Сара Бергман - Съевшие яблоко

Сама она так перепугалась, что даже спрятаться не сообразила, так и стояла столбом посреди зала. Вжала голову в плечи, обхватила ее руками и смотрела расширенными от ужаса глазами. Только когда Никита за собой поволок, она начала передвигать ноги.

Но спрятаться все равно было негде. В сутолоке и гвалте уши разрывали крики, перед глазами метались взбудораженные тела, ребята потерялись, все мельтешило, где тут вход, где выход, где дверь — ничего было не понять. И больше по наитию они вжались в утопленный в стену дверной проем — запертую дверь в подсобку. Прижались друг к другу и так и замерли, не зная куда двинуться.

Как и когда кончилась драка ни Никита ни Лиза не поняли. Ослепшие, оглохшие среди всеобщей сутолоки, они сжались в своем закутке, спасаясь от мешанины разгорячённых мордобоем тел. Дети среди взрослой драки.

В общем кавардаке Никите достался случайный удар в бровь и у подростка лицо было выпачкано в крови, на Лизу упал кто-то из дерущихся, и девочка сильно стукнулась лицом о стену, разбила нос. Но среди гвалта и страха не почувствовали боли, только размазала юшку по подбородку и воротнику.

А драка кончилась нехорошо. Какая-то из девиц закричала «убивают!» и почти к месту. В тот момент было уже не разобрать кто с кем дерется, почему. Уже и сторон было не две, а как придется. В самом пекле оказался и нож и как минимум одного мужика пырнули. Он тут же осел на пол.

И после этого как-то разом стихло. Вот секунду назад кипело все, орало. И вдруг раз: и дерущиеся, похватав свои куртки, кинулись бежать, вываливаясь в двери. И все — настала тишина, даже слишком режущая, после гула потасовки. В зале стоял разгром и пустота.

А на полу покрытом крошевом битой посуды остались только четверо. Порезанный, держась за живот, стонал и матерился. Свитер его намок от крови, такое же черно-красное пятно размазалось по грязному полу. Им оказался сам Рустик — день рождения удался. С ним задержалась пара мужиков из компании — тех, что посмелее. Зачинщика драки Азада видно не было.

В другом углу сидел еще какой-то незнакомый парень. У него была разбита голова, щека вымазана в крови. Он несколько раз порывался подняться и тоже унести ноги, но каждый раз снова садился на пол.

Официантка в повязанном на джинсы фартуке громко верещала в углу, попеременно воя и ругаясь. Крыла «этих уродов» и стенала от испуга. Она почти сразу отзвонилась в полицию, но стражи порядка пока не спешили на место происшествия.

Никита с Лизой сжавшись сидели в своем углу, не решаясь подняться и выйти, слишком ошеломленные, чтобы шевелиться.

Когда, наконец, раздался вой сирен и во двор въехали две машины с полицейскими — УАЗ и видавшая виды «Лада», то чуть не столкнулись с каретой скорой помощи, вырулившей из другой арки. Одновременно вывалились четыре мента в серых форменных шинелях и фельдшер с медсестричкой. Последние шли к дверям неторопливо нога за ногу, зябко кутаясь в сине-желтые форменные куртки и неся видавшие виды чемоданчики.

В разгромленном обеденном зале менты скучливо осмотрелись, пузатый старлей сразу взялся за оставшихся участников драки, не особо разбираясь кто там порезанный, а кто нет, выстраивая их вдоль стены и изымая документы. Вытащенные паспорта прятал по карманам.

— Паспорта доставайте, — хрипло рявкнул он и ребятам. Сам вытирая мокрый с мороза нос тыльной стороной руки.

Все еще сидевшие на корточках у двери подростки даже не сразу сообразили, что это им. У Никиты паспорта с собой, разумеется, не было. У Лизы его не было вовсе.

Глядя на их перепуганные лица старлей брезгливо гаркнул:

— Пьяные? А ну дыхни! — насупившись глянул на Никиту, — восемнадцать есть? — Но ответа дожидаться не стал, махнул рукой, — Сергей, грузи их в машину!

К этому времени уцелевших участников драки уже затолкали в кузов УАЗа. Те особо не сопротивлялись, понимая что к чему.

Сестричка и фельдшер с помощью ментов потащили Рустика в «Форд-транзит» скорой. Второй пострадавший, держась за порезы грязными руками, ковылял туда же своим ходом. И ребят следом за ними тоже вытряхнули на ослепительный в свете уличных фонарей снег, а потом затолкали на заднее сиденье «Лады». На водительское место уселся молоденький парнишка с прыщавым лицом. Движок затарахтел громче, и машина тронулась с места. Стоявшая рядом скорая взвыла сиреной и, тяжело съехав с поребрика, покатила в противоположную сторону.

В «Ладе» было натоплено, вонюче и жарко, но Лизу трясло. Она не знала, что такое адреналин, но знала, что такое страх. И ей было страшно.

За время короткого пути до отделения она несколько раз косилась на Никиту, но тот и сам сидел бледный с вытаращенными глазами, будто не понимал: как он мог оказаться в этой машине? И на Лизу не оборачивался.

— Вылазьте, — прыщавый парнишка-полицейский после теплой машины зябко кутался в бушлат, переступая с ноги на ногу. Открывая дверь он со всей силы дернул, размыкая заедающий замок и сварливо поторопил, — шевелитесь.

Грубо запихнул потерявшихся, спотыкающихся ребят в старую ободранную дверь, над которой висела пыльная лампа с надписью «ПОЛИЦИЯ».

Внутри отделение выглядело паршиво. Слабые лампы освещали мутное стекло, отгораживающее дежурного и стулья у стен — старые и не одинаковые. Стены пестрели пыльными плакатами.

Пахло в отделении тоже скверно: скукой. Потом и старыми газетами.

— Посторонись, посторонись!

Парень в бушлате за шиворот оттащил ребят от выхода, и в дверь ввалились полицейские, толкавшие перед собой задержанных. Мужиков пихали в спину, заставив скрестить руки за затылком. Все матерились: и задержанные и менты. Несколько секунд и за ними захлопнули самую дальнюю по коридору дверь. — Теперь проходи! — парень тычком затолкнул ребят в первый по левую сторону кабинет — дверь оставил открытой. И махнул рукой:

— Сядьте там. И чтобы тихо!

Следующие полчаса о подростках не вспоминали.

Кабинет был крошечный, оклеенный старыми обоями и такими же стенгазетами, как и в коридоре. За забранными решётками окнами зияла чернота. Висящие на стене часы отсчитывали секунды: тик-тик-тик…

Лиза сжалась на своем стуле, время от времени шмыгая носом и стирая с губ кровь смешанную со слезами. Когда заплакала она не помнила, но сейчас глаза уже были сухими. Тик-тик-тик…

Через открытую дверь ребята слышали приглушенные разговоры, пару раз раздавался звонок телефона. Дежурный лениво гадал кроссворд, сидя на своем месте, недовольно отвечая на звонки, и кипятил чайник, издающий долгий клокочущий звук.

Школьники не знали местного порядка, иначе поняли бы уже, что оформлять их никто не собирается. Свидетелей и без них было некуда девать, а возиться с малолетками — лишние хлопоты. Никита в своей отглаженной школьной форме с наивным детским лицом тоже впечатления взрослого не производил.