Василий Клепцов - Время и судьи без грима

Кузнецов очень уважал Мезенцева и знал: раз он так ему советует, хотя и не говорит о причине, надо совет его выполнить. Поэтому он тут же пошел в спецполиклинику и сказал, что у него от переутомления снова началась бессонница и снова покалывает сердце. Находясь на больничном, Кузнецов под видом необходимости подписать сложные бумаги в суд ходил ежедневно, но для всех других дел его на работе не было. Секретарь всем отвечала, что Кузнецов не работает, он болен.

Недели через две снова позвонил Мезенцев, посоветовал «выздоравливать» и пригласил немедленно зайти к нему. Оказывается, Дьяконов только что вышел из отпуска и на очередное бюро назначен вопрос «О председателе краевого суда Кузнецове В. В.» Мезенцев познакомил его с проектом постановления бюро крайкома партии, где предлагалось объявить Кузнецову выговор с занесением в учетную карточку. Проект постановления завизировал Парамонов, другие секретари крайкома и Мезенцев тоже. Ранее проект уже выносился на заседание бюро крайкома партии, но с обсуждения был снят ввиду болезни Кузнецова. От души поблагодарив Мезенцева за дружескую поддержку, Кузнецов возвратился в суд, чтобы подготовиться к заседанию.

В проекте значилось, что Кузнецов несерьезно отнесся к подбору двух кандидатов в народные судьи двух районных судов. Несерьезность заключалась в том, что кандидаты только заканчивали юридический институт и никакого опыта юридической работы не имели. Со времени назначения Кузнецова на должность председателя краевого суда не только эти двое судей, упоминавшихся в проекте постановления крайкома партии, но почти и все остальные избранные в последние годы судьи были рекомендованы им к избранию сразу после окончания юридического института либо в период прохождения ими преддипломной практики. Кандидатов на должности судей подбирал сам Кузнецов, выезжая для этого в юридические институты, преимущественно в Свердловский.

Каждому кандидату Кузнецов характеризовал условия жизни и работы, в том числе какая будет квартира и когда он ее получит. Кузнецов не скрывал от них, что условия работы судей в районах нелегкие, особенно из-за бездорожья весной и осенью. Не могла прельщать кандидатов в судьи и зарплата, она была почти в два раза ниже, чем у лесоруба. Ехали в край исключительно энтузиасты в надежде получить работу по душе. Молодые специалисты в короткий срок приобретали опыт и прекрасно работали, поэтому и быстро продвигались по должности как у себя в крае, так и в других областях, куда их охотно приглашали. Поэтому казалось странным, почему подбор двух последних кандидатов являлся «несерьезным». Просто Парамонову в тот момент нужен был повод для расправы с Кузнецовым за то, что тот проигнорировал его просьбу по делу о порнографии.

На заседании бюро, обсуждавшего персональное дело Кузнецова, ни одного желающего выступить не нашлось, «разорялся» только один «таракан», как называли Парамонова за глаза все, кто ему не симпатизировал. Такое прозвище Парамонов получил за тонкие длинные усы. Выслушав несколько его реплик против Кузнецова, Дьяконов, хорошо понимая, в чем дело, в заключение сказал: «Мы все с вами хорошо знаем Кузнецова как старательного и добросовестного работника. Конечно, было бы лучше, если бы он подбирал на вакантные должности судей уже подготовленных практиков, но у нас пока таких нет, а привозных нам не надо. У нас уже есть опыт, когда к нам едут из средней полосы, чтобы получить работу в прокуратуре или милиции, люди, на которых пробу ставить негде. Давайте лучше будем готовить свои кадры, и практику Кузнецова в этом плане я лично поддерживаю. Предлагаю ограничиться только обсуждением без каких-либо выводов».

Тут зашумели все члены бюро в знак согласия. «Эх, — подумал Кузнецов, — и трусы же вы порядочные, правду и ту боитесь сказать вслух, как бы не навлечь на себя немилость, хоть и не первого, но все же секретаря крайкома партии. А что от вас ждать, если за правду надо будет бороться против первого секретаря? Промолчите, убежден, что промолчите, предадите ради мелких личных интересов и дело и товарища. Ведь не такой же была партия, — думал Кузнецов, — когда она боролась за власть, пришла к власти, когда она на крутых поворотах истории страны вела борьбу с настоящими врагами всех мастей. Пожалуй, и сейчас среди рядовых партийцев найдется много самоотверженных и честных людей, а вот верхушка партийная и на местах, и в центре ожирела, ей нужна лишь спокойная личная жизнь. Ради этого можно поступиться и совестью. Интересно, когда эта зараза проникла в руководящие ряды партии? При Сталине, Хрущеве или Брежневе?» Ответа на эти вопросы Кузнецов не находил.

Примерно через год после заседания бюро ему позвонил заместитель министра юстиции СССР.

— Владимир Владимирович, — сказал он. — Вновь созданное Министерство юстиции СССР нуждается в опытных судебных работниках. Как ты отнесешься к тому, если тебе будет предложена соответствующая должность?

— Спасибо большое за доверие, — сказал Кузнецов. — Десять лет назад я отказался от работы в Москве для того, чтобы лучше узнать жизнь периферии и свои способности. Все это я теперь знаю и готов принять предложение.

Из Северореченска Кузнецов уезжал на работу в Москву поздней осенью. Было холодно, шел снег с дождем. Но несмотря на это, у вагона была толпа провожающих. Как только поезд тронулся, пожилая проводница спросила Кузнецова:

— Неужели у Вас здесь столько родственников?

— Да, — ответил Кузнецов, — меня провожало много людей, и все они мне родственники по духу. Я уехал, а атмосфера дружной, слаженной работы и вера в кристальную честность этих людей у меня осталась на всю жизнь.

Преемником Кузнецова был избран Александр Александрович Ямов, который после его отъезда возглавлял этот суд более двадцати лет. Он продолжил ту кадровую политику, которая сложилась в суде. По образному выражению одного из руководящих работников Министерства юстиции РФ, Северореченский край стал как бы инкубатором кадров судебных работников. Многие выходцы из этого суда работали, а некоторые продолжают работать в судах и органах юстиции средней полосы России, в Верховном суде и Министерстве юстиции РФ. Они всегда с теплотой вспоминают суд, где приобрели опыт и знания, прошли школу человеческих отношений, прекрасных традиций, от которого получили путевку в жизнь.