Владимир Прудков - В золотой долине

Тут Лидочка внимательней к нему присмотрелась, всплеснула руками и воскликнула:

— Ой, а ведь я вас помню, Геннадий Степанович! Вы ж бывший лектор общества «Знание». И лет пять назад читали у нас лекцию на тему «Постмодернизм — мировоззрение пузатых».

— Да нет, не так называлась лекция, — поправил Стефаныч. — Это я на свой вкус переделал.

Все-таки, несмотря на отсутствие документов и регистрации, женщины отважились гостям выписать по новенькому читательскому билету. Посовещавшись, решили выдать неофитам и по книжке. Из тех, что приготовили к списыванию, как устаревшие и невостребованные.

Цыгану достался солидный том «Кавалера золотой звезды» писателя Бабаевского, Стаканову — «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, Охлябину предложили «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, корейцу Ли — «Тетрадь, найденную в Сунчоне». В общем, каждому что-то досталось. А Стефанычу, из уважения, Лида предложила свежие книги:

— Вы, Геннадий Степанович, что возьмете? Может, последнее издание Кафки? Или что-нибудь из Джойса?

— Нет, — помотал головой Стефаныч. — Дайте-ка мне лучше «Вечера на хуторе близ Диканьки». А то я уже и забыл, как звали ведьму, которая молодого парубка до смерти довела.

Мишка заходил в библиотеку еще несколько раз, но потом охладел — и к чтению, и к Лидочке. Она оказалась замужней, причем, за тем парнем, которого он хорошо знал. Этот парнишка в прошлом сидел с ним за одной партой и давал списывать домашние задания со своих тетрадок. Однажды на контрольной по математике он вначале решил Мишкин вариант, а потом уже свой, рискуя не успеть выполнить задание и схлопотать двойку. И Мишка за такую самоотверженность остался благодарен ему «по гроб жизни». Взятые книжки он вернул.

А вот из банды Стефаныча или, как назвал их Сашок, членов «Бельведерского клуба» книги в библиотеку никто не возвратил. В городе еще долго говорили про февральский пожар, когда дотла сгорело старое шахтерское общежитие вместе с его обитателями. Сам факт пожара не очень удивлял горожан. Ничего необычного. Мол, замкнула электропроводка. Правда, осведомленные утверждали, что не могла она замкнуть, так как электричество в том бараке давно отключили, теплотрассу заглушили и даже окна заколотили. Всех устроила версия, ставшая официальной, что бомжи внутри помещения костры жгли — для обогрева. Вот и полыхнуло. Похороны останков прошли незаметно, скрытно, в местной прессе ничего не сообщалось.

В конце февраля, в воскресенье, Мишка попросил мать напечь блинов. Марья Сергеевна принялась стряпать. Из кухни вкусно запахло. Напекла горку и позвала сына отведать. Однако он сложил блины в пакет и стал одеваться.

— Схожу на место погребения, — пояснил ей. — Сегодня девять дней, как погиб Стефаныч с товарищами.

Мать не возражала против христианского обычая, но во избежание неприятностей попросила помянуть дома. Мишка настоял на своем и потащился через весь город. По пути прихватил с собой Сашку и еще двух парней, знавших членов «Бельведерского клуба».

Только что выпал снег, пепелище прикрыло, но запах гари стоял по-прежнему. Помянули и выпили, закусив блинами. К парням подошел мужик из частного дома напротив. И ему налили.

— Знал всех, как облупленных, — сообщил он. — Даже, когда с бабой ссорился, ночевал у них. Но в тот раз, слава богу, дома пребывал. А когда ночью выбежал от зарева в окне, поздно было. Уже крыша рухнула. Однако знаете, что я заприметил?..

— Говори, — поторопил Мишка.

— Наружная-то дверь была трубой подперта.

— Ты кому-нибудь рассказывал об этом?

— А как же, докладывал. Сказали, молчи и не распространяй ложных слухов. Тебе на похмелье примерещилось.

Ему налили еще, он выпил и, загадочно усмехнувшись, поковылял в свой двор. А вскоре вернулся и притащил на плече дюймовую трубу метра на полтора — чуть согнутую и закопченную.

— Вот этот трубой наружная дверь была подперта.

Позже Мишка и Сашок обсуждали то, что узнали от мужика. Кто мог подпереть дверь? Враги Стефаныча и компании?.. Да какие у них враги? В бизнесе не участвовали, конкурентов не имели. Но, тем не менее, труба ведь реально существует. Может, некие спецслужбы проводили акцию по зачистке города от нежелательных элементов?..

Зима на удивление старожилов выпала снежной, а весна — стремительной. В начале апреля все поплыло. Их мелкая речка, которая-то и названия не имела, превратилась в бурный поток и снесла старый, еще деревянный мост, через который Мишка возвращался домой с работы. Теперь приходилось шлепать к дальнему каменному мосту, стоявшему на междугородней трассе.

Однажды припозднившись, часу уже в седьмом, он переходил мост и, посмотрев вниз, увидел посреди раздавшейся реки льдину, а на ней паренька. За мостом город кончался, начинались пустынные поля пригородного хозяйства.

— Эй! — крикнул Мишка, облокотившись на ограждение моста. — Ты куда плывешь?

— В океан, — ответил мальчишка.

Ну, совсем сопля, и ничуть не понимает, что спасать-то его за городом некому. Мишка слетел с моста и пошел по берегу вслед за бурным потоком, все ускоряя шаг, чтобы не отставать.

— А там что забыл? — прокричал, но ответа не дождался.

«Эх, мама!» — зачем-то вспомнил мать, забежал вперед, намного опередив мальчишку на льдине, и вошел в воду. Ледяная вода пыталась парализовать члены. Вот она уже по пояс. Он оступился, наткнувшись на скользкий подводный булыжник, и с головой ушел в воду. Вынырнул — льдина перед носом. Схватил мальчонку, посадил на шею и, осторожно ступая, выбрался на берег. Мальчишка даже не замочился. Однако благодарности не выдал. «Хотел от нее уплыть, а ты помешал», — пробурчал он. Мишка спросил, от кого тот хотел уплыть. И в ответ услышал сердитое: «От Катьки».

— Ну, слушай, если от каждой Катьки уплывать…

— Она не каждая.

— Ну-ну, понимаю тебя. Сам такой. Только твоя льдина до океана не дотянула бы. В пути растаяла.

Он схватил мальчишку за руку и потащил за собой.

— Где живешь? — спросил на ходу.

— Не скажу. Ты мамке наябедничаешь, — пацан насупился. — Она меня бить будет.

— Шут с тобой. Иди сам.

Мальчуган смылся, свернув в одну из улочек, и Мишка, в мокрой одежде, лязгая зубами и дрожа всем телом, поспешил домой.

Удивленной матери рассказал, что решил открыть купальный сезон. Ну, и как обычно получил нагоняй. Однако, ворча и ругаясь, она скоренько нашла ему теплую и сухую одежду, приготовила чай с малиной и велела пить побольше.

А он попросил — естественно, для профилактики — водки с перцем. Не нашлось; о чем потом сожалел, считая главной причиной, почему свалила хвороба. Неделю провалялся, лечился домашними средствами — пил чай с тем же варением, да мать ставила горчичники. Однако простуда не проходила. Появился подозрительный кашель с приступами до рвоты, а однажды, к ночи, температура подскочила до сорока. Он стал заговариваться, и перепуганная мать вызвала скорую. Двустороннее воспаление легких.