Сара Бергман - Съевшие яблоко

Она все поняла.

И от этого самой Кире стало нестерпимо стыдно.

— Тетя Лера, — глядя в пол, выдавила она, — вы не одолжите мне сто рублей? — и почувствовала, как мучительная краска заливает лицо.

Та с каким-то облегчением засуетилась:

— Да-да, конечно.

Конечно. Она же тоже понимала, что отец про Киру забыл. И деваться той некуда. А что делать ей — Лере — не понятно: и одну тут девочку не бросишь и на улицу не выставишь. И влезать в личную жизнь начальника претит.

Потому она рада была дать сто рублей.

— Ой, — принялась она копаться в сумке, — ты извини. Я закрутилась, забыла, — суетливо и с облегчением вытащила купюру. Но в последнюю минуту не выдержала, — Кира, давай может папе позвоним? — а в глазах читался страх перед этим звонком — ей очень не хотелось остаться крайней. Позвонить шефу и сказать: «вы забыли про свою дочь». Но и бросить девочку просто так совесть не позволяла.

И Кира облегчила ей метания.

Взяла протянутую купюру и, как могла уверенно, успокоила:

— Не надо. Он сейчас приедет за мной. Я пока мороженое в кафе куплю. Спасибо, — но не взглянула женщине в глаза.

А выходя к выходу, чувствовала, что Лера смотрит ей вслед с облегчением.

До дома она доехала как была в пижамных штанах и старом отцовском свитере. Уже почти ничего и не чувствуя, кроме глухой жгучей обиды.

Мальчик в очередной раз провалил игровое задание и на мониторе загорелось «game over». Он завозился сидя на коленках, поджимая под себя ноги в белых носках с грязноватыми пятками. И просительно затянул:

— Я еще раз. Один раз — у меня получится, правда-правда сейчас получится!

Но Нина нетерпеливо оттеснила его плечом, отбирая джайстик:

— Неа, не получится, дай я.

— А мне Лиза всегда уступала, когда я просил, — попробовал он наивно схитрить, но Нина только рассмеялась:

— Вре-ешь, — хмыкнула она, не отрываясь от экрана, — у вас и компьютера-то не было.

— А был бы — она бы мне разрешила! — упрямо возразил мальчик, жадно следя за тем, как ловко Нина управлялась со скачущим по экрану зеленым шаром, — давай-давай-давай! — подпрыгнул он в азарте, но Нина промахнулась и мальчик разочарованно махнул рукой, — э-эх! — впрочем, тут же воодушевился, — а теперь я пробую!

За окном уже стемнело, и комнату освещала слабая мутная лампочка под потолком.

Ян проиграл быстрее Нины. И жизни кончились.

Мальчик снова с сомнением начал поджимать губы, неуверенно глянул на девушку, на окно и спросил:

— А можно я у тебя сегодня допоздна останусь? — быстро, будто боясь возражений, добавил, — а мы еще раз сыграем. Вот увидишь, в этот раз пройдем. Я знаю как там надо.

Нина откинулась на ковер и беспечно улыбнулась:

— Конечно. Оставайся.

Мальчик посмотрел на нее благодарно, но как-то нерадостно и пояснил:

— Они в кино ушли, все равно дома никого нет.

Она поджала поудобнее ноги, стиснув пальцами колени:

— А чего тебя с собой не взяли?

— Да ну, — Ян взялся за джойстик, но не спешил запускать игру заново. Принялся крутить его в руках, ковыряя пальцем кнопки. И так низко опустил голову, что лица стало почти не видно, — я и сам бы не пошел. Они Павлика повели на детский сеанс. Это для маленьких.

Нина выслушала и равнодушно хмыкнула:

— Надо было его оставить, а тебя взять. Я не люблю возиться с малышами.

— Никита любит, — протянул Ян и принялся накручивать на маленький палец тонкий черный провод.

