Иржи Швейда - Авария

— Пошли, ребятки, пошли, — успокоительно забормотал руководитель, и весь ансамбль, кроме ударника, с виду денди, послушно направился за ним в раздевалку.

Там капельмейстер вынул из кожаной школьной сумки домашнюю кровяную колбасу, набитую в полиэтиленовый мешочек из-под молока, и четвертушку хлеба, гитарист выставил батарею бутылок с пивом, а Камил был послан за стаканами. Не веря своим ушам, он повернулся и спокойно отправился в зал. Вы что-то перепутали, господа. Стаканов вы не дождетесь.

В зале его нагнал Радек.

— Не обижайся. Откуда ему знать, что ты инженер, — насмешливо пояснил он.

— Я подобных шуток не терплю. — Камил кивнул в сторону раздевалки. — И вообще, где он работает?

— Пешл? На водокачке. Кажется, технологом.

— Хм… А сколько ему лет?

— Вроде тридцать два.

— Вот как? И уже старикан? А в уборную вы тоже ходите по приказу?

— У себя на работе я привык к другому обращению.

Камил испытующе посмотрел на Радека. Опасный мальчик. С виду невинный, а кусает больно. Очень опасный мальчик.

— Ты давно с ними играешь? — Он переменил тему, сделав вид, что ничего не заметил.

— Третий сезон, но в этом подвале только с весны. Привет, Вендулка. — Радек кивнул брюнетке с голыми журавлиными ногами и в недоумении улыбнулся: — Все время одни и те же. Неужели им тут не наскучит…

— Ты ходишь сюда играть для полноты жизни, не так ли? — Камил перешел в наступление.

— Глупый вопрос. Я здесь укрепляю свой базис — между нами, более чем шаткий. А что привело сюда тебя? Судя по профсоюзным маркам, у тебя добрых пять тысяч в месяц.

— Ясно, что не старушка нужда меня сюда привела, — изобразил обиду Камил.

— Вот и хорошо, будет с кем ходить в бар. А то эти жмоты даже пиво из дома носят. Пошли?

— Пошли… — согласился Камил, но мысленно обругал себя. Пропью с этим болваном Мусилом больше, чем получу за игру.

Перерыв по сравнению с убийственно долгим часом игры был несоразмерно мал. Не успела барменша придвинуть рюмки, как к ним утиной походкой приковылял насытившийся Пешл. Коротко и предостерегающе кашлянув, постучал по часам.

— Пошли, ребятки, пошли, — настойчиво позвал он.

Видно, одной фразы ему хватало на все случаи жизни, он только соответственно менял интонацию. С ума сойти.

Едва закончив последнюю пьесу, Камил хлопнул крышкой пианино и, не простившись, ринулся к выходу, чтобы не слыхать этой противной фразы, но она все же настигла его на середине паркета. Мерзкий мужик, этот Пешл, шипел он, сбегая по лестнице. Играть с ним вместе за сотню в день — ну не каторга ли? Прибежав на трамвайную остановку, он увидел только задние красные огоньки вагона на повороте у Сталелитейного. Сбеситься можно. Ночное движение этих чудовищ более чем случайно. Половина второго. Ждать как минимум полчаса. Безумные полчаса. Все порядочные люди давно спят. Неожиданный приступ острой тоски и безмерного одиночества. Город словно вымер. Лишь время от времени мимо проносился автомобиль да двери бара на противоположной стороне улицы выплевывали поздних посетителей. Скоро смолкло косноязычное пьяное пение, и все затихло. Слышался только приглушенный гул уличных газовых светильников.

Пошел снег. Мелкие твердые кристаллики его моментально покрыли асфальт дороги. Под утро бывает всего холоднее. Снег будет сыпать всю ночь. Весна и подзарядка телесной батареи солнечной энергией откладывались на неопределенное время. На островке платформы он был один, на плечи ему ложился снег. Окна домов на длинной Поджатецкой улице отчужденно темнели. Было тоскливо. До боли.

Утром Камил встал совершенно разбитый. В голове гудит, ломит глаза. Лучше уж вовсе не спать, чем ложиться на три часа, сетовал он, когда спозаранку тащился к трамвайной остановке. Снег не продержался до утра. На проезжей части и на тротуарах он превратился в грязно-серую слякоть, на крышах домов осталась лишь влажная пленка, небольшие островки снега сохранились еще в городском парке. Солнце не показывалось. Может быть, оно сияло в горах, но до гор было страшно далеко. Камилу они недоступны, потому что он должен идти на работу. Неприятное утро.

Любая мелочь сегодня приводила его в ярость. Случайное прикосновение плеча торопившегося пешехода, густой тошнотворный дым выхлопной трубы проехавшего грузовика, длинная очередь у газетного киоска, толпа на остановке и громыхающие трамваи довели его до исступления. Он бешено выругался и, перебежав на другую сторону, сел в совершенно пустой вагон, ехавший от завода на конечную станцию. Здесь опять перебежал в полупустой вагон, сел на подогреваемое поролоновое сиденье и закрыл глаза. Спать. Десять раз проехать по нудной трассе от Литвинова до Моста, туда и обратно, и всю дорогу спать. Нет ничего блаженнее.

В четверть восьмого он вышел около завода, но опоздание его совсем не волновало. Отмечу сам, а Рамеш без звука подтвердит своим штампом. Вахтерша не удовлетворилась протянутым удостоверением. Подозрительно осмотрев Камила, она строго прищурила глаза, решительно шагнула к нему и согнутым пальцем постучала по твердой крышке дипломатки.

— Что там такое? — рявкнула она и насторожилась.

— Самогон, — огрызнулся Камил и, не обращая внимания на требование немедленно вернуться, кипя от злости, понесся к себе. Сегодня все против меня. Обыскивать меня, как последнего прогульщика… Для скольких ничтожеств открыт главный вход! А для меня табу, и лучше им пренебречь, чем быть впущенным после долгих тягостных объяснений.

У дверей его кабинета переминался с ноги на ногу Пехачек. Надеюсь, это не проверка, ты, ноль без палочки, нахмурился Камил и хотел было двумя-тремя фразами поставить Пехачека на место, но вдруг вспомнил недавний разговор о даче.

— Привет, Пепа. — Просияв, обнял техника за плечи и втолкнул его в кабинет. — Садись, садись!

— Я все перевел на кальку, и, если тебе понадобится, расчеты в приложении, — сказал Пехачек скромно и расстелил на столе шуршащий рулон с чертежами.

— Отличная работа, прекрасно… Даже чересчур. — Камил, наморщив лоб, благосклонно и признательно посмотрел Пехачеку в глаза. — Как будем рассчитываться?

— Оставь, оставь, пожалуйста. — Пехачек замахал руками. Слабовольное личико, скованное очками, подергивалось от волнения, он явно собирался что-то спросить, например как там с обещанной категорией «Т-11», но твердый, проницательный взгляд Камила остановил его и привел в такое замешательство, что он, почтительно согнувшись, пятясь вышел из кабинета, еще и поблагодарив при этом.

Камил разобрал внутреннюю корреспонденцию; задания, вытекающие из предписаний, предупреждений, приказов и требований, отложил на завтра: он ничего не соображал от усталости, поэтому пошел к Рамешу посоветоваться. Отдал отметить свой контрольный листок, похвалил Пехачека, выпил чашечку кофе, приготовленного Миладой Кадлецовой, и обеспечил себе свободное время до самого обеда.