Иржи Швейда - Авария

За деревянными стойками завтракали слесаря. Они уничтожали горы картофельного салата с дымящимися кусками разогретых шницелей, за единственным в зале столом сидел над развернутой газетой «Чехословацкий спорт» Радек Мусил. Оттопырив пальцы, он изящно брал кусочки салями и откусывал от хрустящей булочки. Каждый кусок он запивал пивом прямо из бутылки, не отрывая глаз от строчек. Он кивнул Камилу, едва тот появился в дверях. Камил устало махнул рукой в ответ, протолкался, минуя огромную очередь, прямо к окошечку раздачи, пренебрегая глухим ропотом за спиной, заплатил пять крон за бутылку апельсинового сидра и устроился возле Радека.

— Ужасно душно, — выдавил он из себя и тоже стал пить прямо из горлышка.

— Угу, тошновато, — двусмысленно произнес Радек, по-прежнему не отрывая глаз от страницы.

— Закатил себе праздник? Сожрешь больше, чем заработаешь.

— На свою милостыню тут я бы не прокормился, факт. Что же, каждый ходит играть ради своего интереса… Ну и ну! И за это я должен платить хоккеистам? Они пьянствуют где придется, в апреле будут шляться по Скандинавии, а мне здесь блокируют повышение!

Камил живо согласился. С одной стороны, ему была неприятна шпилька Радека в его адрес. Но что правда, то правда: тот хоккеист не ждал и двух месяцев, а уже переселялся в новую квартиру.

— Однако им кое-кто подыгрывает, — сказал он таинственно и многозначительно.

Радек перевернул лист.

— В последнее время Пехачек как-то выдвигается…

Камил насторожился. Происходило нечто, о чем он не догадывался, и это было опасно. Камарилья не дремала.

— Угу, — процедил он с деланным безразличием и достал сигарету. — Рамеш недавно говорил, что хочет дать ему повышение.

— Так этот планчик был для старого Цоуфала?

— Откуда я знаю?

Радек кончил читать газету и аккуратно сложил ее.

— Неделю назад я бы рта не раскрыл, но теперь, когда мы, собственно говоря, коллеги, могу напрямик. У нас в отделе поговаривают, что ты здорово всем гадишь…

Камил принужденно улыбнулся. Тебе, босяку, я не стану делать одолжения. Ему очень хотелось знать, кто, где и что говорил, но он взял себя в руки. Властелину не следует слишком снисходить до разговоров с плебеями, от этого он становится более доступным, следовательно, более уязвимым.

Допив сидр, он демонстративно выпрямился и недовольно обронил:

— А я не люблю, когда мне первому начинают срать на голову, коллега…

Усталый и мрачный, поднимался Камил по бетонной лестнице в свой кабинет. Взаимная нетерпимость его и Радека была досадна. Был бы отличный товарищ… Человеку нужны друзья, он это знал. Глубже всего он ощущал это, наблюдая, как ребята возвращаются с работы домой. Идут группами, шутят, подталкивают друг друга, договариваются, куда отправиться вечером выпить пивца. Камил уходил с работы один. Иногда к нему присоединялся Рамеш, но Рамеш не друг.

И что за человек этот Радек, размышлял Камил, уже сидя в кабинете. Жрет, как буржуй, в баре тратит едва ли не больше, чем зарабатывает, да еще и ходит франтом. Явный потребитель, нет ни крупицы амбициозности, ни уважения к авторитету, который мог бы оказать влияние на его дальнейшую судьбу. Неразумный анархист. Непонятный. Бунтовщик.

Механика узнаешь по тому, сколько часов в день он проводит в своем кабинете. Хороший механик неуловим, припомнил Камил правило, усвоенное со времен ученичества на химзаводе, напечатал доверенность на получение аванса, привычно подписал ее именем Здены (при этом затосковал) и, направившись к заводоуправлению, всю дорогу размышлял, как бы преодолеть ему эту изоляцию. Сшить что-нибудь, появляться в обществе и держаться чуть-чуть насмешливо.

Получив пятьсот крон Здениного аванса (ему снова стало тоскливо), свою тысячу, он обошел стороной заводской филиал Государственной сберегательной кассы и на лифте поднялся на десятый этаж, где в конце каждого месяца сдавал в техническую библиотеку свои переводы.

— Сто одна страница? — с удивлением переспросила библиотекарша, пересчитав сданные листы.

— Одна на счастье, — ухмыльнулся Камил и, как всегда, спросил: — А сколько у Ироута?

— Доктор Ироут сдал пятьдесят пять страниц, но для него ничего нового в этом месяце еще не поступило. А для вас есть какие-то гидрогенизации на немецком языке.

Камил принял бандероль, огромный кирпич с множеством графиков и чертежей, и уже в лифте пересчитал. Три сотни страниц. Работы не меньше чем на три месяца. Все шло по плану.

После обеда он отпер двери отцовского гаража, два здоровенных парня в спецовках погрузили три насоса в кузов желтого грузовика и после часа осторожной езды, сопя от натуги, сгрузили их в подвал дачи.

— Мог бы подбросить, скаред, — пробурчал тот, что был поздоровее, но Камил оставил эту реплику без внимания и спокойно начал осваиваться в подвале. К нему это не относится. Наверняка им за все заплатили.

— Ну, мы поехали, шеф? — фамильярно осклабился другой, как бы желая загладить бестактность своего коллеги.

— Пожалуйста, — великодушно отпустил он парней и принялся сосредоточенно простукивать стены молоточком. Поезжайте, господа. За мной приедет Регина.

Он быстро закончил осмотр подвала. Здесь поместилось бы десять таких насосов. Заперев ворота, вытащил из дома удобное кресло и стал любоваться великолепной панорамой залитых солнечным светом гор. Человек — чуткое устройство. Вот так ты, Камил Цоуфал, будешь сидеть когда-нибудь на террасе собственной дачи, только не тут, не в этих Обезьяньих горах, а где-нибудь поближе к солнцу, аккумулируя кванты вдохновения среди восхитительной свободы, потом перейдешь к себе в кабинет и тихой ночью с математической точностью напишешь одну из глав великого романа, прилежный, как Жорж Сименон…

Камил предавался мечтам, утопая в иллюзиях грядущей славы, но тут внизу зарычал мощный мотор, под террасой остановился большой синий «форд», и из него вышла Регина. В новом костюме. С каждой встречей она казалась ему все привлекательнее. Твою крепость, Петр, я возьму грубой силой.

— Привет, инженер. — Регина протянула руку.

— И тебе, девочка, — ответил Камил, пожимая ее руку. Нежная и ухоженная. Рука эта, должно быть, не один год полоскалась в оцинкованной раковине какого-нибудь скверного кабака, чтобы так крепко ответить на рукопожатие. Регина определенно не такая, как Петр. — Какой сегодня прекрасный день, — продолжал Камил, — будто создан для того, чтобы искать и находить. Так ты действительно приехала за мной?.. Я тебя не обременяю?

— Нисколько. Я рада, когда мне вот так удается уехать. Одной. А я тебя не задерживаю?

— Сегодня я уже ничего делать не буду. — Камил отрицательно покачал головой и взглянул на часы. — Ты приехала на час раньше. Может, приготовишь мне чашку кофе?