Иржи Швейда - Авария

Резкие слова отца обрушивались на голову Камила, как удары кнута. Они приговаривали его к решительному осуждению и предавали анафеме.

И это мой отец. Камил не мог понять такого поведения, жалость к самому себе захлестнула его. Разумеется, директор задал тон разбирательству, но отец просто ослеплен ненавистью. Стиснув зубы, Камил уже не слушал, о чем вещает неподкупный заместитель Цоуфал этой своре, которая поторопилась списать его со счета, не сводил взгляда с крышки стола и бесконечно обрадовался, когда совещание кончилось и он смог уйти.

Как побитый, затравленный пес, плелся он по шипящему от негодования заводу, не слушая даже, как утешал и успокаивал его Рамеш, что, впрочем, никак не могло ни изменить, ни повлиять на заключительный вердикт, который вынесут неделю спустя; войдя в свой кабинет, Камил в изнеможении рухнул в кресло.

Последние четверть часа, оставшиеся до регулярно собираемого им совещания под девизом «Разделяй и властвуй», он провел в состоянии глубокого потрясения, устремив взгляд на замок в горах, очертания которого расплывались в туманной разноцветной дымке, хотя солнце упиралось лучами в лесистые склоны и воздух был чист, словно срез только что поваленного дерева. В таком состоянии его и застали члены штаба, которые на сегодняшнее чрезвычайное заседание явились в полном составе и минута в минуту.

Он ощущал на себе их осуждающие, хмурые взгляды. Одиннадцать разгневанных мужчин. Хоккеист первой лиги милосердно отсутствовал. Вот если бы пришел и он, судей было бы двенадцать. Осужденный — я, осознал Камил, он встал и, прямо глядя им в лица, начал:

— Прежде всего я хотел бы поблагодарить вас, — сказал он и вдруг ужасно смутился. — Я знаю, за три дня вы порядком устали и, конечно, сердитесь на меня. Вполне справедливо… Завтра я не выйду на работу, я получил квартиру, и у меня переезд. Вместо меня остается главный технолог, инженер Кацовский. Сегодня я составлю планы работ для отдельных участков. Их следовало бы уже составить, но вот…

— Хлоуба все подготовил, — заметил Кацовский, перелистав свою записную книжку. — Но четырнадцатого мы должны сдать график работ на июль.

— Хорошо, я сделаю, — согласно кивнул Камил и, помолчав, спросил: — У кого еще есть вопросы ко мне? Если завтра меня не будет…

— Я бы попросил на завтра отгул, — поднял руку Радек.

— Но нужно рассчитать и спроектировать новые распределители бензопровода, — напомнил Камил.

— Сегодня прикинем, а завтра я доведу до конца, — предложил Пехачек.

— Лады. Значит, завтра у тебя отгул за пятницу, — подытожил Камил.

Все поднялись как по команде и ушли. Камил остался один… Таков конец славы… Бумеранг или скорее, харакири… Непредвиденный и тем более болезненный удар головой о стеклянный небосвод. Целых два года они тут вкалывали за меня…

Среди полученной корреспонденции отыскалась и долгожданная повестка из жилкомиссии. Жилищная комиссия на своем заседании решила выделить вам квартиру первой категории в Обрницах, порядковый номер такой-то…

Камил еще раз перечитал извещение. Значит, завтра перебираться. В восемь диспетчер подгонит к нашей «башне» грузовую машину. Для четырех даже не слишком сильных парней погрузить мебель — чепуха. Две партии могли бы управиться за полдня. А нас только двое. Водитель и я.

Камил снял трубку и набрал номер лаборатории.

— Привет, Алена. Нет ли там Йожана?

— Как нет, с утра бушует в измерительной, прямо тайфун. Даже кофе не выпил, а на дверях повесил бумажку: «Ответственное госзадание, не беспокоить до самого отпуска», а отпуск у него, по-моему, где-то в июле.

— Ну, так я не стану его беспокоить.

— Ты сразу-то не лезь в бутылку. Слушай, да ты вроде скис, голубчик? — удивилась Алена.

— Не с той ноги встал.

— Чувствуется, что ты только-только с постели. Погоди секунду, я его позову.

Камил тяжело вздохнул. Репутация у меня здесь — неважнецкая.

— Салют, Камил. Про что речь?

В голосе Пепы — энергия, он набит ею, будто заряженный аккумулятор.

— Привет, — отозвался Камил и вдруг замялся, не зная, что сказать. Просить по горло занятого кандидата наук помочь перетащить мебель…

Наконец он решился.

— Нам дали квартиру, Пепа. В Обрницах. И вдруг я обнаружил, что, собственно, мне некого просить помочь перебраться. Совершенно некого, вот разве что тебя.

— По-моему, тебе пора просить помощи у «службы доверия». Не из-за переезда, с этим мы справимся играючи, но ради тебя самого — по-моему, ты явно не в себе.

— Так это не только по-твоему, друже.

— Однако серу со спичек не глотай, она давно уже не ядовита. Сраму не оберешься. Но если надумаешь — у меня роскошные препараты, тупица. Ну что же, где и во сколько?

— В половине девятого у нас.

— Прекрасно. И приготовь шамовку, наверняка мы здорово проголодаемся.

— Мерси.

— Не распускай нюни. Салют!

— Пока.

Камил положил трубку. Значит, уже трое. Кого бы еще позвать? Музыкантов? Никто из-за меня не станет брать отгула на целый день. Петр? Этот тысячи за две пригонит мне и парней, и машину… Может, Рихард?

— Архитектор Марек, — ответил кто-то с набитым ртом.

— Привет, Риша, приятного аппетита. Может, позвонить позже? Чтоб не мешать тебе жевать.

— Нет, я уже.

— Это, конечно, глупо с моей стороны — звонить только в случае необходимости, — но делать нечего. У меня завтра переезд, я получил квартиру.

— Куда? В этот, «аквариум»? — взволнованно спросил Рихард.

— В Обрнице.

— Для тебя — все что угодно, — вдруг быстро затараторил Рихард, будто желая заполнить короткую, но вполне ощутимую паузу. — У меня сказочные образчики для Обрниц. Квартирка будет образцово-показательная, как на обложке журнала, — торопливо извергал рацпредложения Марек.

— Но пока мне нужно всего лишь перебросить мебель.

— Ах так… — присвистнул Марек, словно наконец усвоив, о какой сверхтрудной проблеме идет речь, и немного погодя озабоченно спросил: — И ты говоришь — завтра?

— Так точно.

— Видишь ли, Камил, как раз завтра с утра у меня одно трудное дело — совещание о строительных поставках… Но я попробую провернуть его побыстрее. Если ты подождешь, я заеду к вам во второй половине дня и мы погрузим все, а если тебя уже не будет дома, загляну подсобить хотя бы в Обрнице. По твоей машине я вас легко разыщу, если только она стоит у тебя перед домом… Конечно, я рад тебе помочь… Если бы собирались литвиновские, я бы это совещание передвинул, а приезжают из Брно.

Камил, отставив трубку от уха, прикрыл глаза. Милосердная тьма. Уснуть и не слышать больно ранящих показаний свидетелей. Собственно, я отчаянный болван и вахлак. Дисквалифицированный инженер-механик уговаривает ученых мужей участвовать в проведении поденных работ. Для Рихарда я — просто-напросто бросовая фигура. Он одним из первых узнал об аварии и с абсолютной точностью взвешивает, каковы мои шансы. Если придет, то расценит свое присутствие лишь как участие в похоронах.