Виктор Харченко - На реке черемуховых облаков

— Не надо! — отбивался Букин.

— Вот-вот! Зазнался, пэтэушник, а тебя учить и учить надо!

— Не зазнался я, — сопротивлялся Букин.

— Зазнался! — сказал таксист. — Это я знаю… Но ты скажи, кто тебя в люди вывел? Я тебя еще два года назад приметил, как ты пацаном футболил…

— Меня все замечали!

— Нет, не все… Я понял, что футболист растет экстр-р-ра класса! Только знаешь что — Гришке не верь… Думаешь, если он тебе помогает, ему верить можно? Гришка — жох. Скоро в Краснодар переберется. А работать не будет — какой из него работник! Хочет всю жизнь мяч ногой катать…

— Ну, это его дело, кажется, — сказал Букин.

— Его-его! — согласился таксист, удерживая Букина. — Но он за собой и тебя потащит… Вот какой у него план! А тебе еще учиться надо. Профессию приобретать. А он из тебя уже супермента делает — застрелиться и не встать!

— Кто делает? — забормотал Букин. — У меня своя голова.

— Вот и живи своей головой… Красиво живи! Спорт — работа, работа — спорт… это не каждый понимает. Вот я на Марухском перевале в футбол играл! Против нашего отряда «Эдельвейс» бросали… Отборные егеря… А у нас все спортсмены. Поиграем на снежку, да как начнем шкандыбать…

Старик явно хотел поделиться своими футбольными воспоминаниями.

— Честь героям! — сказал Букин, отрываясь от разошедшегося старика. — Я вас уважаю…

— Помни, что я тебе сказал! — кричал вдогонку таксист, и еще что-то восторженное и укоряющее, чего Букин не расслышал.

Букину было жалко таксиста. Потому что старик тоже, может быть, всю жизнь мечтал быть первым футболистом. Но у него ничего не получилось. Вот он и пристает ко всем со своими воспоминаниями… Букин спешил, едва успевая отвечать на приветствия, и думал о том, что эти знакомые и незнакомые люди, что приветствуют его — счастливый семьянин с белолицей женой и девочкой, державшей маму за подол, веселая компания курсантов, зубной врач, у которого Букин недавно лечил зубы, — все они мечтали быть таким, как он. Однако у них ничего не получилось.

А вот и левый крайний, коллега по команде. Мишей его, кажется, зовут. Как покровительственно улыбается он Букину.

— Как живешь, пэтэушник? — кричит он и шепчет на ухо что-то своей невесте. Букин вежливо раскланивается с Мишей и с его невестой. Наверное, она опять не пускала своего жениха на танцы. С тех пор, как Букин помнит себя, она всегда была невестой левого крайнего и не пускала его на танцы… Но Букину она улыбнулась. Вероятно, то, что сказал жених о Букине, было лестно и возвышало жениха в ее глазах. А ведь ее Миша тоже мечтал быть первым футболистом, а она невестой первого…

И, наверное, Севе нужно слегка презирать всю эту публику — несостоявшихся, неудачливых. Их жизнь заурядна и скучна. Да и без презрения не было бы полноты ощущения, что он первый…

На танцплощадке Букин увидел ребят из своего училища. Однако он к ним не подошел, а двинулся к своей команде.

— Бука явился! — заметил его Гриша, улыбаясь честной улыбкой местного сердцееда.

Рядом с ним стояла быстроглазая девушка. Она тоже смотрела на Букина ласково и с заинтересованностью. Вокруг Гриши всегда вертелись хорошенькие девочки.

— Вот он, наш знаменитый пэтэушник Сева! — представил он Букина девушке, которая мягко и безвольно пожала ему руку горячей ладошкой.

Потом Букин танцевал с ней. И футболисты степенно выдрючивались в брейк-дансе. Местные девчонки и приезжие, москвички и ленинградки, предпочитали танцевать с футболистами, в которых видели надежду и силу.

