Иржи Швейда - Авария

Как марионетка в бродячем театре, он уронил руки на клавиатуру. На паркете за его спиной топталось семьдесят пар ног. Сколько же из них разойдется сегодня только под утро, пришло ему в голову, тут же он подумал, что у него уже давно не было женщины, потом на него капала тоска по Здене и Дитунке, и он принялся проклинать себя за то, что позволил увлечься химерой денег и что яму эту выкопал себе сам.

Отдаленный шум в ушах перешел в легкое головокружение. Очнувшись, Камил с трудом подхватил обрывок аккорда. Я не желаю, однако, вот так тиранить свою дурацкую башку ради какой-то сотни за целый вечер каторги!

Как во сне, он вышел из полупустого бара, целое столетие промучился на безлюдной остановке. В бессознательном состоянии он повалился на постель. Как хочется спать, а в голове звенит назойливая мелодия и никак не дает ему уснуть. Бешено вибрирует мотор где-то в самой глубине мозга, а мысль о том, что скоро вставать, только усиливает смятение. А нужно спать. Спать… Смерть принесет освобождение. Быть погребенным заживо и спать. Быть замурованным и спать. Быть больным и целый день спать, спать, спать…

Здена смотрела вслед медленно удалявшемуся автомобилю с чувством странной неловкости. После отъезда Камила возникла атмосфера неуверенности и сомнения. Дитунка все еще махала ручкой. Машина сбавила скорость, в какой-то момент даже казалось, что она вот-вот остановится и повернет назад, вспыхнули и красные лампочки, но на углу, куда не доходил свет уличного фонаря, Камил включил фары, прибавил газу и скрылся из виду.

— У вас что-то случилось, а, Здена? — заботливо спросила мать, положив руку ей на плечо.

— Ну что ты, мама. У Камила действительно очень много работы. В июне сдает «постградуал», знаешь, это такой квалификационный экзамен после института, он должен много заниматься. На работе он теперь на видном месте. — Она лгала, упрямо стараясь смотреть матери прямо в глаза.

— Ну-ну, — улыбнулась мать, и на ее лице мелькнула тень сочувствия. — Идите в дом, тут холодно. — Мать взяла у Здены Дитунку. — Поди ко мне, малышка…

Здена осталась одна. Еще раз она вгляделась в темноту улицы, где за поворотом исчез автомобиль. Куда там, этот уж не вернется. Ловко у него все получилось. Собственно говоря, с блеском от меня отделался. Вот так же когда-то отправляли за океан неверных жен и потаскушек. Некоторые психологи, впрочем, рекомендуют для супругов разлуку на определенное время как действенное средство против «чрезмерного привыкания», только это не наш случай. Со мной-то Камил расстался ради своей болезненной страсти к деньгам. Однако делать нечего, нужно смириться и свое одиночество переносить с достоинством. Я должна выглядеть спокойной, не замечать отсутствия Камила. Главное — выдержка. Камил сам поймет, ведь он неплохой и любит нас… А у нас тут домик и сад, и все это только для нас, потому что старшие уже давно уехали. Будь это два года назад, она бы заставила Камила поселиться здесь. Уезжать из Праги ему тогда совсем не хотелось, и две комнаты в доме родителей означали бы выигрыш, удачу. И нам было бы здесь хорошо. Тут все такое небольшое, тихое, мирное и чистенькое, а туманы если и бывают, то пахнут лесом. С нашими мы бы скорее ужились. В сравнении с огромными энергичными Цоуфаловыми они спокойные и улыбчивые. Я обязана здесь быть счастлива, чтобы не обижать их. И я уже достаточно взрослая, чтобы не искать у них утешения.

