Захария Станку - Ветер и дождь

— Разреши представить тебе моего друга Марея Косымбеску, — сказал Балбус Миерла. — Студент политехникума. Разумеется, он зеленый… Отличный парень, член «Железной гвардии».

— Пистолетчик? — спросил я.

Балбус Миерла рассмеялся:

— Как это ты угадал? Он великолепный стрелок: выбивает девяносто девять очков из ста. Даже в армии нет таких стрелков.

Молодой человек самодовольно улыбнулся и пожал нам всем руки.

— А где твой папаша? — спросил Балбус Миерла. — Что-то я его не вижу, хотя говорят, будто и он вступил в королевский «фронт».

— Плохо смотришь, Балбус. Вот же он стоит. Впрочем, кажется, он и в самом деле старается, чтобы его не заметили. Он-то понимает: «фронт» долго не продержится и лопнет вместе со своим организатором Губастым.

— Вы так думаете? — спросил я.

— Да, — ответил элегантный легионер-стрелок. — Я в этом уверен. Все это долго не протянется. Они убили нашего капитана, но остались другие. Нас много. Мы скоро расправимся с Армандом Кэлинеску, а потом наступит очередь и самого Губастого… Да, да, мы расправимся и с Губастым… Мы сильны…

— Вы сильны, — сказал я молодому человеку по имени Косымбеску. — Возможно, вы даже очень сильны. Однако я не думаю…

Вовремя спохватившись, я не закончил фразу. Это не имело никакого смысла.

— Да, мы очень сильны, — невозмутимо подхватил Марей Косымбеску. — За нас и немецкий фюрер, и Муссолини, и Франко. Руководители самых сильных европейских держав поддерживают нас, легионеров. Кто такой по сравнению с ними Кароль II?

— А может, это все-таки не самые сильные европейские государства? Может, есть еще и другие страны?

— Так говорит и мой отец. Но я думаю, он и сам не верит в свои слова.

— Ваша семья разделилась на две партии?

— Да, — невозмутимо ответил молодой человек. — Наш отец представляет прошлое и настоящее. А мы с братом — будущее. Мы — молодежь, и нам принадлежит будущее.

Миту Елиан спросил с усмешкой:

— Господин Косымбеску, правда, что именно ваш отец затеял эту аферу с мундирами для членов «фронта»? Замечательное дельце. И очень прибыльное как будто?

Молодой человек и теперь не смутился.

— Не знаю, — сказал он спокойно. — По-моему, идея принадлежит Губастому. У него много идей. Что же касается моего отца, то он их только осуществляет. Он поставил сукно на мундиры — это правда.

— Говорят, он заработал на этом целое состояние, — не унимался Миту Елиан.

— Чепуха! Не забывайте, что он вынужден делиться со всей этой бандой, окружающей короля. Не говоря уже о том, что и сам Губастый, конечно, получил свою долю… Так что заработок отца не так уж и велик. К тому же не меньше половины он отдал нам, легионерам. — Он весело рассмеялся и продолжал: — Наше движение стало настоящим банком. Все понимают, что в такой банк смело можно вкладывать свои деньги. Кто ставит на Губастого — обанкротится. По-моему, самое удачное дельце моего отца — это его решение сделать ставку на легионеров.

Студент Косымбеску говорил о будущем с такой уверенностью, как будто оно уже лежало у него в кармане.

А парад все еще не начинался… И так как нужно было как-то занять время, полицейские стали обучать политических деятелей искусству маршировки, что было нелегко. Особенно трудно давался политикам ритуал фашистского приветствия. Одни поднимали правую руку, другие почему-то левую. Полицейские кричали на всю улицу:

— Не так, господа! Не так! Надо поднимать правую, только правую руку с раскрытой ладонью. Как итальянцы, господа! Как немцы, господа!

Но великие мужи в голубых мундирах никак не могли освоить гитлеровского салюта — одни растопыривали пальцы, другие, внезапно вспомнив военную службу, вытягивали руки по швам. Полицейские метались между рядами, выходили из себя, громко орали. Они упивались своей властью, но все-таки не могли отвести душу до конца и обругать своих учеников по-настоящему. Как-никак, люди, которым они давали указания, были министрами.

— Не так, господин министр! Не так, господин премьер-министр! Не растопыривайте пальцы… Это вам не цирк, господин министр! Мы не на ярмарке, господин премьер-министр! Ладонь должна быть открыта, пальцы прижаты друг к другу. Только большой палец свободен… Только большой палец… Так… Правильно… Браво…

— Смирна-а!

— Убрать живот!

— Выше голову!

— На месте! Шаг на месте — раз-два… раз-два…

Этот неслыханный маскарад продолжался на виду у всей Каля Викторией почти целый час. В конце концов со стороны улицы Григореску, куда выходил один из подъездов королевского дворца, прибежал молоденький офицер. Он быстро прошелся по рядам:

— Готово! Готово! Его величество сейчас выйдет на балкон. Музыка — приготовиться! А вы, господа, подымайте ноги повыше… Ох уж мне эти штатские!.. Грош им цена, даже если они и министры… Не забывайте, господа: когда будете проходить мимо балкона, подымайте ноги выше, как можно выше!

Заиграла музыка… Несмотря на полученные недавно уроки, политические мужи шагали не в ногу, спотыкались на ровном месте, вылезали из рядов. Вслед за министрами шагали деятели рангом пониже — служащие министерств. Затем шли сельские примари и нотариусы, тоже в форме, но уже отличавшейся от той, в которую были одеты министры: сельских вождей нарядили в вышитые жилеты и высокие барашковые кушмы с птичьими перьями. Этот наряд, представляющий карикатуру на праздничное крестьянское одеяние, вызвал особенно громкий смех у зрителей. Но разве и все остальное не было похоже на злую карикатуру?

Поравнявшись с королевским дворцом, государственные мужи стали изо всех сил отбивать шаг. Фоторепортеры метались между рядами, пытаясь поймать в свои объективы наиболее выразительные моменты. Снобы и бездельники, фланирующие в этот час по Каля Викторией, продолжали громко обсуждать это невиданное зрелище.

— Замечательно!

— Бесподобно!

— Неслыханно!

— Как в цирке!

— Как на ярмарке!

На балконе стоял король и время от времени лениво приветствовал своих верноподданных. Даже с улицы видно было, что его величество провел бессонную ночь, что лицо его распухло от обжорства и пьянства.

Кто-то в толпе сказал:

— Чтобы удержаться у власти, все эти деятели согласились бы пройтись по Каля Викторией даже нагишом или проползти на четвереньках. Если бы Губастый этого потребовал… И дураком он будет, если не устроит себе такое развлечение…

Но вот уже последняя группа демонстрантов прошла мимо королевского дворца, и парад закончился.

Миту Елиан вздохнул с облегчением:

— Все… Балаган окончен…

Я возразил:

— Думаю, что ты ошибаешься. Балаган только начинается. Это будет не такое уж веселое представление, и закончится оно трагически.