«У-У-у!» — стонала труба. Ей вторил тромбон. И тромбонист водил от себя и к себе какой-то загнутой штуковиной, похожей на спинку кровати.

«Да-вай! Да-вай!» — поддерживал другой инструмент. И Букину казалось, что он на футбольном поле. И это зрители кричат, подбадривают игроков.

— А сколько вам лет? — почтительно спросила девчушка.

— Шестнадцать! — сказал он. — Но я Букин!

А вокруг глазели на него, первого футболиста города. И над открытой танцплощадкой, которую называли «загоном», горели яркие южные звезды.

— А я тоже в ПТУ учусь, — сказала девчушка. — Только в обувном… У нас сейчас практика. Мы босоножки шьем…

— У нас тоже сейчас практика, — сказал Букин, — я буду автослесарем. Но в гараж сейчас не хожу… Гриша с мастером договорился, чтобы я тренировался… Я за взрослую команду играю…

— Я знаю, — сказала девчушка.

Через два дня была дружеская встреча с заводской командой соседнего города. Транспортники проиграли со счетом 1:3.

— Я тебе сколько раз внушал — играй с коллективом! — поучал Севу левый крайний Миша. Лоб у него горел, будто ошпаренный потом. Лицо перекосилось. — Пасуйся! Ты что, один на поле?

— Да ладно! — огрызнулся Букин. Единственный гол, забитый в чужие ворота, был его, букинский.

— Чего ладно? С ним как с человеком! — обиделся Миша. — Другие за него горбатятся в цеху. Так он теперь думает, что и на поле будут горбатится. А он будет голы забивать, как Пеле…

— Давайте, ребята, без скандалов! — вмешался капитан Гриша, дипломатично предупреждая те слова, которые может сказать команда.

— А поговорить надо! — все-таки прорвался голос. — Пацан действительно зазнается!

— Его как человека приняли во взрослую команду! Создали все условия, — сказал Миша.

И тут Букин разозлился:

— Тоже мне благодетели! В команду взяли! Условия создали! Да меня в любую команду возьмут… Я умею играть…

— Ну, в самом деле, ребята, — пытался утихомирить страсти капитан, — Сева — молодой игрок. А вы предъявляете к нему повышенные требования.

— Молодой, да ранний, — не унимался Миша. — Слышали — «я умею играть». А коллектив что? Уже не умеет? Наш коллектив только одних кубков семь штук завоевал… Заслуженным игрокам на пенсию уходить, раз Букин пришел?

Миша был обижен в лучших коллективистских чувствах. Весь горел от гнева и негодования…

Капитан догнал Букина у ворот стадиона. Обиженный Сева не обернулся.

— Ну что ты, в самом деле! Товарищеская встреча! Чего так волноваться? Проиграли, и бог с ним. Ты же забил… А с коллективом надо уметь жить…

— Кто твой коллектив? Этот Миша, который мяча боится? И он смеет меня учить? Меня? Букина!

Вечером Букин опять пошел в город. Огни парка светились ярко, приветствуя его, Букина… Вокруг сновал мелкий народ. Никому из них не стать первым. Никогда не ощутить под своей ногой тугой мяч, как свою судьбу…

— Привет, Сева, — заискивали они. Им льстило, когда Букин отвечал.

— А я тебя ищу, — громко сказал Гриша, отделившись от компании. — Ну, как? Поостыл немного? Ну и зол ты сегодня был!

— А с чего мне быть добрым? — ответил Букин.

— Да уж, конечно, с чего? Раз проиграли! — поспешно согласился Гриша. — Такая команда… Но тебе надо в какой-нибудь начинать? Пока заметят. Летом поедем в Краснодар. Выиграем, первые разряды обеспечены… А потом перейдем в другую команду… Думаешь, мне эта нравится? Мы с тобой рывок должны сделать. Футбол — игра профессионалов.