Иржи Швейда - Авария

— Но, Камил…

— Ты вроде нарядилась ради этих гостей, — заметил он, даже не взглянув на нее.

— Не принимать же их в тренировочных брюках?

— Ну что ты. — Он махнул рукой и закурил. Когда он затянулся, горящий кончик сигареты нервно задрожал. — И вообще, не оставляй их одних, это невежливо, — добавил он с неприятной язвительностью.

Павел и Дана стояли у окна.

— Нам пора, — сказал Павел, подавая Здене руку. — Желаю, чтобы ваша дочка поправилась.

— Душно, а? — злорадно пропела Дана.

Здена молча смотрела на Павла. Ей было так жаль, что он уходит. Как будто оборвалось нечто прекрасное.

Павел вышел из «башни», держа руки в карманах пальто, забыв о Дане, кокетливо порхавшей вокруг него. Отсюда, с балкона, это выглядело довольно забавно. Они приблизились к машине. Дана, перебросив сумочку через плечо, медленно пошла вперед, в надежде, что Павел ее окликнет. Выждав, когда она удалится, он открыл дверцу машины и вдруг на миг поднял глаза к окнам верхнего этажа…

Камил все еще читал ту же газету. В пепельнице лежали три недокуренные сигареты, в ярости раздавленные о стеклянное дно.

— Что, они ушли? — Он опять не взглянул на нее.

Здена молчала. Как на это ответить? Он же слышал, как они уходили. И спрашивает лишь потому, что ищет повода для своих противных наставлений.

— Что им было нужно? — Камил бубнил, как автомат.

— Павел устроил мне отпуск. В детской поликлинике сегодня порекомендовали сменить для девочки климат, хотя бы на месяц, иначе Дитунка не выкарабкается…

— Что с ней? — Наконец-то он поднял голову.

— Повторный бронхит. Он может перейти в воспаление легких…

— Ты будешь сидеть с ней дома?

— Мы поедем к нашим в Ходов.

— Конечно, там лучше. В Праге… — покачал головой Камил.

— Ходов — это не Прага, — напомнила Здена (когда она училась, то постоянно твердила, что Ходов — это Прага: ей не хотелось, чтобы ее считали провинциалкой; теперь же она старалась доказать обратное) и кивнула на окно, за которым бесновалось предвесеннее ненастье. — Весной там отлично.

— Прекрасная мысль, — иронически заметил Камил. — Сколько же тебе заплатят за этот месяц?

Она ждала этого вопроса, боялась его, но в то же время желала, чтобы тут же взорваться и хорошенько отчитать Камила. Тебе деньги дороже здоровья дочери? Подохнешь ты из-за этих денег. Но не сделала этого. Внешне спокойный разговор балансировал на грани бурной ссоры, и нужно было совсем немного, чтобы ссора вспыхнула. Доброго настроения хватило на два дня.

— Я получила отпуск без сохранения содержания, — ответила она сдержанно.

Камил закурил очередную сигарету и нервно забарабанил пальцами по столу. Сейчас начнется бесконечная лекция об экономической нецелесообразности данного мероприятия, подумала Здена и приготовилась к атаке.

— Ну, если ты считаешь, что ей это поможет, то поезжай, — помолчав, неожиданно сказал Камил. — В конце концов, вы будете дома, расходы невелики… Когда ты предполагаешь выехать?

Она недоверчиво взглянула на него. Что это могло значить? Так сразу и без возражений все одобрить.

— Как можно скорее. Я думала, ты мог бы взять отпуск на два дня и побыть с нами в Ходове со среды до воскресенья.

Камил отрицательно покачал головой.

— Это невозможно. Если хочешь, я возьму два часа отгула, попрошу у отца машину и после обеда поедем. Больше ничего сделать не могу…

Тут до нее дошло. Ведь ему нужно, чтобы я уехала! Я ему мешаю! Предложение Петра. Поэтому он так легко обходит молчанием две тысячи моей зарплаты. Надеется заработать больше. Намного больше.

Было уже почти семь часов утра, когда Камил Цоуфал пробил свой контрольный талон в стеклянном вестибюле административного здания и в довольно скверном настроении прошел на территорию завода… Весны как не бывало. Из-за тумана в десяти шагах ничего не было видно, моросило. Такое ненастье похуже трескучих морозов, и в такую-то непогодь он шагал между мостовыми трубопроводами по знакомому и нудному километровому пути в свой отдел через отравленный, грязный город, из всех переулков и тупиков которого неслось шипение пара и свист насосов, пока, насквозь промокший и продрогший, не предстал наконец перед гетинаксовой табличкой своего маленького и практически единственного родного дома.

Понедельник — день совещаний; на первое они вместе с инженером Рамешем вернулись в административное здание — совещание всего руководящего состава, второе провели на обратном пути в свой отдел — совещание местного руководства, а третье, самое важное, проводил сам Камил.

В половине девятого за столами в его кабинете заняли места одиннадцать подчиненных ему техников, двенадцатый набирался сил перед завтрашним хоккейным матчем с братиславским «Слованом» и потому отсутствовал. Камил величественно обозрел всех (если Рамеш — командир, то я — начальник штаба) и открыл совещание.

Коротко и сжато он охарактеризовал положение на их участке — оно было отнюдь не блестящим, — дал задание своему штабу, состоящему из трех механиков участков, шести инженеров, Хлоубы и Радека — не исключая последнего, все были старше Камила, — и уже в девять часов был готов приступить к началу своей гигантской операции под кодовым названием «Вода».

Выпив чашку крепкого кофе, Камил надел ватник и вышел на следующую, обрамленную струйками пара, километровую трассу — к складу железного лома, самой дорогой заводской свалке.

В огромном ободранном кресле, которое в прошлом, без сомнения, украшало кабинет высокопоставленного руководящего работника химзавода, полулежал кладовщик, отхлебывая кофе из горчичной банки и как раз собираясь закурить «Спарту».

— Привет, — громко поздоровался Камил, присел на корточки и бросил на заваленный хламом стол белоснежную коробочку «Клеопатры». — Выкури хоть раз чего-нибудь получше, — дружески предложил он.

Кладовщик с превосходством избалованного и нужного всем человека не спеша открыл коробку, короткими прокопченными пальцами выволок сигарету, закурил, посмаковал и довольно замычал.

— Так чего вы хотите, пан инженер? — наконец проговорил он.

— Я не на экскурсию пришел, — бодро заговорил Камил, улыбаясь и как бы обнимая взглядом кладовщика. С точки зрения выгоды тут нужно было действовать в высшей степени тонко. Кладовщик знал склад, как старьевщик свое барахло. Здесь было все, нужно только знать, где искать. Если кладовщик хотел, он всегда мог отыскать возле списанного мотора с исправным статором мотор с хорошим ротором. — Мне бы нужно шесть приличных насосов и сто шестьдесят метров труб, — сказал Камил серьезным, отнюдь не просительным тоном.