Людмила Штерн - По месту жительства

— Капитан Дёмин, — наконец представился он и, вытащив из ящика какие-то бланки, обратился к Вале. — Фамилия, имя, отчество…

— Я не отвечу ни на один ваш вопрос, — тихо сказал он, — пока вы не объясните, за что нас схватили.

— Вас не схватили, а задержали. Пока что за проезд в товарном поезде А18-462, следующим со станции Лосевка. Вы сели в 18 ч. 20 мин. и были сняты на станции Шелтозеро в 20 часов 03 минуты.

— Ни черта мы не были сняты, мы просто приехали. Наша база тут недалеко, мы геологи из Ленинграда.

— И где же ваша база? — прищурился капитан.

— За Гаврилино, километров 12 отсюда.

— Гаврилино отсюда в 18 километрах по большаку и в 16, если лесом, так что с этими данными у вас неувязочка.

— Ну, это еще не повод, чтобы тащить нас в КГБ.

— Это более, чем повод, — назидательно сказал Дёмин. — И если вы и правда геологи, то почему прятались и крались? Почему не ехали как нормальные люди, пассажирским?

— Да где он был, — пассажирский?

— Пассажирский 311 и скорый 46 проходят через Лосевку в 8.05 и в 11.16 утра, — тоном справочного бюро отчеканил капитан и обвел нас орлиным взором.

— Но сейчас же ве-чер! — закричал Валька, — вечер, понимаете? Свяжитесь сейчас же с нашей базой!

— А ну, — не орать, сопляк! — рыкнул капитан и обнажил желтые клыки, — надо будет — свяжемся. Фамилия, имя, отчество и… документы.

Валька молчал, у него дрожали губы.

— Откуда в лесу документы, — мирно сказал Леша, — документы на базе.

— Какой телефон вашей базы, позвольте полюбопытствовать? — клыки спрятались.

— На базе нет телефона, — вмешалась я. — Мы в палатках живем, но это правда близко. Давайте сейчас поедем вместе…

— Надо будет — поедем, — отрезал Дёмин. — А сейчас я в последний раз повторяю: фамилия, имя, отчество…

Ознакомившись с нашими биографиями до пятого колена, Дёмин велел подписать показания.

— Ну что, можно нам идти? — двинулся к дверям Валя.

Капитан взглядом пригвоздил его к месту.

— До выяснения ваших личностей вы останетесь здесь. Абдулаев, уведите задержанных.

Кривоногий узбек повел нас в конец коридора и отомкнул дверь с амбарным замком. Мы очутились в клетушке с четырьмя голыми нарами и крошечной лампочкой под потолком. Нестерпимо хотелось в уборную, хотелось есть и пить.

— Как насчет пожрать? — кротко поинтересовался Леша.

Абдулаев не ответил. Он вышел, закрыл дверь и щелкнул замком.

— Да ты глухой, что ли? — взорвался Валька, — чучмек проклятый, косая рожа! — и он со всей силы пнул ногой дверь.

— Тише ты, — шикнул Леша, — а то еще антисемитизм пришьют.

Но Валька прямо взбесился, — он колотил в дверь и орал: «В уборную, в уборную веди!»

Загромыхал замок, на пороге появился «желтолицый брат».

— Поведу по одному, — невозмутимо сказал он и ткнул в меня пальцем, — ты — первая.

Когда с уборной было покончено, узбек снова запер дверь и затих в коридоре. Мы улеглись на нары и, как это ни странно, быстро уснули.

В шесть часов утра на пороге появился рыжий солдатик.

— Подъем! — весело крикнул он и внес кружки с кипятком и три куска хлеба.

— Привет, друг! Тебя как зовут?

— Рядовой Булкин. Павел Булкин.

— Слушай, Паша, чего там слыхать? На базу нашу съездили?

— А шут его знает, — пожал плечами Булкин.

— А в Ленинград, в Управление звонили?

