Геннадий Беглов - Досье на самого себя

Этими строчками начиналась моя дипломная работа.

Фильм должен был рассказать о людях, добывающих нефть в пустыне. По замыслу, текст этот, местами рифмованный, пишет в своей тетради молодой рабочий. Отсюда родилось и название фильма: «Тетрадь, пахнущая нефтью».

Экспедиция готовилась на апрель, в район Ташкентских песков, где предполагался пуск первого фонтана.

Лев Быстряков из-за сердца поехать со мной не мог. Окончательно группа сформировалась только в марте.

Оператор — Василий Тумчин, ассистент его — Лена Воронина, администратор — Олег Столяров и я — автор сценария и режиссер фильма.

В Ташкенте мы задержались на два дня — получали пленку на студии. Обалдевшие от жары и сытной еды, бродим по базарам. Купаемся в тепловато-мыльной воде Комсомольского озера и там же, на островке, пьем холодное пиво, под зажаренный в соли миндаль.

Трактора-вездеходы вышли в ночь, чтобы, пользуясь прохладой, проскочить основную часть пути.

Утром быстро поднимающееся солнце мгновенно накалило металл кабины. Двигатель поддавал жару изнутри. Кругом слепящий блеск неподвижных песков. Песчаная пудра забивалась в уши, разъедала глаза и растрескавшиеся губы. От постоянного грохота голова деревенела.

У Лены второй обморок. У меня хлещет из носа кровь. Остальные держатся.

Двигаемся по компасу — трассы, как таковой, нет, и если бы по нам не пальнули из ружей, мы бы проскочили промысел.

Лену и меня положили в санчасть. К съемкам приступили только через неделю.

На промысле работало около ста человек. В основном молодежь из разных республик. Среди них мы сразу нашли героя фильма. Точнее, нашла его Лена.

Пока единственная женщина во всей пустыне лежала в санчасти, она ежедневно получала кучу записок и писем.

Мало, кто выдержал бы такой ураган чувств, мыслей и слов. Но Лена выдержала. Она любила во всем мире только кинематограф.

Среди писем было одно, написанное стихами. Судя по стилю и подписи, автор — грузин.

Это письмо и решило наш выбор. Бригадир монтажников — Вахтанг Махатошвили вошел в фильм, как есть: чумазый от пота и масла, загорелый, как головешка, в немыслимых шортах, сшитых матерью из старых полотняных брюк, с открытой улыбкой и привычкой постоянно пожимать плечами.

Мы полюбили его сразу и начали готовить, как готовят невесту к обряду венчания.

Пуск нефти через четыре дня. Это и будет финалом фильма. Что ж! С конца начиналось многое!

Выбрали место для киносъемки. Учли возможные варианты, возникающие обычно при документальных съемках.

В идеале финал должен выглядеть так:…к вентилю подходят трое рабочих. Среди них наш герой. Он три раза плюет через левое плечо по русскому обычаю и поворачивает колесо вентиля. За взглядом героя камера панорамирует вверх, где уже бьет в небо черный фонтан…

На все это лягут финальные строчки стихов и последние аккорды музыкальной партитуры.

Наступил день и час пуска нефти.

Вахтанг явился в белой майке, и нам пришлось в сотый раз ему объяснять, что это не костюмированный бал, что это обычная работа и чтобы он все делал так, как будто никаких съемок не происходит.

Наконец, все готово. Все на местах. Толпа затихла. Главный инженер кивает мне головой.

— Мотор!!! — кричу я во все горло.

На площадку, как на капитанский мостик, поднялись трое. Черное колесо вентиля поблескивает маслом. Ребята остановились около него, переглянулись весело, и герой плюнул три раза. (Хорошо плюнул! Молодец!) Все шло отлично. Вот голый, по пояс, герой нагнулся, цепкие руки схватили раскаленный на солнце круг и… вентиль не поддался…

Мгновенно покрылось потом лицо, надулись мышцы. Еще усилие… Но пальцы скользнули, и все опять повторилось.

Напряжение кадра возрастало. Это было неожиданностью, но это было хорошо, черт возьми!

И тут, стоящий рядом парень слегка прикоснулся плечом к герою. Тот отодвинулся, уступая ему место.

Парень вытер ладони о штаны и с красивой яростью рывком нажал на вентиль…

— Ура-а-а!!!

Фонтан бесился в высоте, черной тушью закрывая от нас солнце.

— Стоп! — ору я оператору и бегу вместе со всеми подставлять ладони под черные жирные струи…

С первой оказией Лена повезла пленку в Ташкент.

При прощании Вахтанг подарил ей тетрадь стихов и крошечный флакончик с нефтью. Лена чмокнула героя в ухо, чем окончательно превратила его в ненормального. Теперь он ночи напролет шелестел бумагой, а днем заводил странные разговоры…

— Как думаешь, Витя, богиня нефти есть?

— Нет.

— Надо выдумать! Какое имя подойдет — говори!

— Нефтелена?

Он почему-то обиделся и больше ко мне не обращался.

Через три дня мне принесли текст радиограммы:

«Срочно прибыть Ташкент материалом непонятное Лена».

Лена встретила меня на киностудии в коридоре монтажного цеха.

— Витька, только ты не волнуйся… Пропала пленка.

— Как «пропала»?

— Из цеха обработки пленка в ОТК не поступала.

— Что за чушь?

— Я звонила в цех. Начальника нет, а зам говорит, что пленку взяли на химическую экспертизу.

— Ну и прекрасно!

— Не совсем… Галка — знакомая девочка, она на практике здесь — утверждает, что никакой экспертизы по этому материалу у них не проходило.

— И что? Путает твоя Галочка что-нибудь. Вот и все. Сейчас выясним…

Однако выяснить в этот день не удалось ничего. Единственное, что я узнал — материал в порядке. Брака нет. Это подтвердили рабочие на проявке и девочки на копировке. Дальше след терялся. Никто толком не знал, где пленка. Был конец дня и начальство как ветром сдуло.

Я накормил Лену мороженым. Забросил ее и свой портфель в гостиницу и пошел бродить по городу.

Вечером докладываю Лене.

— На площади у театра выпил стакан сухого, в чайхане старого города выпил стакан сухого, у мечети в палатке выпил стакан сухого и сейчас во втором этаже, в буфете…

— Больше не получишь. Буду пить одна.

— Я открою балкон.

— Он открыт.

— А почему у вас душно, Елена Аркадьевна?

— Прошу, не называй меня по отчеству. Я сразу чувствую себя старой.

— Ты молода, Елена… И пленительна. Я знал лишь одну женщину, а разочарован во всех… Я! Я запишу это! Я сейчас принесу блокнот…

— Потом, потом. Знаешь, сколько времени? Так поздно из номера женщины выходить неприлично. Тем более в таком виде…

— Я пьян?

— Трезвый ты ко мне бы не ввалился.

— Мне очень хорошо сегодня. И я хочу, чтобы тебе было так же.

— Это трудно.

— Ловлю на слове! Ты не сказала — «невозможно»! «Пей, моя девочка, пей, моя славная!»

— Тише! Ты что? Обалдел?! Нас же выселят. Это же гостиница, все-таки…

— За песни?! Е-рун-да! «Это плохое вино-о-о!»… Елена, я тебя поцелую! Нет, я тебя не как женщину — я поцелую тебя, как Человека!