Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

Дорогой Р, большое спасибо за ланч. С наилучшими пожеланиями, Э.

Я подумала, что в сокращении имен есть определенный смысл. В конце концов, и так ясно, кто и к кому обращается. Он тут же ответил:

Всегда пожалуйста, удачи в принятии решения. В субботу увидимся! Р.

В последнее время моя жизнь стремительно неслась вперед, образуя вихри возможностей. Во второй половине дня я даже ни разу не вспомнила о музыканте. Зайдя в свой компьютер, я занялась поиском заведения для рождественского обеда. Это будет примечательное событие, решила я. Оно будет непохоже на все предыдущие корпоративы. Представлялось очень важным избежать любых повторений и клише. Я сделаю что-то особенное, что-то, что удивит коллег, доставит им огромное удовольствие и превзойдет все ожидания. Это будет непросто. С уверенностью я знала только одно: основой мероприятия станет выделенный Бобом бюджет в размере десяти фунтов на человека и скидываться дополнительно никому не придется. Меня до сих пор возмущали денежные выплаты, которые я была вынуждена совершать в последние несколько лет, чтобы в последнюю пятницу перед двадцать пятым декабря ужасно провести время в ужасном заведении с ужасными людьми.

В конце концов, разве это так трудно? Рэймонд очень ободрил меня во время ланча. Если я была способна продекламировать «Энеиду», если научилась писать макросы в «Экселе», если в последние девять лет могла в полном одиночестве праздновать свой день рождения, Рождество и Новый год, то и роскошный праздничный ужин на тридцать персон с бюджетом в десять фунтов на каждого организую без труда.

Утро субботы прошло в мареве домашних дел. Чтобы защитить руки, я стала носить резиновые перчатки — они выглядели безобразно, но помогали. Впрочем, их уродливый вид не был важен, ведь меня все равно никто не видел.

Убирая завалы, оставшиеся после минувшего вечера, я заметила, что не употребила привычный объем водки — бутылка «Смирнофф» была заполнена больше чем наполовину. Памятуя о том, что на вечеринке Лауры я повела себя не комильфо, я положила бутылку в пакет из супермаркета «Теско», чтобы вечером подарить Киту. Я задумалась, что еще стоит принести. Цветы, на мой взгляд, не годились — что ни говори, а они все же символ любви. Заглянув в холодильник, я нашла упаковку нарезанного тонкими ломтиками сыра и тоже сунула ее в пакет. Все мужчины любят сыр.

На ближайшую к месту вечеринки загородную станцию я прибыла на пять минут раньше назначенного. Mirabile dictu [8] Mirabile dictu ( лат. ) — удивительным образом. , Рэймонд уже был на месте! Он помахал мне, я помахала в ответ. Мы направились к гольф-клубу. Рэймонд шел быстро, и я начала волноваться, что в новых ботильонах не смогу за ним поспеть. Потом увидела, что он мельком взглянул на меня и замедлил шаг, чтобы идти вровень со мной. Я осознала, что подобные незначительные знаки внимания — то, как его мать, хотя я ее об этом не просила, налила мне после ужина чашечку чая, не забыв, что я пью его без сахара; то, как Лаура положила на блюдце два печенья, когда в своем салоне принесла мне кофе, — могут значить очень много. Интересно, каково это — оказывать мелкие услуги другим людям? Я не смогла вспомнить. Да, в прошлом я тоже старалась быть доброй, старалась заботиться, я знаю, что старалась, но это было раньше. Я пыталась, но потерпела поражение, в результате для меня все было потеряно. И мне некого в этом винить, кроме самой себя.

За городом было тихо; пейзаж простилался до горизонта, и ни многоэтажные дома, ни высотки с офисами не заслоняли отдаленные холмы. Струился ласковый мягкий свет второй половины лета; вечер казался нежным и хрупким. Мы шли в тишине, такой, которую не было необходимости нарушать.

Мне даже стало грустно, когда мы очутились перед приземистым белым зданием. Сумерки уже начинали сгущаться, и луна и солнце стояли высоко в небе цвета розового миндаля с золотыми вспышками. Бросая вызов грядущей ночи, пели птицы, кружа над лужайками длинными, неровными петлями. Пахло травой, цветами и землей; волос и кожи касалось теплое, сладковатое дыхание уходящего дня. Мне хотелось попросить Рэймонда вот так идти и идти, не останавливаясь, по колышущейся траве до тех пор, пока птицы не умолкнут и не уснут в своих гнездах, пока путь нам не будут освещать одни лишь звезды. Мне почти показалось, что он и сам мог бы это предложить.

Дверь дома распахнулась, из нее выбежали трое ребятишек, громко хохоча. Один из них размахивал пластмассовым мечом.

— Вот мы и пришли, — тихо сказал Рэймонд.

Для общественных мероприятий заведение казалось странным выбором. В коридорах повсюду висели доски объявлений, усеянные совершенно непонятными сообщениями. На огромной деревянной панели в конце холла значился длинный перечень мужских имен, начиная с 1924 года. Последним в нем, датируясь годом нынешним, самым непонятным образом шел доктор Терри Берри [9] TerryBerry — американская компания, специализирующаяся на составлении рейтингов успешных компаний и сотрудников. Ее основателем в 1918 году стал Х. Р. Терриберри. . Интерьер представлял собой смесь казенного стиля (с которым я была хорошо знакома) и старомодного домашнего — мерзкие узорчатые занавески, истоптанные полы, покрывшиеся слоем пыли сухие букеты в вазах.

Когда мы вошли в банкетный зал, на нас обрушилась целая волна звуков: там был установлен диджейский пульт, и танцпол уже наполнился людьми в возрасте от пяти до восьмидесяти лет, освещаемыми лучами невыразительных цветных прожекторов. Многие будто пытались в такт музыке скакать на лошади. В полном недоумении я посмотрела на Рэймонда.

— О господи, — сказал он, — мне надо выпить.

С признательностью я проследовала за ним к барной стойке. Цены там оказались милосердно низкими, поэтому я быстро выпила свой «Магнерс», чувствуя себя уверено от знания, что денег мне хватит еще на несколько (правда, этот, несмотря на все мои протесты, оплатил Рэймонд). Мы устроились за столиком подальше от источника шумов.

— Ох уж эти семейные праздники, — сказал он, качая головой, — это ужасно, даже когда это твоя семья, а уж когда чужая…

Я огляделась. У меня не было опыта подобных вечеринок, и меня поразило разнообразие — в возрасте гостей, их социальном статусе и вестиментарных предпочтениях.

— Друзей ты можешь выбирать… — сказал Рэймонд, чокаясь со мной своей пинтой пива.

— Но вот семью не вправе! — ответила я, обрадованная тем, что смогла дополнить всем известную фразу. Это была незамысловатая задачка, но все же.

— Точно так же мы отмечали пятидесятилетие отца, шестидесятилетие мамы и свадьбу сестры, — сказал Рэймонд, — дерьмовый диджей, перевозбужденные, переевшие сладкого дети и люди, которые не виделись годами и теперь рассказывают друг другу о своей жизни и делают вид, что им это интересно. Могу спорить на что угодно, что на фуршете будут канапе, а когда все закончится, на парковке случится драка.