Иржи Швейда - Авария

Солнце палило немилосердно. Экскаватор, громко фыркая, спустился со склона вниз к дороге. Божественная тишина и запах пробивающейся травы. Камил прикрыл глаза и тут же уснул в шезлонге, держа раскрытую книгу на коленях.

Быть разбуженным от обморочного сна — все равно что оказаться совершенно незащищенным в чужом, непонятном мире. Камил уткнулся взглядом в нежное и какое-то испуганное лицо, смутно догадываясь, что его поцеловали, узнал Регину и понял, что она действительно приехала раньше, то есть она уже созрела для дальнейших шагов, но чувство удовлетворения достигнутыми успехами испортила догадка, что она нашла его спящим, возможно, с идиотски раскрытым ртом, забрызганного бетоном и цементом. Он попытался овладеть смутными обрывками мыслей и скоординировать их в связный процесс мышления, но не был способен ни на что.

— Как ты роскошно беззащитен, — щебетала Регина, и ошарашенный Камил не сопротивлялся ее объятиям и жарким поцелуям, которыми она атаковала его со всех сторон.

Постепенно к нему вернулось сознание, и хотя его волновали ласковые, нежные и приятные прикосновения Регины, но про себя он сердился. Взлет к высшей точке отношений был слишком скоропалительным.

Очнувшись окончательно, Камил сжал Регинино запястье и нежно отстранил ее от себя.

— Мне нужно закончить третий фундамент, — сказал он ей.

Регина смущенно кивнула на черную сумку, стоявшую у ее ног:

— Я привезла тебе пива и кое-что на ужин…

Будто я сталевар, которому заботливая жена приносит еду прямо к печи, подумал Камил, роясь в большой сумке. Холодное двенадцатиградусное пиво он выпил залпом, проглотил четыре бутерброда и совсем уж по-свински набил рот венгерской копченой колбасой. Тебе, девка, нравятся парни типа Радека Мусила, а почему бы и мне не побыть таким, если нам с тобой обоим этого хочется?

В сумке оказались еще три бутылки пива. Две Камил утопил на дне бочки, а третью откупорил на террасе.

— Кто это предлагает ему за дачу триста тысяч? — умышленно вернулся он к вчерашнему разговору.

— Меня это абсолютно не интересует, — улыбнулась Регина, и на ее лице отразилось сознание своего превосходства. — Эту дачу я оставляю себе.

Ход конем. Камил поежился и после небольшой паузы спросил:

— Ты что, хочешь с ним развестись?

— Не хочу с ним жить.

— А что это так вдруг?

— Вовсе не вдруг. Это тянется довольно долго, но пока что не находилось подходящего парня, ради которого я могла бы пойти на все.

Он в упор смотрел на нее, пытаясь разгадать. Что это? Наивность? Романтика? Жадность? Или точно рассчитанная роль, которую навязал ей всемогущий Петр? Но зачем? С какой целью? В любом случае это довольно высокомерная тварь. Наверняка считает, что неотразима, раз высказывается так недвусмысленно.

— Ну и как, нашла?

— Нашла, — засмеялась Регина и показала на него пальцем.

Камил нахмурился. Игра грозила перерасти в опасную авантюру, а он этого не хотел. Как объект разрядки ненависти Регина была идеальна, но как случайная супруга, даже со всеми ее несметными богатствами, она его не привлекала. Он ведь не собирался расходиться со Зденой, а от Дитунки не ушел бы ни за какие миллионы. Тому, что они со Зденой теперь часто ссорились, он не придавал большого значения. Он был уверен, что, как только они получат квартиру, наступит потепление в их отношениях.

— Я не очень разбираюсь в судах и имущественных спорах, но мне кажется все это не очень обдуманным. — Он дипломатично охладил ее пыл.

— Все гораздо проще, чем ты думаешь. Дом и дача записаны на моих родителей. Петру бы трудненько было объяснить, где и как накопил он столько денег. Я бы очень испортила ему жизнь, если бы принесла приданое наличными деньгами…

— Я думал, тот сарай на Лоучках строил старый Шепка, — заметил он, изображая удивление.

— Помилуй, у него и своих забот хватает. Он сам хотел бы на кого-нибудь переписать свой дом у Орлика…

Камил приободрился. Игра снова начала занимать его. Очень любопытная игра. Петр выступал в ней будто колдун из детской книжки. Кроме того, всегда полезно знать противника как можно детальнее.

— Почему бы не пристать к нему с ножом к горлу, если он у тебя в руках? За деньги можно сделать все. — Он с сомнением покачал головой.

— Но я не хочу ни к чему принуждать его. Он вообще мне не нужен! Почему ты не хочешь понять, что я тебя люблю…

— Не слишком ли скоро ты меня полюбила?

— Но это точно.

— Тебе кажется, все очень просто, но ты же знаешь, что я не свободен. У меня жена, ребенок…

— Будешь встречаться с ними два раза в месяц. Или возьмем их к себе. У меня такое впечатление, что твоя жена не очень была бы против.

Камил перевел взгляд на долину. Он должен был отвернуться, последняя фраза Регины задела его. Странная женщина. Злая и бесчувственная. Над зеркальной гладью водохранилища курился нежный пар. По мере того как слабело солнце, он медленно поднимался в горы.

— Я должен все хорошенько взвесить. — Камил посмотрел на Регину и поднялся.

— Мне казалось, ты такой импульсивный…

— В пределах нормы. Никогда не следует преувеличивать.

Когда он нагнулся, чтобы включить бетономешалку, у него от слабости закружилась голова. Собравшись с силами, он всыпал в жерло полную порцию цемента и включил мотор. И сразу понял, что переоценил себя. Как с Петровым заказом, так и с Региной. Если бы он был свободен… Все сразу стало бы гораздо проще. В кабинете Петра, за огромным письменным столом, окруженный тоннами книг и этой прекраснейшей панорамой Крушных гор, я бы выдавал бестселлеры один за другим — как на конвейере. Трижды в день не слишком требовательная Регина — вроде так именовалась она до замужества — подавала бы мне шамовку посытнее. Кажется, во всем этом я не особенно претенциозен…

Деревянный каркас для третьего фундамента был залит бетоном до самого края. На сегодня хватит. Камил присел на корточки, спиной к стене, и попытался взвесить, что дает Здена и что предлагает Регина. Пачки чистой, нетронутой бумаги и давно исписанная приходно-расходная книга. Совершенно несравнимые величины. Регина принадлежит Петру. Без остатка. Тут можно только (и только) употребить ее, выжать и отбросить, как бесполезную кожуру. Будь на ее месте Здена, я бы согласился без колебаний.

Он наполнил бетономешалку водой, выключил ток и запер подвал. На дворе стемнело. Последнюю порцию он готовил не меньше часа, но ему казалось, что в подвале он просидел не более десяти минут.

Регина сидела в столовой над рюмкой водки. Растрепавшиеся волосы, без обычного блеска, прилипли ко лбу. Все ее очарование исчезло. Вид у нее был отталкивающий. Отвергнутая, оскорбленная женщина.