Филип Жисе - Океан. Белые крылья надежды

Проведя час или два на пляже, Ангелика возвращалась домой, не забывая захватить с собой парочку кокосовых орехов или нарвать фруктов на ужин. Перед сном Ангелика и Алессандро снова ели, если оставалось – доедали то, что готовили утром, если ничего не оставалось, запекали яйца с фруктами, а на десерт кокосовое молоко. Этим и насыщались.

Для человека, привыкшего к благам цивилизации, такая жизнь могла бы показаться примитивной и даже дикой. Такой человек не мыслит своей жизни без телевизора, мобильного телефона, большой порции Макчикен, кинотеатров, супермаркетов и торговых центров. Ангелика и Алессандро также не могли никогда представить, что однажды всего этого лишатся. И, тем не менее, человек – удивительный организм, он способен привыкнуть ко всему, даже к отсутствию благ цивилизации, доказывая тем самым, что они всего лишь дополнение, но не сама жизнь.

К концу второго месяца пребывания на острове Ангелика настолько свыклась с тропическим раем, который окружал ее изо дня в день, что теперь и помыслить не могла о чем-либо другом. Да, у нее многого не было из того, что греет душу цивилизованного человека, и в тоже время у нее было многое из того, о чем этот цивилизованный человек может только мечтать – жизнь без постоянной напряженной гонки за материальным, в тишине, спокойствии, наслаждаясь мгновением каждого прожитого дня, осознавая красоту окружения и ощущая настоящее счастье, а не ту подделку, основанную на том, чтобы иметь, вместо того, чтобы просто быть.

Так и жили, не думали о прошлом, не заглядывали в будущее. Жили настоящим и для настоящего. Жили в своем тропическом раю, не зная никаких других забот, кроме как заботы о пропитании. "Жизнь дикого животного", – скажет цивилизованный человек, скривится, точно выпил рыбьего жиру, и побежит зарабатывать очередной миллион, чтобы тут же его потратить на блага цивилизации. Так и крутится всю жизнь, как белка в колесе, не понимая толком, почему это делает и надо ли ему это вообще. Словно кто невидимый, но могущественный обрек его на этот бессмысленный Сизифов труд. Кто-то могущественный, но и жестокий вместе с тем…

Алессандро опустился рядом с шалашом в тени ближайшего дерева, увлекая за собой Ангелику. Прижал ее к земле, поцеловал, смахнул со лба девушки отросшую челку и вновь поцеловал.

Они только что вернулись из основного лагеря. Целый час выслушивали жалобы синьоры Полетте на Кирка, Эбигейл и Винченцо. В лагере никого из "этой ужасной", по мнению синьоры Полетте, троицы не было, поэтому женщина могла, не боясь, высказать все, что думала о каждом из них. Больше всего женщину задевало то, что эта троица совсем отбилась от рук, совершенно перестала ее слушать. Разленились, о своих обязанностях никто уже и не думает. По словам синьоры Полетте Эбигейл никогда нет в лагере, и ей самой приходится убираться и готовить еду. Но хуже того, Эбигейл, по мнению синьоры Полетте, плохо влияет на Кирка. Женщина рассказала, как однажды ходила на пляж, чтобы наедине поговорить с Эбигейл, но на пляже вместе с Эбигейл оказался и Кирк. Едва синьора Полетте увидела, чем они там занимались, тут же вернулась в лагерь. Именно из-за Эбигейл Кирк, как считала синьора Полетте, перестал заботиться о пропитании и теперь все время проводит или на пляже с Эбигейл, или спит в шалаше. Винченцо также не спешит выполнять свои обязанности, большей частью шляется неизвестно где, благо, ворчать и проявлять недовольство стал меньше. В общем, если бы не Ангелика с Алессандро, пришлось бы синьоре Полетте и синьору Дорети питаться одними фруктами.

