Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Внезапные толчки, когда машина преодолевала канаву, оказали благотворное воздействие, высвободив запястье мистера Брауна, однако затем инструктора шарахнуло вправо, и от удара его пулеобразной головы на стекле образовалась паутина из трещинок. И хотя он наконец нашел искомую педаль, воспользоваться ею не смог, лишившись чувств от соприкосновения со стеклом. Спасение пришло в лице хорошего друга Майлза, Отто Мейера младшего (кэтчера во второй цепочке в бейсбольной команде), он рванулся вперед, лег на поверженное тело преподавателя вождения и рукой нажал на педаль. Машина с визгом и скрежетом остановилась буквально в футе от задней стенки гаража, и со стороны все выглядело так, будто Майлз изначально держал курс именно на этот гараж.

— Ручной тормоз? — спросил Отто.

Лежал он вниз головой, отчего голос звучал странно.

Майлз поставил машину на ручной тормоз:

— Спасибо, Отто.

— Все нормально, — ответил Отто. — Вытащите меня отсюда, а?

Двое других, сидевших сзади, исполнили просьбу, и тут Майлз заметил, что мизинец у его друга изогнут под несколько неестественным прямым углом. Сам Отто обратил на это внимание, когда, выключая зажигание, наткнулся выгнутым пальцем на повороти и к.

— Ни черта себе. — С самым добродушным видом Отто показал палец Майлзу, прежде чем вырубиться.

Не в пример Отто Мейеру мл., мистер Браун затаил вражду и лелеял ее еще долго после того, как впечатляющая шишка у него над виском рассосалась. Будь его воля, Майлза впредь близко не подпускали бы к учебному автомобилю, по крайней мере до тех пор, пока он не научится водить. Дело не в том, что он такой паршивый водитель, объяснял мистер Браун директору, и даже не в том, что он чуть не убил их всех. Мистер Браун отвечает и за бейсбольную команду, которую он надеялся повезти в этом году на юношеский турнир штата, а теперь, по милости Майлза Роби, у тренера вывихнуто запястье на бросковой руке, а у кетчера сломан мизинец, и перчатку на руку ему не надеть. Половина этой треклятой команды посещала курсы вождения, и мистер Браун, опасаясь травм, а то и гибели либо утраты конечностей, не желал рисковать своими ребятами, сажая их в одну машину с парнем, у которого мозгов хватает лишь на то, чтобы съехать в канаву, выпрыгнуть из нее, промчаться по лужайке и вломиться в чужой гараж. И как ему теперь эффективно тренировать команду с этими головными болями, что преследуют его после инцидента с Майлзом? Нет, мистер Браун ратовал за исключение Майлза Роби с курсов вождения и уповал в дальнейшем на разумный подход к отбору учеников, предусматривающий, что любой паренек, записавшийся на курсы, должен иметь хотя бы смутное представление о том, как надо вести себя за рулем.

Директором в то время был Кларенс Бонифейс, его все не любили, потому что он не был уроженцем ни Эмпайр Фоллз, ни ближайших окрестностей. Его кандидатуру предпочли нескольким местным соискателям, давно работавшим в школе, включая мистера Брауна, по той причине, что Бонифейс мог похвастаться (хотя не делал этого) университетским образованием и значительным опытом административной работы в качестве замдиректора крупной старшей школы в Коннектикуте. За два года его верховного руководства в Имперской старшей школе он показал себя человеком серьезным, ответственным и компетентным. Он умел слушать и не торопился обижаться — качества превосходные и необходимые для директора старшей школы, что, однако, не помогло ему найти общий язык с школьным большинством, которое еще до знакомства заклеймило его «кретином». Как бы то ни было, он молча выслушал предложения бейсбольного тренера по решению «проблемы с пареньком Роби», терпеливо выждал ради полной уверенности в том, что мистер Браун закончил излагать свои соображения, а затем разразился диким хохотом, который быстро перешел в полноценный истерический припадок, и никто не знал, как привести его в чувство. Бонифейс ржал, потом ухал. Лицо его покраснело, слезы ручьями текли по щекам, и вскоре он начал задыхаться. Секретарша, невероятно взволнованная, принесла ему стакан воды, но его так трясло, что он не смог эту воду выпить.

В итоге им пришлось положить его лицом на ковер, где поначалу он трепыхался, словно окунь на дне лодки, затем свернулся в позу эмбриона и лежал недвижим, сил у него хватало только шептать:

— О господи, мистер Браун, простите. Я не хотел… мне очень жаль… я не смеялся так с самого детства… мой дядя часто щекотал меня, пока я не описаюсь. — Наконец он сумел сесть и прислониться к стене. — Должно быть, я подавлял в себе этот смех с того самого дня, как приехал сюда, — заключил он.

Мистеру Брауну не было никакого дела до всяких там подавленностей, но тренеру в принципе не нравилось, когда над ним смеялись, и тем более если смеявшийся — выходец из Коннектикута. И когда директор облегчил душу за его счет, мистер Браун осерчал. Встав со стула, он гневно воззрился на мистера Бонифейса; тот все сидел, прислонясь к стене и напоминая человека, оказавшегося по другую сторону от расстрельной команды.

— По-вашему, это смешно? — взревел мистер Браун, тыча пальцем в свой правый прищуренный глаз. — Когда в глазах двоится, по-вашему, это смешно?

Он мог бы много чего добавить, но мистер Бонифейс, схватившись за ноющие ребра, взмолился:

— Прекратите… пожалуйста… мистер Браун, я вас прошу… я не выдержу… вы меня убиваете…

Мистеру Брауну ничего не оставалось, как покинуть кабинет директора в ярости и твердой решимости противиться отныне всему, что предложит мистер Бонифейс, используя любую возможность, чего бы это ему ни стоило, и эта решимость месяц спустя лишь окрепла, когда, столкнувшись с мистером Бонифейсом в коридоре, тренер заметил, как затряслись плечи директора, — не иначе, он вспомнил об инциденте с Роби. Мистер Браун был не склонен разделить его веселье. Письменное указание, полученное им от директора на следующий день после их встречи в кабинете, было кратким и недвусмысленным: «Вы продолжите обучать Майлза Роби на курсах вождения, для которых по заведенному порядку предварительная подготовка не требуется. В дальнейшем, надеюсь, вы сумеете уделять ему, как и любому другому школьнику, желающему научиться водить, полное и безраздельное внимание».

Годом позже, когда мистер Бонифейс внезапно скончался от массивной эмболии, мистер Браун бойкотировал похороны, заметив в кругу друзей: «Ну и кто теперь смеется?» От него, кажется, ускользало то существенное обстоятельство, что сам он при этом не смеялся.

Словом, Майлзу после провального начала разрешили продолжить. Мистер Браун, впрочем, не скрывал, что доигрывать этот матч его вынудили, и он был явно разочарован тем, что до конца учебного года происшествий на занятиях более не случалось. Правда, он редко пускал Майлза за руль, разве что когда отрезок пути был абсолютно прямым, а совершать параллельную парковку Майлзу было строго запрещено. По окончании курса мистер Браун сообщил Майлзу, что тому выставят неудовлетворительную оценку, и добавил: за все те годы, что он преподает в школе вождение, ему еще ни разу не попадался столь бездарный ученик. А также выразил искреннюю надежду, что впредь Майлз будет продвигаться по жизни на своих двоих.