обнимает меня, вкрадчиво заглядывая в глаза. — За короткое время она многому научилась у меня и еще многому научится… [Её ледяной шершавый сосок скользит по моей груди, вызывая слепое возбуждение]. Я охотно написал бы оперу для Вероны за 50 дукатов, чтобы она прославилась».

«А ты знаешь, что у веронцев совсем нет денег, — ищу я её змеиные губы, ускользающие от меня, — и они никогда никому не заказывают написать новую оперу?»

«Если я не напишу оперу, то [не выпуская из рук сценария, заваливает она меня на постель] … то я боюсь, что ей будет отказано […] Между тем господин Вебер будет стараться устраивать мне приглашения на концерты. Мы будем вместе путешествовать. Если я отправлюсь путешествовать с ним, это всё равно, как если бы я это сделал с вами. Вот почему я так люблю его. За исключением внешности, он похож на вас во всем и совершенно ваш Caractére … [М] оя сестра найдет в м-ль Вебер подругу и приятельницу, у неё здесь такая же хорошая репутация, как у Наннерль в Зальцбурге; её отец — как мой, а вся их семья — как семья Моцартов… Я испытал искреннее счастье, что достойные люди, единомышленники, собрались вместе: и я не смог себе отказать в удовольствие оплатить половину расходов ».