Галина Лифшиц - Что тогда будет с нами?..

– Бери, солнышко, сейчас я тебе помогаю, а потом – придет время – и ты будешь мне денежки давать.

Андрей испугался. Значит, он должен будет зарабатывать так много денег, чтобы и ему самому хватало, и бабуле? Это новое обстоятельство надо было хорошенько обдумать. Он немного помолчал и произнес с сомнением в голосе:

– Знаешь, бабуль, я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

Ему хотелось быть честным. А по-честному: он не знал, сможет ли он быть бабушкиным спонсором. И если да, то когда.

Бабуля почему-то долго смеялась, говоря, что ей открылась суть жизни. А ему тогда ничего не открылось, кроме того, что пора зарабатывать самому. Пора. А раз пора, надо было действовать. Он пошуровал в Сети и нашел работу курьера. Развозил шмотки, заказанные в интернет-магазине. Каждый рабочий день тратил на это ровно два часа, а в выходные можно было и подольше поработать. Гулять просто так он уже не мог – времени не было, зато за деньгами больше ни к кому не обращался. У родителей между тем тоже шла какая-то своя внутренняя работа. В один прекрасный момент они вдруг осознали, что их младший сын давно не просит у них денег. И это их почему-то встревожило, хотя ничего пугающего не происходило: учился он, как и прежде, вполне успешно, выглядел не хуже обычного. Однако, переговорив между собой, папа с мамой решили совершить некий дипломатический прорыв. Они подозвали к себе сына, и папа торжественно провозгласил, что он теперь уже вполне взрослый, вот-вот пятнадцать – это возраст дееспособности, поэтому теперь ему полагаются еженедельные карманные деньги.

– В Штатах, – веско заметил папа, – все подростки получают карманные деньги. И это правильно. Пока ты учишься в школе, мы тебя обязаны обеспечивать.

Андрей аж загордился своими замечательными предками. Если бы они предложили ему то же самое год назад, он бы не стал суетиться с работой. Пользовался бы и радовался, тем более, оказывается, имел на это полное право. Но сейчас он был вполне самодостаточным человеком.

– А мне не надо, я на себя зарабатываю, хотя спасибо, конечно.

Он не ожидал родительской реакции на свой отказ от их денег: они прямо запаниковали, стали расспрашивать, что да как, и упрекать за молчание. Чего они испугались? И Андрей тут же понял: наверняка подумали, что сын занимается чем-то противозаконным.

– Почему вы сразу о самом худшем думаете? Вот вы бы сами, если бы вам деньги понадобились, разве побежали бы тут же наркотой торговать? Я что, по-вашему, конченый? Других способов нет заработать, да?

Он растолковал им, чем занимается и сколько зарабатывает. И увидел уважение в глазах отца. И это было самое классное во всей той истории! Отец протянул ему руку, пожал и привлек сына к себе:

– Я и не заметил, как ты мужиком стал.

Способы заработка расширялись, стоило только начать. Несколько лет подряд он работал Дедом Морозом. Очень прибыльное дело оказалось. Десять дней до Нового года и десять дней после были временем богатой жатвы. Главная проблема таилась в Снегурочке, хотя от нее и поступило первое предложение хорошо заработать. Он тупо сидел в родном дворе после своих трудовых курьерских часов, и тут к нему подгребла супервумен.

– Привет, – просто сказала она, плюхнувшись рядом на скамейку.

– Здорово, – вежливо отозвался Андрей и тут же засобирался домой.

– Э, ты подожди! Не уходи, – позвала вумен, закуривая. – Хочешь заработать?

«Хочешь заработать» – волшебные слова нового времени. Андрей заинтересовался:

– А что надо делать?

– Да ерунду, не очкуй. Смотри: я Снегурочка. А у меня Дед Мороз в запой ушел. Сейчас до белочки допьется. Считай, две недели потеряны. А сейчас самое время.

– Снегурочка? – засомневался Андрей.

– И чё? – лениво протянула работодательница, выпуская в атмосферу густую струю дыма.

– Да так. Не знаю. Не уверен, что подойду.

– Подойдешь. Ростом ты вышел. А что тощий – так этого никто и не заметит: ты ж будешь в бороде, шубе – типа. Валенки еще. Костюм у меня есть. А я сама ого-го какая Снегурочка. Косу подвяжу, кокошник напялю – глаз не оторвешь! Влюбишься. Бегать за мной станешь.

– А что делать надо?

– Дам тебе сценарий. Стихи выучишь. Ну, и будем ходить по домам, заказы выполнять. У тебя как? Память норм? Сможешь пару-тройку стишков дурацких усвоить?

– Постараюсь. Если цена устроит.

– Цена очень даже. От трех тыщ в будние дни, а в выходные – от шести и выше. На самые праздники – там вообще цены заоблачные. Ну, это если ты в запой не уйдешь. На сам Новый год у меня с моим ни разу не получалось заработать.

– Я вообще-то не пью. Мне шестнадцать. И пить не собираюсь.

– Да ладно! – всем телом повернулась к нему вумен-Снегурочка. – Шестнадцать – и ни в одном глазу? Ты уникальный чел. Далеко пойдешь. Ну че?

– Три – на двоих? – уточнил Андрей.

– Ага. Мне семьдесят процентов, тебе тридцать.

Наглость Снегурочки границ не знала, это было очевидно. Но не на того нарвалась. Андрей к этому времени был уже вполне опытный трудяга.

– Щас, – сказал он, – только валенки пойду расшнурую.

– Ты борзый? – добродушно усмехнулась Снегурка.

– Кто тут борзый – надо еще уточнить.

– Ты скажи, – мечтательно попросила вдруг собеседница. – Ты вот скажи – только честно: ты, может, и матом не ругаешься?

– Да я вообще не ругаюсь. Не в том сила.

– Скажи еще, что мат не знаешь! – вытаращила голубые глаза вумен.

– Мат знаю. Практически весь.

– И что тогда?

– А смысл?

– Думаешь, чистеньким останешься?

– Нет, так не думаю. Просто привык делать то, что нравится. А мат не нравится. Хотя иногда смешно выражаются некоторые.

– Ишь, никогда такого не встречала! У меня караси в детсаду и то приходят-ругаются. Вон, есть один у меня… Из молодых да ранних. Ульян! Назвали-то как! Так этот Ульяша, когда его спать днем укладываешь, только так визжит: «Не хочу, б-дь, спать! Вот ща вам тут все расху-рю!» Пять лет! Нормальный четкий пацан.

– А ты что? В детсаду работаешь?

– Ну.

– Тут у нас?

– А где ж еще?

Андрей понял, почему бизнесвумен показалась ему с самого начала разговора смутно знакомой. Он каждый день ходил мимо ограды детского сада, за которой копошились «молодые да ранние» под предводительством этой самой Снегурочки.

– А ты из этого дома? Я тебя часто вижу. Меня вообще-то Оксана зовут.

Андрей почему-то так и думал о ней: Оксана. Знакомиться ему не особо хотелось. Тем более – тридцать процентов – это Оксана что-то погорячилась.

– А тебя как? – не унималась детская надзирательница.

– Ладно, я пошел, пора мне.

Он махнул рукой на прощание, встал и направился к дому.

– Эй, стой! Сорок на шестьдесят. Я же на машине. Транспорт, бензин, – послышался зов.