Елена Блонди - Ястребиная бухта, или Приключения Вероники [СИ]

— Мы ненадолго, — прогудел Митя, размахивая краями расстегнутой рубашки, — фух, ну и погибель. Мы в поселок щас. Васька подцепила Нику под локоть и потащила к крыльцу, упала на ступеньки, вытягивая ноги.

— Ну и жара! По телику сказали — сто лет такой не было.

— Вася, давай лучше по антарктиду, — Ника села рядом и снова схватила кувшин, присосалась к краю, пока Василина скребла по донышку, пытаясь деликатно отобрать, — на, допивай, там еще стоит, принесу сейчас.

— Про какую антарктиду тебе?

— Где лед, — мечтательно ответила Ника, — еще бураны, снега и сту-уужа. Хорошо в-общем.

— Не волнуйся. Еще полгодика и будет тебе стужа, прям на дому.

Митенька! Иди сюда, в тенечек! Но Митя с Пашкой уже скрылись в глубине ангара и гудели оттуда невнятно, пересмеиваясь.

— Так вот, — сказала Василина, тоже закручивая темные волосы и убирая их за спину, — фу, жара какая. У меня сто новостей. Я тебе быстро их перескажу и мы поедем. Ты вечером не хочешь с нами, в город?

— Не. Работать надо. Вы Женьку возьмите, и маму. Вот это будет отлично, Фотий бензин сэкономит. Василина кивнула, улыбаясь, толкнула Нику острым локотком:

— И спать тебе не одной, так? Возьмем, конечно, к семи пусть соберутся. А мы еще часок с вами посидим, вина выпьем. Митя не будет, он же спортсмен и за рулем.

— Новости, Вась, — напомнила Ника. Та кивнула, трогая кончик носа, заговорила негромко:

— Они такие все, какие-то связанные, вместе. Во-первых, ты, наверное, знаешь, да, что Беляш, дом у него отобрали.

— Да ты что? — ахнула Ника, — я знаю, был там скандал, разборки какие-то, чуть не со стрельбой. И Ласочка после этого пропала. Его я не видела давно, он же по Низовому не ходит, бабки говорили, вроде переехал в Южноморск, со всей своей компанией.

— Ага, переехал. В пекло он переехал. Задолжал кому-то очень много. Убить хотели. Во-от… Это мне Митя рассказал. Он сказал, тебе, Василина, много знать не надо, только это вот — для спокойствия.

— Хорошее спокойствие, — удивилась Ника, — славно успокоил.

— Не, ты не в курсе, он прав. Потому что Митя в Низовом теперь домик покупает. Чтоб сделать бар. Свой. Чтоб не вышибала, значит, а сам по себе. Ника обхватила голые плечи вдруг заледеневшими руками, поежилась.

Уточнила глухо, отгоняя картинку с голубой водой в подсвеченном бассейне:

— Беляша, что ли, дом покупает?

— Что ты, — испугалась Васька, — откуда у него на такую домину? Я ж говорю — ма-а-аленький, до-омик! А про козла этого почему сказал — пока он тут королювал, пришлось бы ему бабки отстегивать. А теперь в поселке другие хозяева. Они с Митей хорошо. Понимаешь?

— Васинька. Так это что? Ты теперь что ли будешь хозяйка таверны?

Барменша?

— Барменш там не будет. Там будут только парни, я Мите сказала — если хочешь, чтоб расписаться, то никаких девочек-припевочек. А хозяйка, ну если потяну, буду. Это ж дело серьезное, не шаляй-валяй. Худое личико было непривычно серьезным, губы сжаты и синие глаза смотрели перед собой, в черную тень от высокого дома, где среди кустиков и елочек высился большой трон из корявых камней с вытертым до блеска сиденьем.

— Василина! Ты что? Вы с ним что? Ты замуж собралась? Ника отстранилась, чтоб лучше видеть подругу. Та кивнула и, кусая губу, рассмеялась. А потом вдруг всхлипнула, закрывая глаза рукой.