— Это потому что маленький не может о себе позаботиться, — объяснила девушка. Растянулась лицом к игровому монитору, спущенному на пол, — взрослые всегда возятся с самыми маленькими. С ними много хлопот. Старших забывают, — она смотрела на экран с повторяющейся заставкой.

Утром Нина как всегда не могла подняться с кровати. Само напряжение для того, чтобы открыть глаза, спустить ноги на пол и поднять свое тело, казалось непосильным.

Эта хроническая усталость мучила, терзала ее, не давала сосредоточиться и сделать что-нибудь. Даже сегодня, когда к ней должен был прийти этот мальчик, и Нина собиралась смеяться, играть, есть пиццу из коробки. Даже сегодня невыносимо тяжело было подняться.

Но то было утром, теперь от усталости не осталось и следа. Сейчас ей было хо-ро-шо. Очень хорошо. Спокойно.

— Старшие — это те, которые могут все сами. Про них не думают. Взрослым все равно. — Объяснила она. Сказала то, во что верила, что видела.

Яну уже было не компьютера, он смотрел на Нину потерянно и безнадежно:

— Всегда? — со страхом уточнил он.

— Да, — кивнула та, — всегда. — Перекатилась на бок и зажала худые шелушащиеся пальцы между колен, — а Лиза правда все тебе разрешала?

Мальчик, которого казалось ничто не занимало, кроме собственных безрадостных мыслей, друг оживился. Лицо его осветилось, он даже заулыбался:

— Ну-у, — протянул он, — на самом деле нет.

— А что она не разрешала? — рассмеялась Нина.

— Ну, — Ян вскинул глаза к потолку и принялся вспоминать, — не разрешала долго гулять, дружить с хулиганами. Курить. На базар не разрешала ходить.

— И ты слушался?

— Конечно, — охотно кивнул мальчик, — почти всегда слушался. Я никогда-никогда курить не пробовал. А мальчики в классе пробовали. По статистике большинство мальчиков пробуют первую сигарету до десяти лет, а девочки до тринадцати. А я вот никогда. — Он задумался, — только на базар ходил несколько раз, хотя она не разрешала.

— Зачем? — спросила Нина.

— Лизу искал, — просто ответил мальчик. — Лиза туда часто ходила. А мне не разрешала. И даже злилась. Только я все равно ходил, когда ее дома долго не было.

Нина не то задумалась, не то замечталась, глядя в потолок:

— Ты по ней скучаешь?

— Да, — не запнувшись сказал мальчик, — всегда скучаю. — Тут он снова взгрустнул, — она пьяная бывала часто. Но она все равно самая хорошая, я ее больше всех люблю, — и с непонятной укоризной добавил, — Лиза бы меня точно никогда не бросила.

— Никогда?

Тут мальчик вдруг обрел необычайную уверенность, будто говорил о неоспоримом факте:

— Никогда-никогда. Даже если я просто болел, она никогда никуда не уходила. Всегда дома оставалась. Один раз у меня ангина была и я в школу не пошел. А Лиза собиралась куда-то, но тоже не пошла. И ночью — она не знала, что я видела, а я все видел, — частил он, — она бутылку пива в раковину вылила!

При рассказе о сестре глаза его загорелись, щеки налились румянцем. И мальчик сам будто весь ожил.

— А что вы вместе делали?

— Гуляли, — его и спрашивать не надо было, он сам рвался рассказывать. — На пустырь ходили вместе и бегали. Мороженое покупали. Еще на речку летом ходили. — Звонко рассмеялся, — а Лиза плавать не умела и боялась. И мы у берега плескались, брызгались. И она меня с колена подбрасывала и я в воду головой нырял! А еще, — личико его счастливо разгорелось, — Лиза, когда я маленький был, учила дорогу переходить, конфорку зажигать и сковородку греть. В садик меня водила — я помню. А еще мы с дворовой собакой играли. Огро-омной. И кости ей носили. А еще…