Живко Чинго - Большая вода
- Название:Большая вода
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Государственное учреждение города Москвы Московский Дом Национальностей
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9247-0060-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Живко Чинго - Большая вода краткое содержание
Большая вода - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В тот вечер мы не слышали звона, звавшего нас строиться. Никто не хотел уйти, оставить дядю Лентена одного. В тот вечер, будь я проклят, и последний трус мог выдержать любое наказание.
— Что с вами, черти окаянные? — как ненормальный кричал дежурный воспитатель. — Построитесь вы или нет, всех накажу, останетесь без ужина!
Он мог звать нас всю ночь, как будто этому глупцу больше делать нечего, он был слеп, не видел. Клянусь, нас уже не было в доме. Мы были далеко, очень далеко, в пути. Мы шли через поля, через деревни, через пещеры, через снег, через воды, через неизвестные города и села, через все дома, везде, где прошел этот человек. Будь я проклят, везде мы были с ним, вместе. Нас сек черный дождь, нас жгло беспощадное солнце, мы пробивались через страшные снежные бури, нет, ничто не могло сбить нас с пути, отделить нас от этого человека. Всюду, где бы нам ни повстречались люди, знакомые и незнакомые, добрые и злые, всем мы называли имя матери, имя отца, имена сестер и братьев, наши тайные отметины. О, Господи, может быть, у них теперь другие имена, другие отметины, может, они теперь венгры, русские, поляки, французы, чехи, немцы, мы рассказывали им прекрасный сон о родном крае, неужели не помните, где он, там есть вершина, над которой утром восходит солнце, потом речушка, отсюда она становится рекой, дальше пролегает лес, серебряный, золотой лес, и небо над ним такое же, неужели не помните… А может, наоборот, мы все вместе в одном доме, в одной комнате, будь я проклят, может, Методия Гришковски и есть твой брат, этот выродок, нет, это невозможно… Клянусь, мы не узнавали своих сестер и братьев, о, мы должны разыскать их, ничто не собьет нас с этого пути.
— Всех запру в подвале, — бесновалась Оливера Срезоска, заместитель директора.
Никто не встал, все были сыты по горло. Переполненные чувствами, как слепые, мы разбрелись потом кто куда по двору и спальням. Места себе не находили, то поднимались в комнаты, то выходили, клянусь, мы шли вместе с тем человеком.
В ту же ночь дядя Лентен исчез. Было позднее лето, может, уже осень, птицы улетали, точно не знал никто. Клянусь, все дети были с дядей Лентеном, больше всего нам хотелось, чтобы он вернулся. Вернулся еще раз вместе с сыном и, если он хочет, может больше никогда не приходить в дом. Будь я проклят, каждое утро только проснешься, глядь, все дети, как зайцы, навострили уши, не возвратился ли дядя Лентен, слышится звук приближающейся телеги и манит, все думают, опять вернулся, и очертя голову бросаются во двор. Не одетые, не обутые. Сердце едва выдерживает, пока открываются проклятые ворота, и все ждут, хоть уже знают, что это не он. Так продолжалось века.
Он вернулся зимой, 15 февраля. Было утро, мы стояли в строю. Пели гимн. Будь я проклят, гимн. Но когда через ворота тихо, как мышка, юркнул дядя Лентен, когда мы увидели его невысокую сутулую фигуру, все замолкли, как по команде. Он помедлил у ворот, как будто хотел отдохнуть. Тогда один из детей, чертенок, стрелой вылетел из строя и отчаянно крикнул придушенным голосом:
— Папа Лентен! — будь я проклят, он изо всех сил обхватил его и повис у него на шее, — папочка Лентен, — лепетал он, — я знал, что ты вернешься, — не переставая лепетал он, — я знал, что ты мой папа!
— Сынок, сыночек, милый мой, — дядя Лентен прижал его к себе и, не произнося больше ни слова, потихоньку, потихоньку, как вор, шмыгнул за ворота.
