Захария Станку - Ветер и дождь

— Вы не могли бы меня принять, господин министр? Я не отниму у вас много времени.

— А по какому вопросу?

Я знал, что доктор Ангелиу готовит новый закон о дорожном строительстве. Это была его страсть — строить дороги. Каждый раз, когда либералы приходили к власти, министром путей сообщения назначался доктор Ангелиу, и он немедленно объявлял о новой реформе дорожного законодательства. И я сказал:

— Речь идет о дорожном строительстве, господин министр. Наша газета хотела бы поместить несколько подробных статей на эту тему. Но прежде чем приступить к делу, мне нужно было бы посоветоваться с вами, поскольку именно вы…

— Понятно, понятно… Теперь не очень-то подходящее время. Но раз речь идет о дорогах… Хорошо. Я согласен. Приезжайте ко мне на улицу Спартана.

Министр был очень возбужден, явно нервничал, но я сделал вид, что ничего не замечаю, и стал задавать ему вопросы о его дорожных проектах. Какое строительство предполагается развернуть в ближайшее время? Где именно будут строиться новые дороги? Предполагается ли построить еще один мост через Дунай или мы ограничимся существующим мостом в Чернаводэ? И так далее… Министр отвечал на мои вопросы, а я старательно записывал в блокнот его ответы. Исчерпав тему, я как бы невзначай спросил:

— А как чувствует себя господин Братиану? Говорят, что он идет на поправку?

Мой вопрос почему-то привел министра в состояние крайнего раздражения.

— Удивительно, — сказал он, — как это вы, журналисты, знаете все на свете, но не точно. Вы собираете все ложные слухи. Состояние господина премьер-министра, к сожалению, тяжелое, очень тяжелое. Я надеюсь, что еще сегодня сумею убедить его семью и политических соратников в необходимости хирургического вмешательства. Операцию нужно произвести как можно скорее…

— Операцию?

— Да, операцию.

— В таком случае разрешите мне полюбопытствовать: кому из наших известных хирургов будет поручено оперировать господина премьер-министра?

Мои слова окончательно вывели министра из себя. Он почти закричал:

— Кому из известных хирургов? О каких известных хирургах вы говорите? Вы забыли, что я тоже хирург? Мы не можем доверить жизнь вождя нашей партии первому попавшемуся хирургу. Я буду оперировать господина премьер-министра. Я — и никто другой!

— Извините, господин министр. Я действительно забыл, что вы тоже известный хирург. Но это лишь потому, что мы привыкли считать вас известным политическим деятелем, человеком, который неоднократно был министром…

— Да, был. И еще буду… Бог даст, я буду еще и премьер-министром.

— Разумеется. Лично я в этом совершенно убежден: вы, безусловно, когда-нибудь станете и премьер-министром. Еще раз прошу прощения, что я забыл о вашей второй профессии, о том, что вы замечательный хирург.

— Так и быть, прощаю. Таковы все журналисты — забывчивы.

— У нас тоже есть свои недостатки, господин министр.

— Основной недостаток ваш, что вы не доверяете либеральной партии. Иногда вы позволяете себе критиковать даже такого человека, как я. А ведь вся моя жизнь сама говорит за себя. Уж меня-то вы могли бы пощадить. Моя жизнь чиста, как свежая утренняя роса… как звездный свет… как юбки божьей матери… Так поется в замечательной народной песне.

— Вы любите народные песни, господин министр?

— Да, люблю. Каждый румын должен любить наши народные дойны. «Миорица»… «Баллада о гайдуках»… «Тома Алимош»… «Груя»…

Стояла гнилая, дождливая осень. Было холодно и неуютно. Над городом день и ночь висел туман. Я отправился в редакцию и написал свой репортаж. Секретарь редакции даже объявил мне благодарность.

— Завтра мы это напечатаем на первой странице.

Но моя информация не была напечатана. Ион Братиану, человек, казавшийся бессмертным, умер. Все газеты напечатали длинные некрологи. А его большое, сытое тело попало в руки патологоанатомов, и они его набальзамировали. В тот же день останки премьер-министра были выставлены в зале Атенеума… Регенты, еще не оправившиеся от страха перед семьей Братиану, назначили премьер-министром брата покойного — Винтилу Братиану.

— Винтила — это не Ионел. Наступают тяжелые времена для национал-либеральной партии.

— Ничего подобного. Винтила из той же семьи, так что дело пойдет на лад.

— Но, говорят, молодые либералы выдвигали Дука?

— Эту проблему мы решим позднее. Сейчас важно, чтобы вся власть осталась в руках нашей партии. Это главное.

— Власть от нас не уйдет. Ведь на нашей стороне полиция и армия. Все видные генералы — члены либеральной партии…

— Да, это правда. И все же… какое большое горе для нас… После смерти короля мы потеряли и Ионела…

— Король Фердинанд призвал его к себе на небеса. Ему надоело общество святых. Теперь король, наверно, уже беседует с Ионелом. Они обсуждают кандидатуры на министерские посты. Прикидывают, кто из оставшихся в живых лучше — Винтила или Дину… Семья Братиану большая, есть из кого выбирать.

Люди не любят долго грустить. Перед лицом смерти многие предпочитают отшучиваться. Особенно охотно шутят над смертью тех, кто при жизни внушал страх. Ионел Братиану был одним из таких правителей. При жизни он всем внушал страх. И вот теперь он лежал беспомощный, окаменевший в круглом зале Атенеума. Его руки, большие, сильные руки, которыми он держал кормило румынского государственного корабля и беспощадно расправлялся со своими противниками, были теперь неподвижно скрещены на груди. Беспомощные, высохшие руки покойника.

Ах, Бухарест, Бухарест!.. У человека, который лежал теперь в гробу, заваленном осенними цветами, было много сторонников и близких друзей. Теперь они уже не нуждались в нем. И многие из них даже не пришли на похороны. Sic transit gloria mundi [12] Так проходит слава земная (лат.) . .

Согласно завещанию покойного, его должны были похоронить в семейном склепе родового имения «Флорика». Перед тем как похоронная процессия отправилась на вокзал, состоялся траурный митинг. Покойному пришлось выслушать множество речей. Выступали ораторы либеральной партии и видные деятели других партий, с которыми Братиану воевал всю свою жизнь. И все превозносили покойного до небес, прославляли его добродетели, его ум и характер. В пылу красноречия ораторы придумывали события, которых никогда не было, и дела, которые покойный никогда не совершал.

— Он был совестью народа.

— Он был душой народа.

— Он был другом народа.

— Он был величайшим политическим деятелем! Величайшим из великих!

Один студент философского факультета, мечтающий о политической карьере, сравнил покойного с апостолами Петром и Павлом:

— Апостолы Петр и Павел основали христианство. Ион Братиану основал современную Румынию…