Ханан аль-Шейх - Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире

Три дервиша преклонили колени и поцеловали перед ним землю.

Калиф посмотрел на первого дервиша.

– Азиз, я назначаю тебя начальником евнухов в гареме моего дворца и жалую тебе табун лошадей и кошель золота.

– Слушаю и повинуюсь, о повелитель, – ответил Азиз.

– А тебя, о сын персидского шаха, – сказал калиф второму дервишу, – я хочу женить на хозяйке дома. Я назначу тебя казначеем и пожалую тебе богатство великое и дворец в Багдаде.

– Слушаю и повинуюсь!

И наконец калиф обратился к третьему дервишу:

– А ты, продавец ковров, женишься на одной из старших сестер, которых расколдовал Райхан, и я приближу тебя к себе и награжу деньгами и дворцом в Багдаде.

– Слушаю и повинуюсь, о повелитель.

Калиф оглянулся.

– А ты, носильщик, – тот, как и дервиши, бросился перед калифом на колени, – женишься на другой старшей сестре, и я приближу тебя ко двору и осыплю богатствами.

– Слушаю и повинуюсь, государь, но с твоего позволения, я бы лучше женился на хозяйке дома, ведь я полюбил ее в ту же минуту, как попал в этот дом.

Калиф улыбнулся.

– Тогда мы женим тебя на хозяйке дома, а второй дервиш женится на старшей сестре.

Второй дервиш и носильщик ответили в один голос:

– Слушаем и повинуемся.

– Долгих лет жизни калифу! – добавил носильщик. – Обещаю тебе, господин, что, если Аллах пошлет мне сыновей, я назову каждого Гаруном аль-Рашидом в твою честь.

Смех разнесся по комнате, но вскоре все умолкли, потому что всем было любопытно узнать, что калиф решит относительно закупщицы.

Без малейшего колебания калиф сказал:

– Хвала Аллаху Всемогущему, что на своем земном пути я снова встретил эту женщину. Хочу искупить все мучения и тяготы, через которые она прошла, и снова, в залог моей любви к ней, попросить ее руки и осыпать богатствами, которых она заслуживает.

Все посмотрели на закупщицу, а та встала, подошла к калифу и поклонилась ему.

– Я благодарю повелителя правоверных, славного мудростью, милосердием, справедливостью и заботой о благополучии своих подданных. Я в большом долгу перед ним за его щедрость и милосердие и не забываю, какую честь он мне оказал. Но я не могу выйти за тебя, о повелитель правоверных. Не из мести или неблагодарности, упаси Аллах, но из-за того, что я срослась со своим страданием и не хочу другой жизни, чем та, что у меня есть. Я живу без мужчины. Теперь, когда моих старших сестер возвратили из ада, в котором они пребывали, моя боль смягчилась, и я уверена, что готова терпеть ее всю оставшуюся жизнь.

Ответ закупщицы поразил калифа. Он кашлянул несколько раз, но не смог произнести ни слова. Когда с места поднялась хозяйка дома, он вздохнул с облегчением, вероятно, полагая, как и все мужчины в зале, что она выговорит своей глупой, неблагодарной сестре.

– Да позволит мне государь выразить ему свою благодарность и сказать, что я очень тронута его благородными намерениями. Твое великодушие позволило нам начать новую жизнь, оставив позади все напасти. Но я предпочитаю последовать примеру сестры, ибо не хочу выходить замуж ни за носильщика, ни за кого другого. Мужчина не может дать мне счастья. До того как выйти замуж за джинна Азрака, я решила, что никогда не отдам свое сердце ни одному из мужчин. Ах, если бы я послушалась своего внутреннего голоса, то была бы избавлена от тех мук, которые выпали мне за эти годы! Ведь он не только превратил моих сестер в собак, но и вынудил меня каждый вечер стегать их до крови. Какая жестокость и несправедливость!

Избитая сестра встала.

– О повелитель правоверных, я тоже скажу от своего израненного сердца: никогда больше не смогу я жить с мужчиной. Мы не властны над чувствами, а такая обида никогда не умирает. Я последую пословице, которая гласит: «Никогда не выходи за прежнего возлюбленного или бывшего мужа». Но благодарю тебя тем, что осталось от моего сердца, за твое сострадание и милость ко мне.

Избитая сестра постояла, ожидая, что скажет калиф, и по прошествии нескольких минут, за которые калиф не проронил ни слова, вернулась на свое место.

Тут встали две старших сестры, и одна из них заговорила, покуда другая согласно кивала головой:

– О повелитель правоверных, мы поступили с нашей сестрой, хозяйкой дома, как дикий зверь с тем, кто его кормит, – откусили руку, что протягивала пищу. Так случилось из-за того, что в сердце у меня и сестры взросли семена зависти, которые в итоге нас и погубили. Но вот о чем спрошу я: как сердца наши стали почвой, взрастившей это семя? И отвечу: причина в том, что мужчины, за которых мы вышли, мало того что растратили наши деньги – они бросили нас, как ненужную ветошь. Поэтому прошу тебя, о повелитель правоверных, прости нас с сестрой за дерзость и непокорство, но мы не выполним твоего желания и не выйдем замуж в третий раз.

Когда старшие сестры вернулись на свои места, все в зале замерли, ожидая ответа калифа. Разгневается повелитель или проявит участие?

После долгого молчания калиф заговорил:

– О почтеннейшие, ваша храбрость и прямота похвальны; но вы сделаете, как я приказал. Мне угодно, чтобы ваши былые горести забылись, как тяжелый сон, и чтобы в будущее вы смотрели с радостью и новой надеждой в сердце. Да хранит вас Аллах, впереди у вас долгие годы жизни, и вам нужны рядом мужчины, которые обеспечат ваше благополучие. Ибо одинокая старость подобна самой смерти; и если вы доживете до преклонных лет без мужа и детей, то вкусите величайшей горечи и обиды.

И тотчас, не дав женщинам ответить, калиф спросил у Джафара: «Может ли здесь кто-нибудь послужить свидетелем?»

Визирь поклонился калифу.

– Позволь мне, о повелитель правоверных, напомнить, что ты превыше всего ценишь честность и справедливость. Так давай же предоставим этим сестрам жить, как они хотят, тем более что они законопослушны и жизнь ведут примерную и достойную. К тому же не надо забывать, как преуспели они в делах хозяйственных и торговых и как верны и преданны были всю жизнь памяти родителей. Не достаточно ли несчастий претерпели они по вине мужчин? Неужели ты снова хочешь толкнуть их в брачный союз, который, вполне возможно, снова погрузит их в пучину бед и страданий?

– Законопослушны? – сердито переспросил калиф. – Да они едва не убили нас семерых без всякой жалости, стоило нам спросить о том, зачем они бьют собак! И кто из присутствующих здесь мужчин способен причинить им новую боль, когда мы услышали об их страданиях? Я? Мой сын аль-Амин? Дервиши или носильщик?

Снова поглядев на носильщика, калиф сказал:

– Носильщик может показаться дерзким, но к хозяйкам дома он будет относиться со всею добротой и справедливостью, ведь, женившись на сестре его жены, я стану ему свояком.