Иван Вострышев - Зимой в Подлипках

Аня жмется спиной к косяку двери. Она понимает, чего от нее хочет свекор. Только не будет этого!

— В доярках мне не трудно, — говорит Аня. — Не хочу я уходить с фермы!

— Как это так — «не хочу»? — В голосе Корнея звучит угроза. — Ты что, жить к нам пришла аль в гости? Ежели жить, то живи по-нашему, чтоб в семье согласье было…

«Жить по-вашему, — думает Аня, — это бросить колхозную ферму и выколачивать тысячи на своей усадьбе! А как после этого смотреть людям в глаза? Как сказать об этом бабушке, дяде Косте, Насте? Куда девать совесть? Ее ведь не выбросишь, как грязную тряпицу! Замарать честь комсомолки, чтоб соблюсти семейное «согласье»? Нет, этому не бывать!»

— Проситься в уборщицы мне стыдно, — сдерживая внутреннее волнение, говорит Аня. — Там какая-нибудь старуха-пенсионерка управится. А я на комсомольском собрании взяла обязательство в этом году надоить от каждой коровы по три тысячи литров! И вдруг я — в кусты, в уборщицы медпункта! Нет, я с фермы не уйду!

Корней озадачен ответом Ани.

— Как это так — «не уйду»?! — повышает он голос.

— Очень просто: буду там работать. Вот и все!

Угрюмым, холодным взглядом меряет Корней Аню с головы до ног и ледяным тоном изрекает:

— Не хватало, чтоб в этом доме бабы мужиками командовали! Пока хозяин здесь я — и все будет по-моему!

Он встает и отворачивается от снохи, тем самым дает понять, что разговор окончен.

Аня молча уходит.

В девять часов утра прямо с фермы Ласкин идет в контору. Ему нужно выяснить, почему бунтуют доярки? Аня рассказала, как они «клевали» ее на беседе в доме Ольги Сальниковой. Очевидно, что-то неладно с оплатой их труда. Карпов должен знать, в чем тут дело?

Председателя в кабинете нет. На его месте за столом сидит Ефимов. Левой рукой он придерживает листок, а правой щелкает на счетах.

— Доброе утро, Григорий Ильич! — приветствует его Константин.

Ефимов поднимает на Ласкина серые колючие глаза, протягивает ему руку, затем снова принимается стучать костяшками.

— А Карпова еще не было? — спрашивает Ласкин, проходя к окну.

Ефимов с минуту молчит. Он записывает что-то в листок, потом прячет его в карман.

— Нет, не приходил! — отвечает он, берет счеты, встряхивает их и кладет на край стола.

— Григорий Ильич! — говорит Ласкин. — Может быть, ты в курсе дела…

— Какого дела?

Константин рассказывает о беседе с доярками и спрашивает бригадира:

— Где тут собака зарыта?

— Где? — Ефимов хмурится. — Просто обнаглели бабы!

— Почему обнаглели? Чего они требуют? — допытывается Ласкин.

— Чего? Подавай каждой теленка или пятьсот рублей!

— За что?

— За то, что всех телят сохранили…

— Это что же, дополнительная оплата?

— Вроде этого.

— Почему же им не оплатили?

— Больно жирно будет!

— Зачем же обещали?

— Мало ли что обещали? А где взять? Мы два плана по мясу выполнили — во!

Ефимов ребром ладони проводит по горлу.

В это время в кабинет входит Карпов. Лицо у него заспанное. На ходу он кивает Ефимову и Ласкину, бросает портфель на стол, снимает пальто и вешает его в угол. Бригадир освобождает председательское кресло, и Фрол Кузьмич садится за стол.

— Выходит, вы обманули доярок! — после минутной паузы говорит Константин. — Теперь они нам верить не будут!

— А-а! — Ефимов машет рукой. — Будут, не будут — какое это имеет значение?! Теперь мы у них телят сразу отнимаем и передаем в подсосное отделение…

Карпов тянется к портфелю, достает папиросы и закуривает.

— О чем разговор? — спрашивает он.

— Да вот, — усмехается Ефимов, кивая на Ласкина, — доярки белены объелись — требуют дополнительной оплаты…

— Ну и пусть требуют!..

Карпов вытаскивает из портфеля блокнот и кладет его перед собой.

— У вас были рекомендации по дополнительной оплате труда доярок? — спрашивает Ласкин, обращаясь к Карпову.

— Ну были. Что ж из этого?

— Кто же вам дал право нарушать их?

Карпов глубоко затягивается папироской и барабанит пальцами по столу.

— А что я, себе в карман положил их премии? — горячится он. — Они думают только о себе, а мне надо думать о всех. Уже февраль пошел, а мы еще за декабрь не расплатились с колхозниками. У наших доярок рваческие настроения. Кто в колхозе больше их зарабатывает? Никто! А им все мало!

— Нет, так нельзя! — качает головой Ласкин. — Об этом надо поговорить на правлении…

Карпов каблуком выбивает под столом дробь. Это явный признак того, что председатель не в духе. У Карпова теперь одно желание: скорей бы ушел этот настырный свинарь — партийный секретарь! Зло берет на него: сует свой нос куда не следует.

Но Ласкин уходить не собирается. Он пристает с новыми вопросами:

— Землю под кукурузу отвели?

— Успеем — отведем!

— А успеем ли удобрения вывезти?

— Не бог весть сколько удобрений надо на пятнадцать гектаров.

— Почему на пятнадцать?

— Хватит и пятнадцати. У нас не так много земли, чтоб ею бросаться.

— Сеять кукурузу — это землей бросаться?

— Да не пойдет у нас кукуруза! Пробовали!

— Очевидно, плохо пробовали.

— Ну возьми и попробуй! — в злой усмешке кривит губы Карпов. — Ты, чай, в Дрездене на военном полигоне кукурузу сеял?

— Что ж, попробую! — спокойно отвечает Константин.

— Попробуй, попробуй! — В голосе председателя звучит злая ирония. — Бригадир! Не отвести ли ему для пробы гектаров пятьдесят?

Карпов оглядывается на Ефимова, который стоит слева, прислонившись спиной к стене. Тот молчит, сдерживая ироническую улыбку.

— Пятьдесят мало, — говорит Ласкин. — Надо сто, не меньше! И самой лучшей. И возить на эту землю удобрения — не медлить! И дело не только в кукурузе. Надо срочно решить вопрос о структуре посевных площадей. Что мы будем сеять весной? Опять овес? На нем далеко не уедешь! У нас триста гектаров под клевером и тимофеевкой. Почему бы не распахать гектаров двести и не засеять горохом? Он у нас растет хорошо. Надо только о семенах позаботиться. Действовать надо, Фрол Кузьмич!

Карпову неприятен Ласкин. Он раздражает его. Чем-то он похож на Ключникова. Оба они, появившись в Подлипках почти одновременно, внесли в его жизнь что-то беспокойное, тревожное. Шпыняют его, как мальчишку. Ну Ключников — ладно, районный начальник! А этот что пыжится! Слушать тошно!

— Больно ты прыток, секретарь! — горячится Карпов. — Действовать! Вперед! По мишеням — пли! Это не на стрельбище! Распахать клевер! А кто нам разрешит? Севооборот — это закон, нарушил его — отвечай! А кто отвечать будет? Я, председатель! Кукуруза, кукуруза! Нам план спущен — пятнадцать гектаров! Пропадет это — куда ни шло! По плану! С меня тогда взятки гладки! А за сто кто отвечать будет? А где технику взять?..