Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Беженцы мы, – сбивчиво пояснила мама. – Десять лет под бомбами! Приехали сюда, а здесь еще хуже, чем там.

– Хм, – задумчиво произнес начальник, откусывая заварное пирожное.

– Дочка у меня одна… Ранены были… Не можем вернуться в Грозный, дом разрушен… – Мама решила пересказать нашу жизнь, но начальнику паспортного стола это было совсем неинтересно. Он знаком велел блондинке выйти за дверь, что она и сделала.

Мы продолжили стоять: я молча, а мама – рассказывая об ужасах войны.

– Хватит! – наконец перебил ее начальник. – Какого хрена вам от меня надо?!

– Паспорт! – Мама покраснела.

Нам всегда бывает неловко за грубое поведение других.

– Паспорт? – нахмурился начальник паспортного стола. – При чем здесь я?

– Притом, – встряла я. – У нас нет своего жилья в Ставрополе, нет регистрации, мы прописаны в доме, который из-за боевых действий превратился в руины, там все этажи сложились гармошкой! Мы не можем купить себе даже туалет вместо жилья, чтобы прописаться в нем: такой мизерной была компенсация за квартиру в Грозном. Но мне нужен паспорт, иначе меня не берут на работу! Мы не можем вернуться в Чечню, из которой еле ноги унесли живыми…

– Хм, – раздалось в ответ.

– Если вы дадите письменное разрешение, то дочке обменяют паспорт, – подсказала мама. – Нет у нас денег! Будьте человеком!

– А жилье и прописка у вас есть?

– Нет! Бездомные мы!

– Не морочьте голову! – возмутился начальник. – Купите дом, пропишитесь, тогда и приходите. А если вы нищие, так решайте свои проблемы в другом месте. Например, поезжайте обратно в Чечню.

– Спасибо! – Мама манерно поклонилась. – Вы нам очень помогли! Как все государственные службы в этом городе. Остается только повеситься.

– Или купить прописку, – вырвалось у служителя власти.

– Это как? – спросила я.

– Прописаться у кого-то за деньги! Идите уже! Вы отвлекли меня от перекуса!

Мы оказались за дверью. Мама пнула лежащую на боку кадку с засохшим растением и обматерила начальника. Беспорядочная очередь испуганно откатилась в сторону.

На улице нас ждал дождь со снегом.

Мать закурила, ее трясло от злости.

– Не кури! – попросила я.

– Пошла ты! – огрызнулась мама.

От паспортного стола до рынка было рукой подать. Вокруг петляли улочки частного сектора, и поблизости располагалось адвокатское бюро, в котором работал юрист-мистик Леонид Игнатович. Здесь же ютились бомжи и попрошайки.

Мы быстро удалялись от паспортного стола и уже завернули в переулок, ведущий к торговым рядам.

– Подождите! – Звучный голос заставил нас оглянуться.

По тротуару за нами бежала немолодая женщина. Она так быстро перебирала толстыми короткими ножками, что создавалось впечатление, будто она не идет, а катится, словно колобок.

– Мы знакомы? – удивленно спросила мама.

Дама в куртке с воротником из чернобурки поправила на голове шапку и сверкнула золотыми зубами:

– Конечно знакомы! Я – Любовь.

– Отчаяние, – представилась мама и, показав на меня, добавила: – А это – Грусть.

Дама засмеялась:

– Любовь Андреевна! Я маклер. На Пятачке вас приметила. Знаю, вам прописка нужна.

– Нужна, – кивнула мать. – Вы из паспортного стола выскочили?

– Да! – закивала головой Любовь Андреевна. – Вы же по паспортному делу приходили.

– Что вы предлагаете? – спросила я.

– Я вам прописку на один год сделаю в своем доме, и вы сможете получить паспорт. Но за это нужно заплатить пятьсот долларов.

– Сколько?! – вскричала я. – Мне паспорт бесплатно полагается. По закону Российской Федерации! Я гражданка этой проклятой страны!

– Верно, – Любовь Андреевна перешла на шепот: – Все мы дети СССР. Итак, если хотите получить паспорт, пятьсот долларов… и не поздней, чем через неделю. Я передам деньги кому надо, а через полчаса вам вынесут готовый паспорт со ставропольской пропиской. Прописка фиктивная, и свое новое жилище вы не увидите. Но вам ведь выбирать не приходится?

– А выписываться когда? – в шоковом состоянии спросила мать.

– Через год. Добровольно не придете выписываться, наши люди вас найдут.

– Но ведь меня по закону не выпишут, если мы не купим свое жилье, – сказала я. – Вы это понимаете?

– Пятьсот долларов, – настойчиво повторила тучная дама. – Через год мы найдем причину выписать тебя с моей жилплощади!

Дождь лил нам на голову, а вместе с ним срывались с облаков снежинки на перекрестке судьбы.

– Сволочи! – сказала я. – В этой стране все нелюди и сволочи!

– Согласна, – добродушно кивнула Любовь Андреевна. – Когда деньги принесете?

– У нас их нет, – отрезала мама и горько добавила: – Лучше бы мы погибли под бомбами!

Мы развернулись и пошли.

– Подождите! – Нас не отпускали. – Вот номер телефона. Может быть, вы одумаетесь и поймете, что я желаю вам только добра!

Маклер сунула мне в руки скомканную бумажку и покатилась обратно в паспортный стол.

Мы брели по рынку с чувством абсолютной безнадежности. Прохожие казались нам призраками, а иногда приходила мысль, что призраки – это я и мама, неуспокоенные души, не вписывающиеся в шкалу местных ценностей, предоставленные сами себе, скитающиеся между мирами и везде чужие.

Скорее всего, мы бы вернулись на свою улицу, во двор, где жили отбросы общества, если бы не Леонид Игнатович. Он возвращался домой из адвокатского бюро и приметил нас издали.

Поздоровавшись, мама рассказала ему о сделке, которую нам только что предложили.

– Умоляла начальника выдать дочке паспорт, объясняла наше положение! – Ее губы дрожали от обиды.

– Это нормально! – Адвокат, одетый в длинное пальто, походил на шахматного офицера. – Моего друга тоже так прописали, а через год выписали. Мафия… Дело отлично налажено. Вы не волнуйтесь, теперь нужно только деньги достать.

– Где же мы их найдем? – удивилась мама. – Продали на днях ковер ручной работы, последнее, что привезли из дома, три чугунных фигурки: Диану-охотницу, собаку и шкатулку прадеда. Их всего было отлито двенадцать. Представляете, какая это ценность?

– Я решил просить деньги у Юлии Тимошенко! Напишу ей стихи, а она даст мне миллион! – размечтался Леонид Игнатович.

– Как вам такая чушь в голову приходит? – не сдержалась я.

– О! У меня идея: стихи напишете вы, а я отправлю от своего имени. Я стихи писать не умею, – на полном серьезе заявил адвокат.

– Ничего она тебе не даст, – сказала мама. – Ты лучше работай и не валяй дурака!

– Я учусь оживлять покойников, – гнул свое Леонид Игнатович. – Езжу на кладбище, сижу на могилах, играю на дуде!

– В аферах не участвуем, – предупредила я, после чего подхватила маму под локоть и откланялась.

– Я принесу вам книгу о воскрешении из мертвых! – крикнул нам вслед адвокат, сливаясь с ледяным дождем, а мы завернули на свою улицу.