Денис Епифанцев - Слова и жесты

Майкл Кейн, молодой, в пиджаке и модных квадратных очках в толстой оправе, встречает гостей. У него серо-зеленый костюм и серо-синий фон, цветовое решение на фоне светлых бежевых обоев и темно-коричневой мебели, дверей и пола очень контрастное, но гармоничное.

Небольшая, но яркая хрустальная люстра свисает низко и почти касается цветов. Сквозь музыку не слышно, но я знаю, что эта люстра звучит. Легкий такой звон, как от музыки ветра.

Пока я снимаю обувь, Маша пару раз проносится мимо меня. Пришла, взяла туфли, ушла. Пришла, принесла летнее пальто, повесила в шкаф, убежала.

На ней длинный черный шелковый халат. С вышивкой на груди и по подолу. Черная широкая квадратная буква «М» на груди и стаи золотых птицы. С каждым ее шагом кажется, что птицы взмахивают крыльями. Пояс завязан крепко и держит халат закрытым, но одно плечо оголено и, кажется, под халатом ничего нет. Во всяком случае, я вижу ее грудь.

Грудь хорошо очерченная, крепкая, небольшая, но в сочетании с узкой талией и плавной линией бедра выглядит очень гармонично. Бедра у Маши на пару сантиметров шире. Длинные гладкие ноги. Даже когда она босиком, кажется, что она на каблуках. Шелк все время скользит по телу, даже когда она стоит. Он течет по ней. Белая кожа на фоне этого блестящего скользкого черного кажется того молочного оттенка, который так любили модные фотографы в девяностые, когда героиновый шик был на подъеме. Я вижу это и завожусь, она видит, что я вижу. Ей двадцать три года, она любит игры.

Красивое лицо с тонкими бровями, правильным носом, розовыми губами и узким подбородком, черные волосы подстрижены под каре. Сейчас волосы убраны назад несколькими заколками, но позже она сделает пробор ровно посередине.

На лице маска из белой глины, Маша показывает мне жестами, что не может говорить, и снова убегает куда-то вглубь ее необъятной квартиры.

Мы одни.

Мать, как обычно, по работе в Азии, отец, как обычно, в Европе.

Я снимаю обувь и надеваю кожаные тапочки.

Я вспоминаю, как однажды мы сидели в кафе в каком-то молле. У Машки там были съемки, но сейчас она была не занята, поэтому мы пили кофе. Там была сеть кофеен. Они были по всему городу, подражание «Starbucks», а Ира делала для них рекламу. В финале что-то у них там случилось, они попытались ее кинуть. Ира сказала: «Да ладно? Серьезно? Решили мне не платить? Ну-ну».

После чего взяла их макеты для акции: талончики на кофе – купи пять, получи шестой бесплатно. Ну, вот это традиционное бездушное маркетинговое дерьмо. Она взяла и на всю недоплаченную сумму напечатала этих талончиков. Слегка больше, чем несколько сотен. И все с уже проштампованными чашками. И раздала всем. Просто ходила по городу и раздавала. И теперь мы пили кофе в этой сети бесплатно всегда еще и потому, что на один талончик полагалось две чашки кофе.

Мы тогда спрашивали Иру, не жалко ли было тратить деньги на вот это? Ира сказала, что она лучше заплатит, чем будет ждать, когда это блюдо остынет. Потому что на карму, конечно, полагайся, но и сам не будь жертвой.

И вот мы сидели в кофейне и медленно воплощали Ирину месть.

На Маше была красная пижама, в прическу были фигурно вплетены бигуди, и все это должно было стать рекламой какого-то магазина дорогих постельных принадлежностей и матрасов. У нее было выбелено лицо и густо подведены глаза. Она сидела, сняв обувь и подтянув колени к груди, в мягком кресле. Брала с тарелки тонкими пальцами с черными блестящими острыми ногтями какое-то тягучее пирожное и ела. Пальцы были в креме, и она иногда слизывала крем языком. Редкая порнография выглядит так непристойно, как выглядела она.

Проходящие мимо нас женщины в пуховиках и зимних сапогах на толстой подошве, с бешеными детьми и вялыми мужьями смотрели на нее с ненавистью. Был выходной, покупателей становилось все больше, эта агрессия в конце концов мне надоела, и я сел к ним спиной.

Мы как бы завтракали.

Это, конечно, все знают, что настоящая модель встает в полпятого утра, ест листик салата и целый день на ногах, но Маша не настоящая модель. Она пришла, потому что ее попросил Андрей-фотограф. Она иногда с ним спала, но жаловалась, что он хороший фотограф, который секс умеет только снимать. Собственно потому она с ним и спала – он снимал так, что ее хотели все.

– У меня есть два аргумента. Даже три, если точнее. Третий – это идите на хуй, вот почему. Это мое тело, и я буду распоряжаться им так, как я хочу, вас я не спрашивала, с кем мне и почему спать. Но есть еще два. Во-первых, это социальная валюта. Все эти фото я обменяю на социальную инстаграм-фэйсбук-валюту, которую потом обменяю на деньги. И не надо меня осуждать. На самом деле «все хотят быть на нашем месте». А во-вторых, помнишь, что говорила Оксана? Мы все состаримся и умрем. Я хочу помнить это тело и этого человека. Вот это тело – двадцатитрехлетняя я. Вот такой я была.

Было часа четыре, но утро. Я два часа как выбрался из-под одеяла, под ее настойчивые звонки с требованием приехать составить компанию. Был помятый, в черном, мягком и безразмерном. Мы сидели, болтали, обсуждали последние сплетни; вдруг Маша посмотрела куда-то мне за спину и сказала: «Мы завтракаем с видом на бриллианты».

Я оглянулся. За нами располагался какой-то дисконт, где рекламным лицом был фотошоп Филиппа Киркорова, а баннер сообщал, что если сегодня купить на сумму три тысячи рублей, в подарок подвеска с бриллиантами. Эти бриллианты были даже нарисованы, но, судя по всему, размер там был одна сотая карата? Одна тысячная? Такие есть вообще?

Но даже это не помогало. Сквозь витрину была видна одинокая вялая продавщица, которая что-то объясняла одинокому молодому человеку. Было видно, что молодому человеку жарко, но он не снимал пуховик, потому что наверняка был насквозь мокрый. А на пороге сидел маленький щуплый пожилой охранник в очках. Пиджак был ему велик, плечи поднялись к ушам, на спине образовался горб, а рукава пришлось немного подвернуть. Из-за этого всего он выглядел еще меньше.

Я на секунду представил его голым. С седыми волосами по телу. Очень худым и крепким телом дачника, лыжника и грибника. И, возможно, синей расплывшейся армейской татуировкой.

Удивительно, как иногда плохо сделанная и криво сидящая одежда заставляет думать о том теле, что она скрывает. Странный эффект, но всегда кажется, что под этим ворохом, сложившимся в странные складки, как будто на тебе чехол от дивана, должно скрываться красивое тело.

И наоборот. Когда ты видишь толстую жопу, обтянутую лосинами, и не важно, мужская это жопа или женская, ты думаешь о том, что некоторые люди совсем не смотрят на себя критически. Нет, милая, ты не прекрасна вся, какая есть. Нет, худые злые подтянутые бабы тебе не завидуют.