Сара Бергман - Съевшие яблоко

— А я… — проболтался он, покраснев, — а я на самом деле тоже боюсь и кричу! Но ведь это же не потому что я не знаю, это же просто инстинкт, да?

— Да, — согласилась Нина. И нетерпеливо подхватила его под локоть. Побежала сама и его заставила бежать рядом, — ну пошли быстрее! Быстрее-быстрее! — захохотала она, наперегонки прыгая через лужи, сталкиваясь и снова расходясь с громко заливающимся смехом мальчиком.

Который веселился и даже не знал, как кстати и удобно оказалось его отсутствие дома. Ребенка всегда лучше обсуждать в его отсутствие. Не все разговоры предназначены для детских ушей. Особенно когда взрослые говорят о вещах, которые ребенку сознавать еще рано.

— Хорошо что ты один, — Альбина, сидя на диване, держала Павлика на руках и пыталась его успокоить. — Я с тобой поговорить хотела.

По тону Мезенцев сразу почувствовал, что Альбина напряжена и разговор будет серьезный:

— Что-то случилось?

Альбина резко тряхнула головой, запрыгали кудряшки:

— Нет, ничего, это просто, — но тут Павлику окончательно прискучило чинное сидение на материнских коленях и он, расшалившись, ухватил ее ручонкой за подбородок. Та раздраженно вывернулась, глянула на пол и, чуть посомневавшись, спустила его на ковер ползать в свое удовольствие. Сама нервно оправила юбку. И тут ее как прорвало, — Никита, я все понимаю. И где-то ты даже прав и вообще такие вещи мужчины делают редко, я понимаю, что это очень… — запнулась, не договорив, резко зашла с другой стороны, — но и ты пойми, я мать, — она непроизвольно бросила взгляд на ползающего по полу и возящего тапочки малыша, — и Павлик у меня совсем маленький. Он сам за себя не может постоять, я должна о нем заботиться и… Никита, — снова сбилась с мысли она, — я хочу поговорить об этом твоем мальчике.

— О Янке? — недоуменно поднял брови Мезенцев, хотя интуитивно уже понимал о чем будет речь и начинал понемногу нервозно возиться в кресле.

— Да, — решительно ответила Альбина. — Ты же умный человек, ты сам понимаешь, — с напористым нажимом добавила она, — есть такая вещь как наследственность. Из какой он семьи? Где вообще его родители? Как он у тебя оказался? Почему его не забирают? — забросала Альбина вопросами, которые судя по всему давно уже теснились в ее голове. — что там вообще? Что за ситуация? Они у тебя на пороге с претензиями не появятся?

Мезенцев тяжело перевел дух:

— Не появятся. — И покачал головой, — нет там никаких родителей.

Но под неумолимым испытующим взглядом Альбины, понял, что так просто он не отделается. И принялся выкладывать все. От и до.

И по мере того, как он говорил лицо Альбины вытягивалось, губы складывались в непроизвольную букву «о» и глаза наполнялись ужасом.

А в парке Нина с Яном ели мороженое. Ежились на холодном ветру, задувавшим под куртки и обгрызали со стаканчиков заиндевевший шоколад.

— А кого ты любишь? — спрашивала Нина. — Маму?

— У меня нет мамы. — Легко и спокойно ответил мальчик.

Значит и не помнил ее. Так же как Нина не помнила свою.

— А папа есть? — пальцы у Нины замерзли, горло свело от холода. Но ей уже очень-очень давно не приходилось есть ничего настолько вкусного. Иногда хотелось. И она даже думала пойти — купить, сесть в парке на скамейке на самом ветру. И съесть эскимо. Но ничего не давала делать проклятая хроническая усталость.

— Нет и папы нет, — покачал головой мальчик и вдруг оживился, — но у меня была Лиза! Она умерла. Но я ее очень люблю!

Нине было хорошо, радостно и безопасно. И хотя длинная аллея была полна народом сейчас Нине казалось, что все к ней дружелюбны, все любят. И никто ее не обидит.

— А с кем ты живешь?

Она не стала спрашивать про Лизу. Про тех, кого очень любят, сами рассказывают. И Нина бы тоже рассказала, если бы ей было кого любить.

— С Никитой.

С детьми было легко. С ними все запросто. Для них в мире было гораздо меньше вопросов, чем для взрослых. И все естественно. Они никогда не смотрят на тебя с подозрением, не расспрашивают. Не тащат в больницу, не запирают в палате под капельницами. Дети никому не причиняют вреда.

— И всегда один на электричке ездишь?

Мальчик безразлично пожал плечами:

— Ну да. — И вдруг с тоской, которую Нина остро прочувствовала, так остро, что на руках волоски встали дыбом, добавил, — раньше Никита часто забирал. — Она всегда чувствовала тоску детей. Нина ее знала. — А теперь у него работы много, — мальчик тяжело вздохнул, — некогда. Так что я почти всегда сам.

Впереди замаячили знакомые огни и Нина резко прибавила шагу:

— Пошли на Биг Бен, люблю Биг Бен, — и подхватила мальчишку за ремень рюкзака, увлекая за собой.

И они побежали на Биг Бен. А потом на Брейк данс и еще раз на американские горки. И снова ели мороженое и сладкую вату. И запивали газировкой.

На улице уже давно стемнело, парк зажегся огнями. Народу стало больше, шумнее.

И только тогда мальчик испугался — он опоздает домой!

Ян возвращался на метро один. В парке он был с Ниной и там было очень весело. А вот домой по темным улицам бежал сам по себе. По спине больно и тяжело бил ранец, лужи под ногами брызгали на штаны.

Но он не замечал, потому что очень торопился. Даже самое позднее время возвращения домой — десять часов — уже давно прошло. При мысли о том, как будет ругаться сейчас Никита у мальчика трусливо замирало сердце и он, задыхаясь, бежал все быстрее и быстрее.

В подъезде Ян приплясывал на месте в ожидании лифта. А сам уже боялся подниматься на этаж. Никита должен был ждать его в коридоре, готовясь устроить взбучку. Ян, не замечая того, боязливо вжимал голову в плечи.

Несколько раз нажал на звонок и напряженно прислушался. Он даже не придумал, что бы соврать. Это ему не пришло в голову. Ян не имел привычки к вранью и другого выхода, кроме как говорить правду, для него не было. Вот только сейчас Никита спросит и…

— Ты чего какой потный? — почему-то первая фраза Мезенцева была очень миролюбива. Он улыбался распахивая дверь, — заходи. — И тут же бросил в комнату, — подожди, не снимай, я сейчас приду!

В зале смеялась Альбина и заливался Павлик. Щелкнул два раза фотоаппарат, снова засмеялись.

Ян разом поскучнел.

Зато Мезенцев любил весь мир:

— Иди ешь, все остыло уже, — бросил он ему на ходу. Уже возвращаясь в комнату, так, что Яну оставалось смотреть только в спину.

Мальчик нехотя стащил ботинки, заглянул в зал. Альбина сидела на корточках на полу, прижимая к себе Павлика, и хохотала.

Яну совершенно расхотелось есть. Тем более, что в парке Нина покупала ему мороженое, сладкую вату и газировку.

А Мезенцев бы его, конечно, отругал за опоздание. Если бы знал сколько времени. И если бы вспомнил вообще, что сегодня у Яна не должно было быть никаких занятий.