Иржи Швейда - Авария

Вдвойне праздник! Первый раз мы одни во всей квартире. Такая обычная и естественная ситуация для тысячи семей. Такая редкая и праздничная для нас.

Нарочито громким зевком он прервал свои размышления, лениво потянулся на огромном пространстве обеих постелей и искоса взглянул на будильник. Десять. Беззаботное утро. Из кухни послышались Зденины шаги, он отметил настойчивое и приятное чувство голода, который он сейчас же утолит чем-нибудь вкусным (Здена отличная кулинарка), и встал.

В программе «Что нас сегодня ожидает» прекрасный день был слегка испорчен пунктом «Возвращение родителей», но его перевесил пункт «Возвращение Диты», для полноты счастья ее сейчас явно недоставало. Вчерашний унизительный визит к Петру уже вызывал серьезные опасения, но Камил надеялся выйти победителем, и поэтому третья неприятность, а именно предстоящее начало долгой трудовой недели, не испортила ему хорошего настроения. Если все пойдет по плану, следующая неделя пройдет под девизом операции «Вода за тридцать тысяч», подумал он, вошел в ванную и, напевая пленительную мелодию «Love Story», встал под душ.

Залитая солнечным светом кухня благоухала чем-то вкусным, через открытое окно доносился слабый гул автомобилей с хомутовской автострады и шальной птичий гвалт. Легкий ветерок играл занавесками. Камил, в одной рубашке и тренировочных брюках, тут же у плиты поцеловал Здену и начал поднимать горячие крышки с батареи кастрюль.

— Что мы сегодня готовим?

— «Испанские птички», специально для тебя, с рисом.

— Деликатес, — продекламировал Камил и, глотая слюнки, уселся за накрытый стол. Кровяная колбаса, нарезанный лук, уксус, перец и мягкий хлеб, извлеченный из игелитовой упаковки. Вот это жизнь! Прозаическая, но приятная.

— Я уже соскучилась без Дитунки, — вздохнула Здена.

— Если бы она приехала одна.

— Когда мы вдвоем, ты совсем другой.

— Какой же…

— Лучше. Намного лучше.

— Тебе только так кажется.

Добродушно настроенный Камил прочитал все субботние газеты вместе с приложениями, решил несколько кроссвордов, как всегда слабых; после обеда за празднично накрытым столом (в Обрницах так будем накрывать и в будни) остудил фаянсовый кувшин ледяной водой и по тротуару, пустынному в послеобеденную пору, направился к ресторану «Буковая роща». В буфете он взял в кувшин три кружки пива, а четвертую выпил у пустого садового столика на террасе ресторана. Летом тут замечательно.

Возвращаясь домой, он нащупал в кармане две купюры по сто крон, предназначенные для расчета с Петром. Мысль о тридцати тысячах, до которых еще вчера было рукой подать, так взволновала его, что он должен был остановиться и хлебнуть холодного пива прямо из горлышка.

Город сверкал в ярких лучах горячего солнца. Человек — это машина, приводимая в движение солнцем и деньгами, подумал Камил. Он чувствовал в себе огромную силу, и день, как нарочно, был создан для деяния, но Литвинов, напротив, такими возможностями не располагал. Вероятно, если ходить на вокзал выгружать из вагонов пыльные мешки с цементом, то можно заработать и две сотни в день… Или по вечерам укладывать крышки на общественные урны и стараться при этом не попасть на глаза знакомым… Нет, ни один из этих способов не был достаточно выгодным. А деньги из всех видов горючего — самое важное для человеческой машины. «Всему свое время», — твердит отец, но ему легко говорить, у него вторая по величине зарплата на предприятии… В молодости же деньги вдвойне дороже…

Камил снова отхлебнул из кувшина и решительно сунул банкноты обратно в карман. Петр дает ему самую выгодную возможность. Эти двести крон можно считать прибылью. Петр. Через пять часов я встречусь с ним. За два месяца я выколочу из него тридцать тысяч, да еще игрой в баре обеспечу как минимум полторы тысячи в месяц. Столь серьезные аргументы перевесят любые возражения.

Дома все уже было прибрано. Здена, сварив кофе, углубилась в чтение, а Камил уселся в кресло посреди двух репродукторов. Музыка, великая волшебница. К первому июня у нас будет наличными девяносто тысяч, что составляет стоимость солидного автомобиля. Новый закон о кредитах для молодоженов можно тоже использовать, чтобы изысканно обставить две дополнительные комнаты обрницкой квартиры. Тридцати тысяч хватит за глаза, а выплата кредита, пятьсот крон в месяц, будет не заметна. Лучше и желать нечего…

В шестом часу вернулись с дачи родители. Дитунка, с загорелым личиком, при встрече выдала целую серию новых номеров: «как я выросла», «мышка варила кашку», «ладушки», «мелем-мелем мак», и растроганный Камил поднял ее высоко над головой. Дочка, когда ты впервые произнесешь «папа», имея в виду меня, я переверну земной шар и, кажется, свихнусь от счастья.

От отца веяло свежестью и прохладой, от матери — прежней неприязнью; полчаса счастливой забавы в гостиной пролетели незаметно, и Камил, преодолев чувство вины перед Зденой (за то, что оставляет ее наедине с родителями), отправился в «Погребок у ратуши», чтобы дать ход самой значительной операции в своей жизни.

В «Погребке» пока было пусто, только у стойки Регина готовила стаканы и рюмки к вечеру. Захватив пальцами целые гроздья хрупких стекляшек, она на мгновение погружала их в раковину с пенистой водой и выстраивала в сверкающие ряды.

— Добрый вечер, — ответила она лишь после того, как второй раз промыла рюмки, убрала белой рукой прядь волос со лба и вызывающе улыбнулась. — Петр сейчас придет, вы ведь к нему?

— Кажется, вчера мы были на «ты», — запротестовал Камил и внимательно посмотрел на нее. Она выглядела грустной и усталой и была хороша. Чтобы не сказать больше. Сияли ее волосы, глаз не оторвешь. Он вспомнил, что уже однажды видел здесь эти волосы. Девушка, которая зажигала светильники на стенах. Официантка, возбуждавшая жалость. Вчерашняя Регина, капризная, беззаботная дама, совсем была на нее непохожа.

— Извини, я не подумала. Впрочем, не очень прилично начинать встречу с каких-то счетов.

Камил взобрался на табурет и в светской позе облокотился о стойку бара.

— Там нет у нас ничего начатого?

Петр появился минут через пятнадцать, Камил успел уже трижды выпить с Региной «на ты» и «за дружбу»; положив на стойку черную папку, Петр вынул из нее планы и чертежи.

— Вот все, что имеет отношение к даче. — Говоря это, он придвинул пачку бумаг к Камилу.

— Не слишком густо, — безразлично пробубнил Камил и, даже не взглянув на планы, сунул их в карман. Петр начинал раздражать его. Безупречно сшитый костюм искусно скрывал расплывчатые формы его фигуры. Он и Регина. Непостижимо, как он подцепил такую красавицу.

— Ты даже не хочешь посмотреть их?