Стивен Кинг - Воспарение [=На подъеме]

Конечно же хотела, подумал он. Она хотела победить их всех — мужчин, женщин, детей и слепого парня с немецкой овчаркой. Она хотела, чтобы весь город смотрел, как лесбянка — женатая лесбянка — зажжёт огни на их рождественской ёлке.

Он подозревал, она знала, что ресторан уже шёл ко дну, и, может даже была этому рада; может, она хотела поскорее убраться из Рока, но — да, хотела заткнуть их за пояс перед тем, как она и её жена уедут, оставив их с этим воспоминанием. Ей даже не нужно произносить речь, просто показать эту надменную улыбку, которая говорила: вы провинциальные, самодовольные засранцы. Отлично побеседовали.

Она разминалась, сначала сгибая в колене одну ногу и потягивая её за лодыжку, затем вторую. Скотт остановился перед столиком с напитками (ДЛЯ УЧАСТНИКОВ — БЕСПЛАТНО, ПО ОДНОМУ В РУКИ) и взял два кофе, заплатив за второй доллар. Затем подошёл к Дейрдре Маккомб. Он не имел никаких видов на неё, никаких романтических наклонностей, но он был мужчиной и не мог не восхищаться её фигурой, когда она потягивалась и крутилась, всё время увлечённо поглядывая на небо, где не было ничего, кроме серых слоисто-кучевых облаков.

Сосредотачивается, подумал он. Готовит себя. Может быть, и не к последнему своему забегу, но определённо к последнему, который действительно что-то значит для неё.

— Привет, — сказал он. — Это снова я. Вредитель.

Она опустила ногу и посмотрела на него. На её лице появилась улыбка, такая же предсказуемая, как восход солнца на востоке. Она была её щитом. Возможно, тот, кто находился за ним, был ранен, а также зол, но она решила, что никто в мире не должен увидеть этого. Возможно, за исключением Мисси. Которой в это утро не было рядом.

— Почему это? Вы — мистер Кери, — сказала она. — Вот и стартовый номер. И передний бампер, и мне кажется он немного увеличился в размере.

— Лесть ни к чему не приведёт, — сказал он. — И знаете, может, у меня тут подушка, которую я ношу, чтобы дурачить людей. — Он протянул один из стаканов. — Хотите кофе?

— Нет. В шесть утра я ела овсянку и половинку грейпфрута. Это всё, что мне нужно до середины забега. Затем я остановлюсь возле лотка и угощусь клюквенным соком. А теперь прошу меня извинить, я должна закончить разминку и мою медитацию.

— Уделите мне ещё минутку, — сказал Скотт. — Вообще-то, я пришёл не для того, чтобы предложить вам кофе, потому что знал, что вы откажетесь. Я пришёл предложить вам пари.

Она уже взялась за правую лодыжку и принялась потягивать ногу. Но тут опустила её и уставилась на Скотта, будто у него во лбу выросли рога.

— Господи, о чём вы вообще? И сколько раз я должна повторять, что нахожу ваши усилия… не знаю… расположить себя ко мне — нежелательными?

— Существует большая разница между заискиванием и просто желанием проявить дружелюбие, о чём вы, должно быть, и так знаете. Или узнали бы, ели бы постоянно не оборонялись с такой силой.

— Я не …

— Уверен, у вас есть на то причины, и давайте не будем заниматься семантикой. Я предлагаю простое пари. Если вы сегодня выиграете, я никогда больше не побеспокою вас, включая жалобы на ваших собак. Гоняйте их по Вью-Драйв сколько угодно, и если они будут гадить на мой газон, я сам всё уберу без единого возражения.

Она смотрела на него с недоверием: « Если я выиграю? Если ?»

Он проигнорировал это.

— Но если выиграю я, вы с Мисси придёте ко мне домой на ужин. Вегетарианский ужин. Я неплохо готовлю, когда подхожу к этому с умом. Мы посидим, выпьем немного вина и поболтаем. Так сказать, надломим лёд или, по крайней мере, попытаемся. Не обязательно становиться закадычными друзьями, я этого вовсе не жду, очень тяжело изменить закостенелое сознание…

— Моё сознание не закостенело!

— Но, может, мы сможем стать настоящими соседями. Я буду одалживать у вас сахар, а вы у меня масло и всё в таком духе. Если никто не выиграет, тогда всё пойдёт дальше своим чередом.

Пока ваш ресторан не закроет свои двери, и вы обе не двинете из города, подумал он.

— Давайте-ка проясним это. Вы хотите поспорить, что победите меня сегодня? Я буду откровенна мистер Кери. Ваше тело говорит мне, что вы типичный белый американец с переизбытком веса и с недостатком подготовки. Если перегрузите себя, свалитесь с судорогами в ногах, с растяжением спины, либо с сердечным приступом. Вам не одолеть меня сегодня. Никто не одолеет меня сегодня. А теперь уходите и дайте мне закончить подготовку.

— Хорошо, — сказал Скотт. — Я понял. Вы боитесь заключить пари. Так и думал.

Теперь она растягивала другую ногу, но тут же опустила её.

— Сияющий Иисус Христос на трейлерной автосцепке. Ладно . Это пари. А теперь оставьте меня одну.

Улыбаясь, Скотт протянул ей руку.

— Мы должны пожать руки. Таким образом, если вы откажетесь, я смогу прямо в лицо назвать вас лузером и вам придётся смириться с этим.

Она фыркнула, но крепко сжала его ладонь. И на мгновение — всего лишь на один короткий миг — он увидел намёк на настоящую улыбку. Только проблеск, но понял, что её улыбка была прекрасной, когда она действительно позволяла ей пробиться наружу.

— Классно, — сказал он и затем добавил, — Отлично побеседовали. — Он направился к трёхсотым.

— Мистер Кери.

Он обернулся.

— Почему это так важно для вас? Потому что я — потому что мы — каким-то образом угрожаем вашей маскулинности?

Нет, потому что в следующем году я умру, подумал он, и напоследок хочу хоть что-нибудь наладить. И это не будет мой брак — ему кранты, и это не будут веб-сайты для универмага, потому что те парни не понимают, что их магазины, как фабрики по производству повозок на заре автомобильной эры.

Это было то, что он не мог произнести. А она не могла понять. Да и как она могла бы сделать это, если он и сам до конца не понимал себя?

— Именно, — наконец сказал он.

И он ушёл, оставив её с этим.

Вдесять минут девятого, немного припозднившись, мэр Дасти Куглин встал перед более чем восемью сотнями бегунов, растянувшихся почти на четверть мили. В одной руке он держал стартовый пистолет, а в другой мегафон. Впереди находились участники с начальными номерами, включая Дейрдре Маккомб. Скотт стоял сзади в четвёртой сотне, окружённый мужчинами и женщинами, которые потряхивали руками, делали глубокие вздохи и доедали энергетические батончики. Многих из них он знал. Женщина слева от него, поправлявшая зелёную повязку, держала местный мебельный магазин.

— Удачи Милли, — сказал он.

Она улыбнулась и подняла вверх большой палец.