Папочка Аритон Яковлески, как ни в чем ни бывало, подал нам знак продолжать петь гимн. Будь я проклят, в первый раз мы запели его от всего сердца, в первый раз с любовью. О, надо было видеть Кейтена. Он так воодушевился, так увлекся, что не заметил, что мы кончили петь, что флаг уже развевался. В своем порыве он продолжал петь. Будь я проклят, он пел.
Чудесно, нереально, волшебно звучал его слабый хрипловатый голос. Будь я проклят, когда поют гимн, то стоят по стойке смирно, Кейтен пел свободно, пел счастливо, а все мы стояли в строю навытяжку. Он, наверняка, нас не видел, наверняка, он витал в одном из своих таинственных странствий… О, большая, свободная вода! Сердце билось от радости.
Засуха. Засуха стояла века. Будь я проклят, высохла вся земля. Все выгорело, клянусь. Пока длилась засуха, все вокруг онемело, обездвижело. Солнцу угодили прямо в сердце, оно плавилось. Истекало кровью. Каждый день мы смотрели, как солнце умирает. Будь я проклят, солнце умирало. Что будет, если солнце умрет, — такие дурацкие мысли рождались у нас. Если солнце умрет, правда ведь, на землю опустится тяжелая вечная тьма — погибнут и деревья, и зеленая трава и, конечно, не будет видно полета птиц и течения прозрачных вод. Все превратится в лед: деревья, травы, растения, воды, воздух, которым мы дышим, а, может быть, и само солнце. О, Боже, как мы боялись! А у солнца есть мать, — спросил какой-то простак. У всего на свете есть мать, — сказала нам матушка Верна Яковлеска, — и у солнца тоже. Да, конечно, у всего, мать — это самое прекрасное на свете. Но папочке Аритону Яковлескому такое объяснение не понравилось. Послушай, старая, — сказал он ей строго, едва сдерживаясь, чтобы не взбелениться окончательно, нечего мне тут святость разводить, знаешь же, что мы всех святых начисто. Будь я проклят, начисто. Тогда старушка ушла в свою комнатку и долго не появлялась. Засуха длилась сто, тысячу веков. Мы не видели ни Сентерлевой вершины, ни Большой воды. Все убегало, исчезало. Наверняка поэтому царила такая глухота, мы боялись. Будь я проклят, это был настоящий страх.
Рассказ об Оливере Срезоской и девочках, случай с трусами
Я давно уже хотел вам рассказать о товарище Оливере Срезоской, заместителе директора дома. Конечно, надо бы по порядку, она, в конце концов, этого заслуживает, но вы поймете, что иногда хочется избежать порядка. Да, убежать от порядка. Вот именно так, убежать, убежать, клянусь. Да и кто не прятался, не убегал от товарища Оливеры Срезоской?
Странное было создание, с женским именем, но определенно можно сказать, что в нем ничего не было красивого, нежного. Только одно знала — бесконечно выдумывать, проводить, осуществлять, реализовывать акции. Будь я проклят, только одно — акции. А как она умела их выдумывать, в этом она была непревзойденный спец. Нередко ее имя упоминалось в докладах, стенных газетах и местной печати. Товарища Оливеру Срезоску приводили как пример бесклассового общества, клянусь. Именно так, пример бесклассового общества.
Девочки перед ней тряслись, как лист на ветке. Будь я проклят, как лист на ветке. Если приказывала ползти, они без слов ложились на землю и делали, как им велели. Просто так, как прикажет товарищ Оливера Срезоска. В наказаниях она была мастерицей, это надо признать. Но простые, заурядные, обыкновенные наказания ее уже не удовлетворяли. Она сразу поняла — не стоит марать руки всякой обыденной мелочевкой. Товарищ Оливера Срезоска или проведет значительную акцию, или треснет. При этом товарищу Оливере во всем нужны были содержание, смысл. Ее жар был так силен, и в то же время так низок, мелок, так омерзителен, что она не могла просто так, без затей и мудрствований. Она орудовала как настоящий мастер, вкладывая в работу всю душу. Будь я проклят, она верила. За первые несколько месяцев она провела шесть таких акций, из которых две определенно останутся в истории дома.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: