Виталий Бабич - Семь историй о любви и катарсисе

— Она там в состоянии сложном, а мы тут должны помогать.

— Странно! — говорил Владлен, будто не слышал Леру, находясь на своей волне. — В начала января я верил на все 100 процентов, что смогу сохранить верность Татьяне, если даже ты ответила бы мне «да». А теперь я не верю даже на 10 процентов, что после этого срыва налажу с женой гармонию… Стоп! Надо записать эту мысль. Для романа.

Он пошёл к своему рабочему столу за смартфоном, но… Обнаружил там позабытый повод для печали.

— Эх… Не хочу говорить плохое слово. Мобильного-то помощника нет. Меня ведь, Лера, вчера ограбить изволили. В общественном транспорте, понимаете ли. Теперь даже нет проездного на сей горячо любимый транспорт, уже не говоря о деньгах. Обчистили, как пьянчужку какого-то.

— А вы, Владлен Германович, и сейчас ещё пьяны.

Он полувопросительно, полузадумчиво посмотрел на неё.

— Пьяны неуверенностью в себя, в ваши чувства к Татьяне, даже в Бога и ангелов-хранителей, которые всегда готовы вам помогать.

— И один из них — ты, Лера. Правда?

Она снисходительно посмотрела на него, как на большого ребёнка, и направила тему в нужное русло:

— Владлен Германович, послушайте меня внимательно! Я сегодня была в реанимации, беседовала с дежурным врачом и даже с Татьяной. Я делала ту работу, которую должны были сделать вы — сделать не зависимо от того, что натворили вчера в моём кабинете. Понимаете?

Вместо ответа он престыженно скривился.

— Но главное сейчас не в этом. Владлен Германович, вы же не хотите отправить вашу жену на… тот свет? Не хотите?

От этих слов его передёрнуло, и он ответил:

— Как можно такое желать? Я такое даже врагу не пожелаю. Ещё один грех на душу брать…

Голос Леры зазвучал ещё убедительней:

— В общем так. У Татьяны сегодня по сравнению с вчерашним вечером состояние немного улучшилось, но врачи не гарантируют дальнейшей стабильности. Ушиб в результате падения как следствия стресса и потери сознания вызвали возобновление и даже усиление кровотечения. Татьяна потеряла очень много крови за вчерашний день. То есть один из недугов, который привёл вашу жену в больницу и был выведен врачами на стадию его устранения, теперь обострился.

Владлен представил себе Татьяну, которая лежит с покалеченным лицом и плюс ко всему истекает кровью. На его глаза навернулись слёзы.

— Владлен Германович! Татьяна даже говорит с трудом. Но и в таком состоянии она понимает, что помочь ей поможете, прежде всего, вы. Ваша к ней любовь. Она продолжает верить в вас. Она волнуется за вас, за детей. Поэтому, когда я сказала ей, что не могу дозвониться до вас со вчерашнего вечера, она дала мне свои ключи от квартиры. Ведь даже из больницы, по городскому телефону, мы не могли дозвониться до вас.

— Странно. Хотя… Утром я спал прямо в коридоре и мог телефон, который у нас в комнате, просто не услышать. Ну, а где-то за час до твоего прихода телефон звонил. А я, кретин, не подошёл.

Подойдя к аппарату теперь, он увидел, что телефон разрядился. Владлен поставил его на подзарядку, мысленно восхищаясь Лерой.

— Лера, ну проходи же в комнату, — предложил он повторно, вернувшись в коридор.

— Владлен Германович! Я хочу донести до вас самое главное! — продолжала она, не сходя со своего места.— Я пообещала Татьяне, что найду вас, и что мы будем молиться за её — усиленно, и днём, и ночью. Первое я сделала: нашла вас. Теперь дело за вторым.

— Да, Лера, молиться! — оживился Владлен. — Будем молиться вместе! Вместе — эффективнее!

