Иржи Швейда - Авария

Хлоуба кивнул, отец еще раз окинул взглядом весь склон и прямо по грязи двинулся к своей машине.

Свернув план, Камил положил рулон на сиденье газика и в раздумье побрел к насосу. Ущерб перевалил за миллион крон. Преувеличивать не в привычках отца. Миллион — огромная денежная потеря, однако дело тут даже не в деньгах.

— Без асбестового костюма не ходите, — крикнул ему пожарный, но Камил просто не обратил на него внимания. В оцепенении уставился он на затопленный ров, на рабочих, по пояс погруженных в месиво грязи и бензина. В зловещих тисках смертельной опасности, охраняемые лишь весьма ненадежными асбестовыми костюмами, залитые потом, валившиеся от усталости рабочие каждые четверть часа выбирались из рва, чтобы, передохнув, снова погрузиться в удушливую вонь бензиновых испарений. Под защитой направленных в их сторону стволов пожарных брандспойтов они сражались с жидкой грязью, нечеловеческими усилиями обнажая испорченные трубы.

Герои, мелькнуло у него. Герои, а в яму и под огнетушители загнал их я сам. Парни, из-за меня перечеркнувшие свои планы на субботу и воскресенье, из-за моей халатности они сейчас по пояс стоят в бензине. Все это влетит в хорошенький миллиончик. Потеря сырья, вызов средств безопасности, участие милиции, использование техники, заправка противопожарных огнетушителей, возможно, и потери на производстве… Какую же меру наказания изберет для меня дисциплинарная комиссия, которую возглавляет мой отец? Проведи мы ремонт неделей раньше, эти парни могли бы сделать все в полной безопасности.

— Не суйся туда, кому говорят! — снова рявкнул на него пожарный.

На этот раз Камил услышал его окрик, но все равно не послушался. Напротив, шагнул ближе к яме. Мне нужно там быть, пронеслось в мозгу. Нужно. Потому что, если вспыхнет пламя, я желаю, я хочу, я должен умереть тут. Безо всякого пафоса, потому что он ни к чему. Просто от отчаяния.

— Эй, Камил, катись отсюда. — Очутившийся поблизости Радек подхватил его под мышки и оттолкнул за бруствер рва.

Мгновение они в упор смотрели друг на друга. В асбестовом костюме и тесной каске Радек был неузнаваем. Лицо забрызгано черной грязью. Взгляда строгих, покрасневших глаз просто нельзя было ослушаться.

— Инженер, — мощный голос Хлоубы перекрыл монотонное чавканье черного месива, выбрасываемого изо рва, — собирай манатки и айда отсюда, пошли в отдел!

— Слушай, Радек, если бы только я мог предполагать…

— А кому ж тогда и предполагать, если не тебе? — Радек, покосившись на него, нервно добавил: — Давай катись, здесь ты только помеха, а в отделе, наверное, нужен.

В зале заседаний собралось все руководство химического завода. Теперь они долго не выйдут оттуда. Сколько же людей из-за меня лишилось сна и покоя!

Камил сидел среди них, как побитый пес, он боялся поднять голову, чтоб не смотреть им в глаза. В комнате без конца звякали телефоны. Диспетчерская, конструкторское бюро, плановики. Мозг завода работал на полную мощность даже в пятницу вечером. Только Камил сидел в растерянности, словно ожидая приговора.

— Прочти протокол и подпиши. В конце оставлено место — на случай, если у тебя найдется что возразить. — Рамеш сунул Камилу несколько густо исписанных страниц и сочувственно покачал головой: — Неделей раньше — и ничего бы не случилось. Ведь ты этот ремонт собирался провести еще в апреле.

Неожиданно рядом появился отец, зло сверкнул глазами и подал Рамешу какой-то список, отпечатанный на машинке.

— Обеспечь распространение. Кладовщиков доставьте! — безапелляционно приказал он, словно в чем-то упрекая Рамеша.

Камил нехотя подписал. Отец злится на меня больше всех, подумал он огорченно. Преувеличивает, не в меру суров. К чужому наверняка отнесся бы мягче!

— Внимательно прочти! Протокол — документ, основание для расследования, — настаивал отец.

— Ладно, — буркнул Камил и вскользь пробежал глазами исписанные листки. — Вы тут пишете об убытках, о готовности номер один и бог знает про что еще… Но если бы ремонт проводился как плановый, он бы тянулся минимум неделю, потому что мне вряд ли дали бы две команды, а о технике я умолял бы просто на коленях! — негодующе запротестовал он.

— К чему утрировать, Камил. Возможно, ремонт длился и дольше, но обошелся бы намного дешевле. Хотя сегодня мы еще не можем с полной уверенностью утверждать, что здесь вот, — отец постучал пальцем по написанному в протоколе, — перечислен весь понесенный нами ущерб.

Камил криво ухмыльнулся, поставил подпись, швырнул протокол на груду чертежей и, не обращая внимания на испуг и удивление, выразившиеся на лицах у членов отцовского штаба, в раздражении поднялся из-за стола.

— Пойду в кабинет, переоденусь, — буркнул он уже от двери и быстро захлопнул ее за собою.

В полном бессилии он повалился в кресло. Бессонная ночь неприятно заявляла о себе. Отнимала способность сопротивляться разгрому, столь неожиданно постигшему его. Он не находил средств противозащиты, смутно сознавая, что их не существует. Меня смыло волной прибоя, подумал он, опустив голову на сложенные руки. А тебе захотелось получить мой скальп, батюшка Тарас Бульба, и никто тебя уже не остановит, это мне ясно. О приятной и волнующей перспективе получить здесь назначение на должность главного механика придется забыть навсегда. Эта авария отбросила мою карьеру лет на пять назад, куда-то к поре трудовых семестров и летней практики, а пока на заводе командуешь ты — мне не продвинуться вперед ни на шаг. Да у меня и нет ни малейшего желания начинать все заново, в качестве мальчика на побегушках, нет, нет, решительно нет. А если высказать свое мнение, сюда пожалует еще и директор, я брошу все и уйду куда глаза глядят. Работы я не боюсь.

Тиканье часов вывело его из полудремы. Сбросив грязную спецовку со следами бетона, Камил надел ватник, который два года провисел в шкафу без употребления. Натягивая сапоги, он низко нагнулся. Обогатительная фабрика скрылась за подоконником. На горах еще светило солнце. Замок Езержи сиял, как на простенькой открытке, и кроны деревьев полыхали золотым огнем.

Вдруг все случившееся сегодня представилось Камилу дурным сном. Мучительно захотелось стряхнуть его, освободиться, как от зимней спячки, разобрать гору писем, накопившихся на столике для корреспонденции, снять трубку телефона.

— Технический директор, товарищ Цоуфал, которого дома я называю папой! Завтра я начинаю плановый ремонт ветки бензопровода, к сожалению, это продлится минимум неделю. Объективные трудности, как вам известно, нехватка людей, да и конструкторская плюет на нас. Ну, а если авария, то у вас, конечно, все наготове. Так бывайте, генерал Цоуфал. Не поминайте лихом!