Сергей Кочергин - Деревянные волки

Борис продолжал держать руки над столом:

— Михалыч, ты меня куда отправил? Смотри, у меня руки трясутся.

Михалыч встал, включил свет и снова вернулся за стол.

— Ну, что случилось? — спросил он, наливая водку в стакан.

— Нет, я не буду. С меня хватит. — Борис отодвинул стакан. — Так можно и кони двинуть. Там, — он показал на дверь, — там… Михалыч, предупреждать нужно. Сплю — не сплю, слышу вдруг, колокольчик в углу — дзынь-дзынь. Сначала вроде показалось, потом понимаю, что нет. Поднимаюсь, иду в угол — а там что-то шевелится под простыней. Простынь сдернул — волк. И колокольчик — дзынь, дзынь, дзынь. — Борис насторожился. — Тихо! — Поднес палец к губам. — Слышишь, звенит.

Не знаю, слышали ли Михалыч и Сашка, но я явственно слышал, как звенел колокольчик.

— Пить нужно меньше, дружок, — сказал Михалыч. — Не волк это, а конь, и тот деревянный. — Он посмотрел на Сашку и добавил: — Про которого я тебе и писал.

— Нет, я в ту комнату больше не ходок, — сказал Борис, как будто не слышал, о чем говорил Михалыч. — Принесите мне штаны, бросьте меня под печку, но туда я больше… не пойду я туда больше.

Сашка встал, сделал несколько шагов, остановившись у двери, и оглянулся.

— Да, конь там, конь — деревянная игрушка, — сказал Михалыч, как будто оправдываясь.

Сашка открыл дверь.

— Эй, смелый, гитару прихвати на обратном пути, — попросил Борис.

Нащупав на стене выключатель, Сашка включил свет — огромная белая луна за окном сразу же исчезла. Комната была почти пустой: брошенная простынь на полу, железная кровать у стены, под окном большой самодельный стол, два ящика с яблоками в одном углу и огромный деревянный конь в другом.

Обойдя простынь — как будто она могла «проснуться и укусить», Сашка подошел к коню и притронулся к нему рукой — внутри «зверя» зазвенел колокольчик.

— Вот про этого коня я тебе и писал, — сказал Михалыч с порога.

В это время Сашка должен был оглянуться и что-нибудь ответить, но вместо этого он снова прикоснулся к коню — снова зазвенел колокольчик.

— Про этого коня я тебе и писал, — повторил Михалыч, подойдя поближе.

— Что-то он на коня не очень-то похож, — сказал Александр.

— Как это не похож, очень даже похож, — возразил Михалыч. — Вот тебе ноги, вот грива с головой. Тем более волков «в яблоко» не бывает. — Он показал пальцем на разрисованный бок «коня», где на темно-сером фоне проступали белые пятна, слегка напоминающие очертания яблок.

— Чертовщина какая-то! — Сашка присел, рассматривая «яблоки». — Кони, волки, колокольчик внутри. Зачем? Слишком много в одном.

— Может быть, и много, — согласился Михалыч. — Когда все сразу — конечно, много. А если все по порядку — может быть, чего-то и не хватает. Сначала папа сделал коня, который был больше похож на волка, потом мама нарисовала «яблоки», чтобы он все же был похож на коня…

— Зачем он его сделал? — не успокаивался Александр.

Михалыч промолчал.

— А может быть, все было наоборот — он делал волка, а получился чуть-чуть конь?

— Все! — Михалыч жестом остановил Александра. — Для одного дня слишком много. — Он поднял с пола простыню и накрыл ею «волка». — Нужно сделать перерыв. У меня появляется ощущение, как будто ты — следователь прокуратуры. На сегодня хватит. Тем более про гуся забыли.

— Про Диму, которого ты хотел похоронить?

— Все, — оборвал его Михалыч, — время вопросов уже прошло.

Не поднимая головы, Сашка побрел к двери. Михалыч пошел следом, но, вспомнив про гитару и одежду Бориса, вернулся.

Когда звякнула цепь, которой была кем-то зачем-то к чему-то и когда-то прикована гитара, Сашка обернулся и посмотрел сначала на «волка», потом — на Мыхалыча.

— Про колокольчик я вообще ничего не знаю, — очень громко сказал Михалыч, как будто его кто-то о чем-то спрашивал.

— Все он знает, — почти прокричал Борис. — Не верь ему. — И когда Сашка был уже возле стола, тихо добавил: — Сань, ты бойся его, он очень мутный тип. У тебя есть уникальная возможность уехать из этого дома — прямо в дурдом.

— Это я-то мутный тип? — спросил Михалыч, вынырнув из-за Сашкиной спины.

— А кто же еще? — Борис встал, коротким движением забрал у него гитару и снова сел на стул. — Я еще со школы помню, как ты мутнячков на горох ловил.

— Кого ловил? — спросил Сашка.

— Мутнячков на Кривом озере.

— А что, есть такая рыба? — удивился Сашка.

— А хрен ее знает, может, и есть, я лично не видел. Михалыч говорит, что есть. Михалыч, есть такая рыба? Ответь родственнику.

— Какие родственники — такая и рыба, — «мутно» ответил Михалыч и бросил Борису штаны. — На, лучше прикрой свой пенсил.

— Сань, видишь, че делается. — Борис покачал головой. — Ты только не вздумай спрашивать его, что такое пенсил. Да, он начнет отвечать, а утром, когда солнце позолотит верхушки деревьев и тебе покажется, что ты почти знаешь ответ, он добавит: но все же кажется мне…

— Боря! — Михалыч стукнул кулаком по столу. — Уймись, не позорь мои седины. Человек, между прочим, семь тысяч верст проехал, чтобы не только твое словоблудие послушать, но и разобраться в чем-нибудь. Плохой я или хороший, но я загнусь в ближайшем будущем — и все, и концы в воду. — Он задул «помирающий» огонек, взял двумя руками восковое яблоко и унес его куда-то за печку.

— Между прочим, Михалыч, ты зря обижаешься, — сказал Борис вдогонку. — Про мутнячков, например, могу точно сказать, что не только нет такой рыбы, но даже никакого Кривого озера в наших местах не существует. Или с тем же конем — да, я помогал писать письмо, но только сегодня узнал, что какой-то конь или волк стоит у тебя в соседней комнате.

— И про озеро узнаешь когда-нибудь, — ответил Михалыч из-за печки.

В это время кто-то постучал в окно. Борис и Сашка переглянулись.

— Три часа ночи, — сказал Борис, — кто бы это мог быть? Мента я физически не трогал, от пожарников ушел большим другом. Может, Оксана? Может быть, она по-настоящему… И кто-то ищет меня — сообщить. — Он вскочил со стула, поставил гитару к стене, очень быстро надел штаны. — Не прощу. Себе этого никогда не прощу.

Стук в окно повторился. Выйдя из-за печки, Михалыч как-то «по-учительски» посмотрел на Бориса и пошел открывать дверь.

— Я боюсь, — прошептал Борис. — Я этого не хочу. Я без нее — тоже не жилец.

— Тихо. — Сашка поднес палец к губам…

Через несколько секунд мы услышали голос Михалыча:

— Все у нас нормально. Сидим, сказки рассказываем, песенки поем. Борька твой поспал часика два.

Услышав про песни, Борис схватил гитару. Мне показалось даже, что еще возле стены он закинул ногу за ногу и в таком положении коим-то образом долетел до своей табуретки и запел: «Летят по небу бомбовозы, бомбовозы, хотят засыпать нас землей, говном, навозом».