— Нет, я буду молиться за Татьяну отдельно от вас, — твёрдо возразила Лера.— Мы с вами не совершили прелюбодеяния физического, но мысленно искушению поддавались. Достаточно даже одного раза… Поэтому нам лучше дистанцироваться друг от друга.

Он пытался поймать её взгляд и задал вопрос, на который уже не надеялся получить когда-либо ответ:

— Значит, у тебя ко мне всё-таки были чувства?!

Она отвела глаза в сторону и произнесла тихо, но невозмутимо:

— Это уже не важно!

Владлен хотел сказать, что имеет право узнать правду, но у него вырвалось резко:

— Важно! Для меня это важно!

— Для чего это вам теперь? — повысила и она свой тон.

— Да… хотя бы для моего романа, — начал Владлен.

Но Лера не дала ему договорить. Её словно подменили. Она подскочила к Владлену и ударила его по щеке со словами:

— Не становитесь же полным подлецом! Хватит снова думать только о себе! Мне стыдно за вас. Стыдно…

Она разрыдалась. А Владлен, для которого её слёзы стали лучшим ответом на его вопрос, только и мог произнести спокойно и престыженно:

— Лера! Лерочка, прости…

Она хотела уйти, но сдержалась и сказала ему, сказала на «ты» — впервые:

— Тебе важно знать правду? Я расскажу тебе всю правду о тебе самом!

Она подошла к нему ближе и продолжала, вновь перейдя на «вы»:

— Вы мне действительно напоминаете алкоголика. Вы не пьёте спиртного ни капли — даже в новогоднюю ночь. Но вы сейчас тянулись за очередной рюмкой ваших иллюзий. Вы всё ещё не выбрались из лабиринтов искушений. И тянете туда за собой меня.

Она вытерла слёзы. Вернулась к порогу и говорила уже спокойнее:

— Да поймите же, что не могут две уважающие себя женщины любить одного и того же мужчину. Для моей любви просто нет места. И свободным для меня оно уже никогда не будет. Никогда. Постарайтесь, пожалуйста, это понять.

— Постараюсь, Лера, постараюсь… Хорошо, что ты пришла. Мне, как ни странно, стало легче в твоём присутствии. А то ведь мог опять на пол сесть и… даже не встать. Хотя и сейчас стоять не могу. От стыда за свой очередной фокус готов провалиться сквозь землю.

Затем Владлен предложил ей кофе. Лера отказалась. Она хотела напомнить ему о Татьяне и необходимости молитв за её выздоровление, но Владлен спросил:

— Слушай, а какую ты ещё обо мне правду могла бы сказать сейчас? Для меня это важно.

— Есть правда и хорошая: я верю в вас. Верю! Верю, что вы, наконец, полностью исцелитесь от непристойных чувств ко мне. И больше не дадите Татьяне ни малейшего повода к разочарованию в вас. А поэтому настраивайтесь на исповедь, на покаяние и на молитву. А завтра я сопровожу вас в собор Архангела Михаила. Этот храм в Петродворце. Знаете?.. Там о вас позаботится отец Сергий. А я в том же храме закажу вечернюю и утреннюю службы в поддержку Татьяны. Согласны?

Владлен изменился в лице, задумчиво прошёлся по коридору. Затем глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду или взятием высокой ноты, и ответил твёрдым голосом:

— Согласен. Тем более, что Архангелу Михаилу и ангелам защиты я молюсь каждый день. Согласен исповедаться, покаяться. Согласен молиться за Татьяну даже весь вечер и всю ночь, а затем и всё утро следующего дня. Но… Я всё равно не прощу себе своё повторное предательство. Не прощу, пока досконально, наконец-таки, не отвлекаясь на быт и работу, не осознаю и не изживу все свои противоречия. А для этого… Для этого мне надо будет пожить какое-то время где-нибудь вне дома. Может быть, даже при каком-нибудь монастыре — в неустанных помыслах и молениях.