С открытой колясочкой и Дитункой, сидящей в ней — как принцесса в загородной резиденции, — Здена направилась по тротуару ходовской улицы в магазин самообслуживания. Город менялся на глазах. Еще недавно это была деревня с площадью, гумнами и неасфальтированными улицами. Раз в неделю из Праги приезжала кинопередвижка показывать фильмы в большом зале общества «Сокол». Затем открыли кафе, кинотеатр, автобусная линия соединила Ходов с Прагой, вокруг площади выросли новые дома, сначала низкие с острыми крышами, потом все выше и выше; когда же наконец по плану реконструкции Ходов превратился в район Праги, здесь, как по мановению волшебной палочки, поднялись двенадцатиэтажные панельные дома.

Большие часы на башне ратуши показывали восемь. У родителей начался рабочий день: отец служил в Живностенском банке примерно за половину зарплаты Камила, а мать продавала ковры, получая жалованье ниже Здениного пособия на ребенка. По тротуару спешили в школу последние засони. В лучах приятного утреннего солнца на сумках у них сияли красные стеклышки. Здена осторожно перешла улицу и поставила коляску перед магазином, рядом с элегантной колясочкой, в которой сидел синеглазый мальчуган. Кого мне напоминает этот ребенок? — задумалась она, беря корзинку, и потихоньку пошла мимо полок с товарами. Потом услышала знакомый голос и в отделе мясных продуктов увидела Итку Леблову.

— Вот этот кусок телятины, говядины на первое и полкило кровяной колбасы. — Рассудительная Итка показывала пальцем через голубоватое толстое стекло, потом уложила свертки в корзину, повернулась и всплеснула руками:

— Не может быть, Здена, что ты тут делаешь?

— Дочка расхворалась, вот я и приехала домой, может, тут поправится.

— Да-да, мама на днях говорила, что у тебя дочка. Сколько ей? А ты как себя чувствуешь? Пойдем к нам, поговорим. Давно я тебя не видела. Очень давно.

Они поторопились с покупками, выйдя из магазина, долго восхищались детьми и по пустым тротуарам уже вдвоем направились к дому каменщика Антонина Караса, мужа Итки.

— Он зарабатывает в месяц почти семь тысяч, так что я сижу с мальчиком дома. Яслям я не очень доверяю, это не то что с мамой, — энергично жестикулировала Итка. Поставив маленького Тоника посреди кухни, она стала доставать чашки.

— Давай выпьем кофе!

Здена кивнула и посадила Диту на тахту.

— Возьми из шкафа одеяло и постели на полу, а то еще свалится, — заботливо заметила Итка и, прежде чем Здена успела подняться, все сделала сама.

Просторная светлая кухня была как картинка. Новый кухонный гарнитур, уголок для столовой, холодильник, длинные силоновые занавески. Через открытую дверь Здена видела обставленную со вкусом гостиную.

— Как у тебя красиво, только ведь это трудно — убирать такой дом.

— Я об этом не думала. А что тут еще делать? Тонда приходит с работы вечером, днем я ему сварю что-нибудь, — между нами, его легче одеть, чем накормить, — сын уже большой, вот я и навожу блеск. Ну, а в воскресенье он тоже уходит. Последний раз он отдыхал где-то в феврале, и то потому, что стояли морозы, на стройке невозможно было выдержать. В общем, меня это устраивает. Деньги нам нужны, после родов я пополнела — просто нечего было надеть. Теперь Тонда должен получить какую-то прогрессивку, и я хотела бы купить мохнатый ковер во всю комнату, — рассказывала Итка, а когда они выпили кофе, провела Здену по всему дому. — Внизу еще гараж, ванная и уборная, это Тонде пришлось пристроить. Ты не представляешь, какой тут был бедлам, когда он меня сюда привел. Ну, Тонда умеет взяться за дело, хоть он не молодой человек. Знаешь, ему тридцать пять, на одиннадцать лет старше меня, ну, скажу я тебе, теперь он еще больше меня любит, чем до свадьбы. Иногда я просто этому удивляюсь, откуда что берется, ведь он устает на своей работе как лошадь.