Ульяна Меньшикова - Обо всём

И совсем другое дело — дети. Со старшей дочкой повезло — вся в мать-отца, никакими проезжими молодцами и не пахло. Крепкая, ладная, нелюдимая, молчаливая. Про то, что в доме — ни гу-гу. С подружками сельскими не якшалась на радость родителям. Да и некогда — хозяйство крепкое укреплять надо, каменный огород культивировать. Тюль подсвежить к праздникам, половики в снегу выбить опять же. Не дочь — радость велия.

А вот с младшим, с Андрюхой, сразу всё пошло наперекосяк. Не, ну не сразу, конечно. В начале-то всё как у людей — колики, сопли, ветрянки. А вот лет с пяти началось. Не захотел во дворе сидеть, возле отцовского добра играть. Понесло его в люди. Мотылялся по всей деревне, как бычий хвост. Да ладно бы просто бродил, так нет, ещё и с людями взялся общаться напропалую — делиться семейными секретами почём зря.

Первым делом Андрюха выдал самый страшенный семейный секрет. А секрет и правда был мощный. Прознала через сопливого Андрюху деревня, что мать его — колдовка. Собирает травки по горам и варит зелья приворотные для девок и отворотные для баб, у коих эти девки мужей-сыновей решили скрасть, ну и по мелочи, грыжи заговаривает у младенцев. А деревня-то не знала. Не для своих информация была, для приезжих только. И в такой конспиративной форме всё проходило, что ни одна живая душа соседская не догадывалась. Недаром на отшибе жили. И так вот, благодаря сыночку родненькому, все тайны двора были раскрыты. И стало вдруг всем понятно, кто на машины и коров в доме зарабатывает. Зашумела деревня. И забоялась, само собой.

Били, конечно, Андрюху родители за такие дела. Лупили вожжами, ремнями, коромыслом прилетало, было дело, толку, правда, не было. Он убегал и гору, и завейся горе верёвочкой. В школу ходил раз в год, чтобы остаться в очередной раз на второй год и уже не мучиться. Рыбачил, на охоту ходил с мужиками, не до учёбы. А чтоб в доме там крышу починить или ещё что, нет, не по этой части парень был. Не в папашу с мамашей. Про сестру и говорить не буду.

Женить хотели, уже и возраст подошёл — и тут Андрюха не дался. Ни материны зелья, ни отцовы зашеины толку не возымели, и соединился он не с правильной сельской невестой с колом и двором, а с какой-то, прости Господи, выпускницей физмата, приехавшей в сельскую школу по распределению откуда-то с западных рубежей нашей тогдашней ещё советской Родины.

— Шибко умная, — вынесла приговор мать.

— Городская, — сплюнул отец.

И лишили Андрюху с молодой женой родового угла и наследства. А никто шибко и не расстроился, надо сказать.

Сняли молодые в райцентре домишко и стали жить. Молодая в школе работает, Андрюха на охоту-рыбалку ходит, проводником с экстремалами залётными по горам-долам промышляет, тоже что-то зарабатывает. И всё бы хорошо… Кабы не водочка. А от неё вся погибель любому русскому и нерусскому мужику, все это знают. Загулял Андрюха крепко, с размахом. Пока жена в отпуск к папе с мамой на западные рубежи отлучилась. Уж лучше бы дома сидела, глядишь, всё иначе бы сложилось.

Приезжает жинка из отпуска — а мужа-то и нет! А где муж?! Сокол где ясный, двухметровый, с руками — совковыми лопатами и кудрями льняными? Где добытчик? Кто хариусов на уху наловит? Кто маралятины на котлеты принесёт? Понятное дело, у женщины — паника. Бегает по райцентру, ищет, во все дворы заглядывает. Нет Андрюхи. Да, слава Богу, догадалась к соседям зайти.

— Здрасьте, тёть Валь, Андрюху моего не видели?

— В тюрьме твой Андрюха.

— Где? Как в тюрьме? Да за что, тёть Валь?

— За всё. За воровство и убийство. Иди отсель. Некогда мне с вами, шарамыгами… Иди.

Жинка к свёкрам. Отмахала сто вёрст простоволосая. Слезами умывается по сотому разу: «Так мол и так, папаша с мамашей, пока я в отпуске была, сыночек ваш родненький кого-то обворовал и убил! Помогите-выручайте, я ж ещё и на сносях!» И хлоп в обморок. Родители-то, даром что Собакевичи, переглянулись таким особым семейным переглядом, когда и слов не нужно, когда и так всё понятно. И тоже — хлоп в семейный обморок. Лежат себе кучкой. Тут сестра приходит, корову стельную проведать — в сенях кучка из родственников. Давай отливать, поднимать, трясти, выяснять причины трагедии.

Выяснили. У той самой тёть Вали, соседки, Андрюха украл свинью. И убил эту свинью. И съел её с собутыльниками. Жены дома нет, на охоту давим не ходил, мяса в доме ни шкурки, а с утра похмелиться и не закусить шашлычком — грех. Вот тёть Вали ну свинью спьяну-то и пустили в распыл.

Как позже выяснило следствие, свинью хотели заменить к вечеру другой, подкинуть вместо невинно убиенной. Но не успели. Сморил свиных убийц сон. Их практически во сне и арестовали. Трагедия… Мирового соглашения не получилось. Тёть Валя — кремень. От денег, от новой свиньи гордо отказалась. Вор должен сидеть в тюрьме! И точка. Вся деревня на процессе её уговаривала пожалеть дурака. Не пожалела. И дали Андрюхе три года. За свинью. Всё по закону, всё правильно.

Пока сидел — дочка родилась. Хорошая. Вышел без зубов, с поредевшим чубом, с куполами на спине и пауками на коленях. Пожили пару лет спокойно. Жена, расслабившись, поехала с дочкой к родителям на рубежи. Приезжает — Андрюха опять в тюрьме. За убийство и воровство. Естественно, свиньи, естественно, тёть Валиной. Как под копирку. Та же история — гости, водка, шашлыки. Вторая ходка. За свинью. И ни какие мамкины травы-заговоры не помогли. На взятки законопослушная тёть Валя ни в какую не соглашалась, и поехал Андрюха в край синих партаков и твёрдых шконок. На шесть долгих лет.

Не буду утомлять долгими повествованиями, но и третий раз Андрюха сел за соседскую свинью. Не менял почерка воровского…

И больше его жинка в отпуск не ездила. Потому что любила. Вот такого вот дурака.

И от апельсинки, бывает, родятся осинки, и наоборот.

Притчу о слепом мы находим в 9-й главе Евангелия от Иоанна. Краткое содержание её таково. Иисус, проходя, увидел человека, слепого от рождения. «Ученики Его спросили у Него: Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?»

Иисус отвечал: «Не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нём явились дела Божии. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру». Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому… Затем Иисус сказал ему, чтобы он умылся «в купальне Силоам, что значит: посланный». Слепой умылся и стал зрячим. «А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи».

На свете живёт много людей, которые вообще непонятно зачем родились и неясно зачем они коптят небо. Для какой цели по вокзальной площади слоняется этот грязный, вечно пьяный бомж? Зачем живёт этот безумный калека, отравляющий своим существованием жизнь своих близких, которые прикованы к его одру не меньше его самого? С какой целью па свет появился этот гей, умирающий в хосписе от СПИДа? Так ему и надо, сам виноват, греховодник. Зачем рожают по десять детей эти бестолковые нищие бабы, почему им кто-то должен помогать кормить их детей?