Захария Станку - Ветер и дождь

— А кто будет взимать квартирную плату, господин Митика? У вас только в одном Бухаресте тридцать шесть доходных домов.

— Я это буду делать сам, Серафим.

— А кто будет подсчитывать проценты, полагающиеся вам по акциям нефтяных компаний?

— Я сам, Серафим.

— А управляющих вашими имениями кто будет проверять, ваше превосходительство?

— Я сам, Серафим. Не забывай, что я управлял всей Румынией.

— Но ведь вам уже за семьдесят, барин. Совсем мало осталось до восьмидесяти.

— Я чувствую себя хорошо и полон сил, Серафим. И жажду деятельности. Я хочу заработать побольше денег, Серафим.

— Денег, барин? У вас их и так много.

— Ну и что же? Деньги никогда не мешают…

Серафим был уволен, и доктор Ангелиу сам стал управлять своим имуществом. К власти пришли коммунисты? И да и нет. К власти пришло коалиционное правительство, в котором участвуют и коммунисты. При первой же возможности король избавится от коммунистов и снова запретит их партию. (Так думал не только Митика Ангелиу. Вся румынская буржуазия надеялась, что именно так будут развиваться события.)

Хотя доктор Ангелиу и был очень занят своими финансовыми делами, у него оставался досуг и он предавался воспоминаниям о прошлом, тем более что почти все его близкие и друзья уже умерли. Он вспоминал и горное село, где началась его карьера. Он приехал туда сразу же после окончания медицинского факультета, хотя мог бы получить место даже в Бухаресте. Но Ангелиу предпочел далекое село Пиетрень, потому что его уже тогда мучило желание разбогатеть. В глухой провинции, где мало врачей, а жизнь дешева, начинать врачебную деятельность ему было выгоднее. И расчеты молодого доктора оправдались. С утра до вечера он разъезжал по району в старой бричке со сломанными рессорами, лечил больных и откладывал денежки… Среди больных, которых ему удалось вылечить, был и некий Анатоль Буркуш, владелец больших участков земли, непригодных для пашни, но вполне подходящих для разведения скота. И доктора Ангелиу осенило: не брать у Буркуша денег за лечение, а жениться на одной из его дочерей.

Как раз в то время в тамошних местах появились иностранные инженеры, которые привезли с собой диковинное оборудование и стали сверлить землю в поисках нефти. Буркуш был первым, кто подписал контракт с иностранной нефтяной компанией и отдал ей свои земли в аренду. Когда появились первые нефтяные вышки и забили первые фонтаны нефти, доктор Ангелиу понял, что нельзя больше ждать ни минуты, и сделал предложение дочери Буркуша. И на этот раз все расчеты доктора оправдались. Буркуш чуть не сошел с ума от радости, когда на него обрушился золотой дождь. Он купил себе автомобиль — во всей Румынии их было тогда не больше десятка. Но произошел несчастный случай: Буркуш и его младшая дочь погибли в автомобильной катастрофе, и доктор Ангелиу, женатый на старшей дочери Буркуша, стал единственным владельцем нефтеносных участков. Богатство, которое он унаследовал от своего тестя, все время росло. Теперь у доктора была только одна забота: обменивать черное золото на настоящее. Вместе с богатством пришла и известность.

— Доктор Митика Ангелиу разбогател.

— Разбогател — не то слово. Он миллионер!

— Теперь он, наверно, займется и политикой?

— Это уж само собой…

Ион Братиану, который в те годы стал вождем национал-либеральной партии и искал надежных помощников, прослышал о враче-миллионере. Он сделал Ангелиу сперва депутатом, а потом доверил ему министерский пост. Случилось так, что портфель министра путей сообщения оказался вакантным, и доктор Ангелиу, врач-терапевт, немного сведущий и в хирургии, стал считаться специалистом-транспортником. Правда, одновременно он получил и звание профессора на кафедре хирургии медицинского факультета в Бухарестском университете, впрочем, о своей профессии хирурга он напрочь забыл вплоть до того дня, когда взялся оперировать больного Братиану и заслужил себе славу «доктора, перерезавшего глотку Братиану».

Став политическим деятелем, доктор Митика Ангелиу не забывал о своем богатстве. У него появилась новая страсть: скупать земельные участки и недвижимое имущество.

— Нефть находится под землей, — говорил доктор. — Никогда неизвестно, где начинаются и где заканчиваются нефтяные залежи. Кроме того, земля сама по себе — ценность. С землей ничего не может случиться.

— Но ведь и акции — неплохая вещь, господин министр. Они растут в цене…

— Да, это правда. Но акционерные общества могут и обанкротиться, в то время как земля… С землей ничего не может случиться…

Хотя жизнь научила меня ничему не удивляться, я все же был удивлен, когда узнал, что доктор Митика Ангелиу на старости лет сделался завсегдатаем бухарестских кафе и ресторанов. Это произошло уже во время войны. Рассказывали, что, придя в кафе, бывший министр обычно расплачивался сразу, едва только ему приносили заказ.

— Запомни, — говорил он официанту. — Я уже расплатился. И не вздумай требовать с меня деньги вторично. Запомни, я уже за все уплатил…

Перед уходом он вынимал из кармана мелочь и клал на стол, как делали все посетители, желавшие оставить на чай помощнику официанта. Через некоторое время, однако, бывший министр брал в руки монету, внимательно ее рассматривал и клал обратно в кошелек. Потом он снова ее вынимал и клал на стол… Помощник официанта — пиколо — вертелся около стола, но не мог забрать монету, потому что господин бывший министр все не уходил. Так продолжалось до тех пор, пока мальчика не подзывали к другому столу. Тогда бывший министр прятал монету и быстро покидал кафе. На лице его было написано радостное удовлетворение — ему удалось обмануть пиколо и сохранить деньги.

— Кому не жаль расстаться с одной леей, — говорил он, — тот не сумеет сберечь и миллион лей. Да у того никогда и не будет миллиона.

Некоторые его жалели:

— Какой он одинокий, этот Ангелиу!

— Ничего подобного! — возражали другие. — У него дома, поместья, нефтевышки, леса, значит, он не одинок.

— Уж не собирается ли он захватить все это с собой в могилу?

— Нет, но он будет копить деньги, пока жив. Такой уж у него характер.

Однако все эти люди, которым казалось, что они хорошо знали доктора Ангелиу, ошиблись.

В военные годы, особенно в самом начале войны, богачам жилось в Бухаресте довольно весело и приятно. Фронт был далеко, воздушные тревоги беспокоили весьма редко, и так называемая избранная публика гуляла напропалую. Открылись новые рестораны, бары и кафе. Жулики и проходимцы обогащались, перепродавая имущество, награбленное на восточном фронте. В Бухаресте открылись даже новые театры. Один из них помещался в подвале огромного жилого блока, носящего название «Аркадия».