— Ну, Васинька, ты что? Ну чего ты плачешь? Мне кажется, он тебя любит, всерьез. И ты наверное его? Да?

— Кусик, он же совсем пацан. Слышишь, о! Бу-бу-бу, целует там свои акваланги, не лучше Женьки твоего, Пашке в глаза заглядывает. Я его старше… щас посчитаю… На шесть лет! Куся, он ведь меня бросит, через десять лет бросит! И я останусь с двумя детьми, ну и что что квартира машина и бар, а как я без него буду? Ника обхватила скорбно поднятые острые плечики и захохотала в голос, нервно встряхивая головой.

— Ой, Васька, ну каждый раз, когда я думаю, ты уже ничего не отмочишь, ты вот берешь и отмачиваешь… ты значит, посчитала сразу все? И разницу и детей и что отсудишь, и даже когда уйдет?

— Я уже взрослая и должна смотреть вперед, — оскорбилась Василина.

— Не до такой же степени! Васенька, мир вам да любовь. Женитесь и плодитесь, сколько ты там запланировала? Двоих? А Митя в курсе?

— Про свадьбу только. Ну, то он сам же. Так ты советуешь жениться? Ника решительно кивнула, обнимая ее.

— Настоятельно рекомендую. Только если он не станет лезть в бандитские боссы.

— Ты что! Он как раз наоборот. Он вообще хотел из города уехать, чтоб тут огород и помидоры. Но Куся, как же уехать, совсем уехать? Я что жена декабриста? Куда меня в огород? Мы поговорили, и представь, все вместе как-то решили. Ну, я потом тебе скажу. А сегодня вот домик посмотрим, вернемся и тогда уже сядем. И будет эта, помолвка, да?

— Да, Васинька. Сядем и выпьем, все будет чудесно! Я ужасно за тебя рада!

— И мне не надо расстраиваться? Что бросит?

— Нет. Десять лет поживешь, а там посмотрите. Друг на друга. И еще сто лет будет вместе.

— Ну, сто. За сто он мне, может, надоест совсем, — с сомнением отозвалась Василина. Поцеловала Нику в горячую щеку, встала, поправляя глубокий вырез.

И расцвела, навстречу выходящему на свет Мите. Тот, таща в руке ласты, тоже заулыбался, смущенно поглядывая на Нику. Поднял ласты повыше.

— А мне вот! Мне Паша подарил! Вася, поехали?

— Свадебный подарок, — вполголоса сказала Ника подружке, — ой, я не могу, ну точно, второй Женька. Вассалы Пашки великолепного!

Заревев, мерседес развернулся и, поднимая клубы белой пыли, попрыгал к поселку. А место Василины сразу занял Фотий, откинулся, как до него сын, и принял поданный Никой ледяной кувшин, примостил на грудь. Открыл рот, и Ника, которая следила за мужем, успела.

— Ну и жара, — сказали хором. Фотий рассмеялся. Напившись, поставил кувшин рядом. В ангаре гремел Пашка, насвистывая.

— Новости с Северного полюса, — доложила Ника, — Василина женится на Мите, ну наоборот, ты понял. Женька сотоварищи все утро спасали рыб, вытаскивали их из луж на песке и выпускали обратно в море. А за бухтой, у выхода в степь, представь, пересох родник. Все камыши пожелтели.

— Тростник, — поправил Фотий. И сел, уставился на жену.

— Как пересох? Совсем? Ника пожала плечами.

— Так сказали, в магазине. Сказали, первый раз такое. Там бочажина, туда коров не гоняют, потому что мокрая трава вредная какая-то…

— Я знаю. Дальше. Ника насупилась, слегка обижаясь. Но договорила:

— Зато дальше, вокруг, всегда зелено, даже в жару. Так вот, сейчас все там сухое. И камыши, ну тростники, все высохли.

— Плохо, — Фотий снова лег, протягивая руку, обнял ее за талию, — не обижайся.

— Может, просто вода ушла ниже, — предположила Ника, — да чего ты расстроился? Там никто не пользует ее. Осенью будут дожди, вернется.