Тогда Ангелика только обрадовалась тому, что они с Алессандро живут отдельно и не видят всего этого. Сейчас же девушка была далека от разговора с синьорой Полетте. Да и как ей думать о проблемах синьоры Полетте, когда ее губы ощущают вкус губ Алессандро? Прошлое оставило ее, уступило место настоящему, настоящему более желанному, чем недавнее прошлое.

Но поцелуями Ангелике пришлось наслаждаться недолго. Спустя короткое время она улышала крики. Замерла. Алессандро также прекратил покрывать лицо девушки поцелуями и прислушался.

– Что это? – Алессандро устремил взгляд в джунгли. – Как будто со стороны лагеря.

Сквозь птичий гомон сознание Ангелики снова уловило этот далекий, будто идущий откуда-то из глубины крик. Нет, целую серию криков. Визгов. Женских визгов!

Ангелика была уверена в этом, даже несмотря на расстояние, которое отделяло ее от источника звуков.

– Точно, со стороны лагеря, – Алессандро приподнялся на локте и устремил взгляд к невидимому отсюда лагерю.

Ведомая плохим предчувствием, Ангелика выбралась из-под Алессандро, поднялась на ноги, отряхнула шорты и футболку от травинок.

– Что там может происходить? – в голосе Алессандро послышались тревожные нотки.

– Кто-то кричит, и это уже плохо, – сказала Ангелика и двинула прочь от шалаша.

Сзади зашуршали шаги Алессандро. Крики не прекращались, и Ангелика ускорила шаг, побежала. Чем ближе был лагерь, тем сильнее ощущала беспокойство. Визжавший голос принадлежал женщине. Сомнений у Ангелики больше не осталось. Он был настолько сильным, что даже птицы притихли, напуганные неизвестным. Сначала Ангелика подумала, что это кричит синьора Полетте, но тут же засомневалась. Уж больно молодым был голос. Значит, Эбигейл.

Сердце стучало в груди. Кровь прилила к вискам. Ангелика почувствовала боль в правом подреберье.

– Подожди, – Алессандро схватил ее за руку. – Кричат не в лагере.

Ангелика остановилась, прислушалась. Гулкое пульсирование крови в висках отвлекало, словно сердце неведомо каким образом оказалось в голове. Снова уловила крик, короткий, пронзительный, после которого тишина воцарилась над островом дольше обычного. Действительно, крик донесся не из лагеря, правее, ближе к океану. Девушку осенило. Пляж! В голову полезли самые невероятные предположения, как-то: на Эбигейл напала акула или синьор Дорети вновь решил свести счеты с жизнью.

Ангелика побежала. Но бежала недолго, запыхалась бежать и одновременно бороться с зарослями травы, кустами и низко свисавшими ветвями деревьев. Устав, перешла на шаг.

Спереди вновь послышались крики. Теперь кричала синьора Полетте. Именно кричала, а не визжала, как Эбигейл до этого.

Ангелика выбежала на пляж, за ней следом Алессандро. Бросила взгляд вправо-влево. В ста метрах дальше по пляжу увидела Эбигейл, склонившуюся над кем-то, лежавшим на песке под одной из пальм. Рядом стояли синьора Полетте и синьор Дорети. Чуть дальше по пляжу, удаляясь, двигался Кирк.

В воздухе над океаном мелькали белохвостые фаэтоны, над водой носились олуши, привлеченные криками. Ветерок коснулся обнаженных рук и ног Ангелики, побуждая девушку к движению. Девушка не заставила себя долго ждать, побежала по пляжу к группе людей, собравшихся под пальмой. Алессандро обогнал ее и первым оказался на месте. Когда и Ангелика присоединилась к нему, увиденное заставило ее содрогнуться. На песке лежал Винченцо, помятый, но, благо, живой. Из носа струилась кровь, капельки крови сочились из разбитых губ. Левый глаз Винченцо заплыл, ссадины на руках и ногах дополняли нелицеприятную картину.