Филип Жисе - Океан. Белые крылья надежды

– Если и так, то я никому не изменяла. Мы с Кирком впервые увиделись только в лодке. Не встречались и даже не были никогда знакомы. А то, что мы с ним занимаемся сексом, еще ни о чем не говорит. Я делаю хорошо ему, он – мне. Вот и все.

– Но Кирк считает иначе.

– А мне все равно, как он считает. К тому же он придурок. Даже если я и занималась сексом с Вином, то, что здесь такого? Как и в случае с Кирком, я делала хорошо Вину, он – мне. И, между прочим, Вин совсем не возражал, что я ему изменяю, хотя, сама понимаешь, что и измены здесь никакой нет. В отличие от Кирка, Вин уважал мое право самостоятельно выбирать себе партнера.

– Ну, если бы он был на месте Кирка, а Кирк на его месте, то вряд ли он хотел бы тебя делить с кем-либо. Мужчины по природе своей собственники.

– Может, и так, – Эбигейл шмыгнула носом. – Мне, если честно, на это все наплевать. Просто я ужасно перепугалась. Я думала, он убьет его. Представь, Вин даже не успел кончить, как налетел Кирк. Я даже не сразу сообразила, что случилось… Кирк точно придурок. После того, что произошло, я начала его бояться. Нет. Я и раньше его боялась. Только чуть-чуть совсем. А сейчас… Видела бы ты, как он бил Вина. А как я кричала. А когда Кирк перестал бить Вина и посмотрел на меня, я подумала, что он собрался приняться и за меня. Как же мне было страшно. А потом стало еще страшнее. Знаешь, что он сказал? – Эбигейл повернула голову к Ангелике.

Ангелика молчала, но Эбигейл и не ждала ответа от подруги.

– Сказал только одно слово. Убью. Самец! Возомнил себе, что я его собственность… Как там Вин? Не умер?

– Нет, по всей видимости, жить будет.

– Досталось же ему. А все из-за этого придурка Кирка. Даже не знаю, что мне теперь делать. Порвать с Кирком? Fuck! Этот идиот меня не отпустит. И почему на этом острове нет других женщин? Точнее, нет других свободных женщин, – тут же поправила себя Эбигейл, взглянув на Ангелику. – Будь мы в Штатах, я бы с ним быстро покончила, а тут, даже не знаю, как быть.

– Мы не в Штатах, но, тем не менее, мы все еще в начале XXI века. Если Кирк будет игнорировать твои желания, то…

– То, что? Позвонить в полицию и попросить их, чтобы они приехали и защитили меня от Кирка, а заодно и от Вина? – Эбигейл хихикнула. – Это идиотизм, Энджи. И ты это знаешь. Мы отрезаны от цивилизации. Здесь, на острове, не действуют никакие законы. Каждый может творить, что душа пожелает и совершенно без каких-либо последствий для себя. Вот тебе пример. Кирк избил Вина и что? Его посадят? Ничего подобного. Здесь свой мир, своя цивилизация, вернее, полное ее отсутствие. Здесь мы животные и жизнь у нас животная. Если бы у нас не было огня, наша жизнь ничем бы не отличалась от первобытной. Даже вот, один самец подрался из-за самки с другим. Все, как и раньше. И совсем неважно, что на дворе XXI век. Где-то там, может быть, но здесь, самый что ни на есть век, даже не знаю какой. В общем, первобытный.

– Ты заблуждаешься, Эби, – Ангелика пробежалась взглядом по ногам и вздрогнула, заметив отросшие волоски на коже. Нет, кое в чем Эбигейл все же права. Волосы на ногах – это явно не признак XXI века. – Может, жизнь у нас и примитивная, но мы-то не животные. Каждый из нас понимает, что хорошо, а что плохо. Над каждым из нас довлеет воспитание, да и всевозможные культурные нормы.

– Ага, видела бы ты выражение лица Кирка, когда он избивал Вина. Такое культурное, – Эбигейл прыснула от смеха. – Ладно. Неважно все. Тебе повезло, у тебя есть Алессандро. Он добрый, но тебя в обиду не даст. И никогда не скажет: "Убью!". Наверное, из-за того, что ни с кем тебя не делит или просто человек такой.

– Он меня не делит, потому что я не хочу ни с кем себя делить. В отличие от тебя, между прочим.

– А мне, может, жалко было Вина. Не ты ли когда-то говорила: "Не могу просто так оставить его умирать. Это не по-человечески".

– Эби, это совершенно разные ситуации. Смерть от отсутствия секса Винченцо вряд ли грозила.

– Может, и так, но я все же помогла. И, знаешь, не жалею об этом ни капельки. В сексе он, может быть, не ас, впрочем, как и многие другие мужики, но, все же, и от него толк в этом деле есть. Мне даже понравилось.

– Перестань, Эби. Мне это неинтересно, – Ангелика поджала ноги, уткнулась подбородком в колени и метнула взгляд на джунгли. – К тому же, как помнишь, я все видела и слышала.

– Ну да, я люблю постонать и повизжать. Будто ты не любишь. Так я и поверила, что ты лежишь тихой мышкой, в то время как Алессандро трудится над тобой.

– Это уже не твое дело, – смутилась Ангелика.

– "Перестань", "не твое дело". Фи, какая ты скучная, – Эбигейл легла на траву и заскользила взглядом по небу. – Больше ни слова не скажу.

«Как было бы здорово», – подумала Ангелика, наблюдая за красочными бабочками, порхавшими от одной орхидеи к другой, цветущих на стволах деревьев вдали.

Обида на мир долго не желала отпускать Леопольдо. Большую часть дневного времени он проводил в хижине, только ближе к ночи выбирался наружу, точно медведь из берлоги после долгой зимней спячки, и шел к облюбованной ранее акации. Часто приходилось отгонять от дерева коз, из-за которых округа быстро превращалась в картину, виденную им однажды в каком-то фильме – постапокалипсический мир без единого растения, только голая земля и покореженные стволы мертвых деревьев. Но козы были нахальны, возвращались, опирались передними ногами об изъеденный короедами ствол акации и тянули лысеющие головы к нижним веткам в поисках существующего только в их голове зеленого, дышащего жизнью листочка. Не желая делить свое одиночество с этими вечно голодными тварями, Леопольдо вскакивал, подбегал к ближайшей козе с подобранной с земли веткой и охаживал тощие бока и костлявые зады. С громким блеянием козы отскакивали от Леопольдо и убегали прочь. И тогда наступала тишина – и на улице, и в груди Леопольдо. Он усаживался под акацией, иногда ложился, и волочился тоскливым взглядом по измученной дневной жарой земле. Просто так. Без какой-либо цели. Лишь бы занять себя чем-то, увлечь и в этой увлеченности забыть о настоящем, в котором у него нет другого занятия, кроме как ждать. Неизвестно чего, неизвестно зачем.

Но время бежало. Леопольдо свыкся со своим тоскливым одиночеством в чужой стране, среди чужих людей. Время от времени заговаривал с Рахимом. Их английский был далеким от совершенства и, тем не менее, они понимали большую часть из тех коротких фраз, которыми обменивались. Леопольдо многое узнал об Ахмеде. До того момента, как они напали на "Италию", ни Ахмед, ни Рахим, ни те, кто их сопровождал тогда, не были пиратами. "Италия" стала их первой жертвой. Впрочем, для Рахима и других – последней. Только Ахмед не желал покидать пиратское поприще, прельстившись легкими деньгами.