— Кажись, звонили, да никто не отвечает. Капитан говорит, врут они все, нет такого телефона.

— Господи, — застонал Леша, — так ночь же была, а сегодня суббота, — нет там никого.

— А с базой почему не связались?

— А фиг их знает, — радостно сказал Паша, — да не расстраивайтесь, жуйте.

Днем он принес вареную картошку иссине-черного цвета и уселся рядом на нары.

— Павлуша, — задушевно начал Валька, — я вижу — ты человек нормальный, не то, что… некоторые… — он выставил нижнюю челюсть и оттянул пальцами глаза у висков.

Булкин понимающе хохотнул.

— Наверно, ты в курсе, друг, чего ваш Дёмин к нам прицепился? Неужели за то, что зайцем проехали?

Солдатик покачал головой. На его глуповатом лице происходила свирепая борьба воинского долга, гуманизма и просто желания посплетничать.

— Видишь, какое дело… — наконец не выдержал Паша, — шпионов ищем.

Валька так и присвистнул:

— Шпионов?! А мы-то причем?..

— А при том, что шпионов трое: двое мужчин и баба с ними. И приметы в аккурат сходятся, — один мужик усатый, да рябая женщина лет сорока.

— Что-о? Это я-то рябая? Это мне сорок лет?

Булкин смутился.

— Чего орешь? Почем я знаю, я в твой паспорт не заглядывал.

Валька с хохотом повалился на нары.

— Паулино, выпусти нас сейчас же, чтоб не срамиться.

— Ты, никак, сдурел! — разозлился Булкин. — Сиди и затихни.

— Затихну, затихну, — успокоил его Валька, — но откуда шпионы-то взялись?

— Из Фильяндии, откуда же еще… Позавчера наш лесник Захаров прискакал весь в мыле. Шпионов, говорит, обнаружил. Перешли в районе 7-й заставы и углубились. А тут вы как раз у Лосевки из лесу выползли и тишком в товарняк забрались.

— Да нас разве в Лосевке кто видел?

— А ка-ак же! — расцвел Булкин, — все видели, да спугнуть боялись.

— И заметили даже, что баба рябая?

— Угу… И радировали по всем станциям по ходу, а снимать вас решили в Шелтозере. Сергеевку и Углино проскочили, потому что лес близко, уйти можно.

— Ах ты, елки-моталки! — восхитился Валя, — то- то я удивился, что быстро доехали. Ну вы и молодцы! И что же, вас наградят за поимку или отпуск дадут?

— Да уж не без этого, — важно ответил Паша и вдруг опомнился. — Наградят — не наградят, а службу свою несем. Так что отдыхайте.

Он забрал миски и заторопился уйти, смущенный своей откровенностью.

— Ребята!.. — Леша явно встревожился, — это же бред какой-то. Давайте требовать Дёмина.

Но на наши крики и стуки никто не отозвался. Вечером нас снова караулил молчаливый Абдулаев. Все попытки вступить с ним в дружеский контакт потерпели фиаско. А наутро вновь появился Булкин.

— Пашунчик, — ласково сказал Валя, — какие новости?

— Каки тебе еще новости? — пробурчал Булкин. Он был не в духе.

— Позови Дёмина, поговорить надо.

— Где я тебе его возьму в такую рань? И вообще до завтрева капитан тут не ожидаются.

— Так что же, — нам и сегодня сидеть? — вскинулся Леша?

— Люди по двадцать лет сидят… и ничего, — назидательно сказал юный Булкин, закрывая за собой дверь.

— Мистика какая-то, — Леша хрустнул по очереди всеми десятью пальцами. — Так и впрямь можно сгинуть на двадцать лет.

— Не нагнетай атмосферу, старик, — не те времена.

— Может, объявим голодовку? — предложила я.

— Блестящая мысль! — откликнулся Валя. — Когда Дёмин узнает, что мы отказались от шашлыков, он смертельно испугается.