Эшли Нортон - Шоколадные деньги

– Что винил тебя в любовной интрижке отца.

Так вот что он хотел мне сказать. Избавить меня от чувства вины за что-то, чего я даже не делала.

– Спасибо, Кейп, – сухо говорю я, – но я не вполне понимаю, как девочка десяти или одиннадцати лет могла организовать интрижку между двумя взрослыми людьми, сознательно вступившими в половую связь. Возможно, я была неправа, что тебе об этом рассказала, но в Кардиссе мог появиться кто-то из Грасс-вудс, и ты все равно узнал бы. И тот парень или девчонка не любили бы тебя, как я.

Кейп молчит, но, судя по всему, ему не по себе. Слово «любить» сбило его с толку. Вероятно, его все еще влечет к женщинам, которые его принижают, – как Мередит.

– И вообще, Кейп, не понимаю, почему ты решил извиняться сейчас?

Он подается вперед, ему хочется выговориться.

– Полгода назад я был на вечеринке в клубе Йельского университета.

Ага, «лига плюща». Значит, Кейп исполнил обещания, которые давал на дисциплинарной комиссии Кардисса: натаскивал отстающих, улучшил оценки, превосходно играл в лакросс.

– Это было за два месяца до нашей с Лолли свадьбы.

«Лолли-лолли-пропололи…» – хочется пропеть мне. Но я знаю, что это, скорее всего, сокращение от Люсиль, Изольды или чего-то равно претенциозного. Но в конечном итоге мне все равно.

– Так вот, – продолжает Кейп, – тем вечером в клубе я столкнулся с Анной. Девушкой, с которой встречался целых два года и которая в конечном итоге меня бросила, потому что, по ее словам, я недостаточно интеллектуал. Я старался читать Вирджинию Вульф и Фолкнера, но она все равно не пожелала взять меня назад. Получив диплом, она уехала в Тибет и занималась там… Ну… чем-то, чем там занимаются выпускники Йеля… Тем вечером на вечеринке она выглядела как никогда свежей: никакого макияжа, простое голубое платье. Я решил, она ищет потенциальных меценатов для какого-то благого дела, за которое в тот момент ратует. Я рискнул к ней подойти и пригласил вместе пообедать. Есть мне не хотелось, я просто хотел побыть с ней немного. С вечеринки мы уходили последними. Я чуток перепил, и мне пришлось схватить ее за локоть, чтобы не потерять равновесие. Я подозвал такси, и когда мы садились, наши коленки соприкоснулись.

История начинает мне наскучивать, я не могу понять, зачем он рассказывает это мне – не кому-то вообще, а именно мне. Наша встреча сегодня случайная или он позвонил мне на работу и какая-то глупая практикантка проговорилась, где меня искать? Мне хочется сказать: «Давай уже поскорей, мать твою», но он как будто твердо решил не опускать ни единой детали:

– Пока мы ехали в такси, я попытался ее обнять, совсем как тогда, когда нам было по двадцать. Я все еще был под хмельком, поэтому промахнулся и поцеловал ее в губы. Она поцеловала меня в ответ, и мы обнимались прямо в такси.

– И?.. – спрашиваю я, когда он выуживает булочку из хлебной корзинки и начинает намазывать ее маслом.

– И все. Я отвез ее до квартиры и вышел из машины, чтобы немного пройтись и проветриться по пути домой. Когда я пришел, Лолли сидела на диване в моей пижаме «Брукс Бразерс» и заканчивала со списком гостей на свадьбу. Я едва не взял ее за руку и не рассказал ей, что только что произошло, но просто пошел в душ.

– И чего ты от меня хочешь? Дальше поцелуев дело не пошло, и формально ты еще был холост.

Мне хочется расхохотаться от его серьезности, от того, какую чушь он принимает за «всю тяжесть ситуации».

– Мне нужен твой совет, Беттина. Ты всегда была самой умной девушкой, какую я когда-либо знал. А еще тебе известно о романе моего отца. Мне нужно знать твое мнение. Я такой же, как он?

– Будь ты таким же, как Мак, – медленно произношу я, – ты никогда бы мне не рассказал. Ты не втягивал бы третьи лица в свои романы, которых у тебя, кстати, нет, – если ты только не хочешь попасться. Не рассказывай Лолли. Одна ошибка не стоит того, чтобы рушить брак.

– А если я снова оскользнусь?

– Если тебя это так тревожит, поступи честно и разведись с ней, пока вы не завели детей. Но я знаю, что больше ты такого не сделаешь. Просто знаю.

Кейп смотрит на меня с облегчением, словно правда думает, что у меня на все есть верные ответы.

– А как твои дела, Беттина? Разве ты не боишься превратиться в Бэбс?

Хотя это самый большой мой кошмар, я с уверенностью отвечаю:

– Нельзя превратиться в другого человека, Кейп. Даже если я совершу все те же ошибки, что и она, я все равно останусь собой.

Он молчит несколько минут, явно переваривая мои слова, потом вдруг спрашивает:

– А как насчет монеток? Они еще у тебя?

Значит, за столько лет он так и не забыл про два долбаных пенни, которые мне дал?

Мне не хочется объяснять, как зла я была в тот день и что я с ними сделала.

– Поищу. Наверное, лежат где-нибудь.

– Ты обещала, что их не потеряешь. И я вернул тебе твою медаль. Кстати, ты разыскала отца?

– Э… да. Все-таки он был мертв.

Незачем выкладывать все Кейпу. Раз уж он женат на девице по имени Лолли, я почему-то думаю, что близкими друзьями мы никогда не будем. После этого ланча я больше его не увижу.

– Мне очень жаль, Беттина.

За спагетти с моллюсками мы обсуждаем его медовый месяц. Они ездили на Бали. Приносят счет, и Кейп платит за нас обоих. Я говорю «спасибо» и подставляю щеку. В глубине души надеюсь, что он меня поцелует, как это было с Анной. Ведь я тоже девушка, с которой он однажды переспал. Но потом я вспоминаю, что за мной он никогда не ухаживал.

Встав из-за стола, мы выходим на улицу.

– До свидания, Беттина, – говорит он. – И снова он уходит прочь. – Позвони, если найдешь мои пенни, – кидает он через плечо.

– Конечно, – отвечаю я и не добавляю: «Скажи, пусть протралят реку в Кардиссе».

Я собираюсь отвернуться, но медлю, смотрю, как Кейп уходит по Мэдисон-авеню. И в моем воображении тротуар превращается из бетона в траву, раздвигается в огромную лужайку. Кейп уже не мужчина в пиджаке, а одиннадцатилетний мальчик в белых шортах, белой рубашке поло и клетчатой кепке, которую я видела в вестибюле Чайного дома много лет назад. Он поворачивается ко мне – я стою посреди лужайки в розово-белом летнем платьице – и вдруг срывается с места в карьер. Добежав, он сбивает меня с ног, и мы катаемся по траве, мутузим друг друга, как щенки. Мы не поднимаем глаз, но чувствуем взгляды наших матерей, которые болтают и смеются на веранде, возможно, пьют чай со льдом. Наконец, когда с притворной схваткой покончено, он берет меня за руку и помогает встать, отряхивает грязь с коленок, потом небрежно обнимает меня за плечи.

И так же внезапно я возвращаюсь к настоящему. Я все еще вижу, как Кейп уходит по тротуару, становится все меньше и меньше. Он не обращает внимания на витрины, просто лавирует между пешеходами, точно машина в потоке движения. Он ни разу на меня не оглядывается. Не видит девушки, что стоит посреди тротуара. Одна.