Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

— Нет-нет, со мной все в порядке, — поспешила успокоить ее я. — Просто захотелось прогуляться по городу. Разрешите, я выйду.

— В этом районе не много интересного, обычный спальный район, — заметила она, — вы уверены, что хотите выйти именно здесь? Через несколько минут мы приедем в центр, лучше там выходить.

— Я хочу здесь, — упрямо твердила я. Разве ей объяснишь?

Водитель не стал спорить, открыл дверь. Я сошла на тротуар и пошла в сторону, куда показывала стрелка на плакате, а автобус неспешно покатился дальше. Я шла, и зубы стучали, словно в лихорадке.

Не нервничай, Таня, ты сама вписалась в эту историю. Что поделаешь, если проклятые химеры не желают отпускать? Они такие, тебе ли не знать — сколько ты провалялась на больничной койке между явью и небытием? Сколько сил и нервов ты отдала им, борясь с навязчивыми призраками чужой жизни? Если ты сейчас остановишься, повернешь назад, то будешь до скончания жизни мучиться неопределенностью, страдать от чувства не сделанности чего-то. Просто сходи туда и посмотри, скорее всего это банальное совпадение, ведь в этом городе живут пять миллионов человек.

Пройдя полквартала, я действительно вышла прямиком к ветеринарной клинике, расположенной в отдельно стоящем одноэтажном здании. Навстречу мне пожилая женщина вела прихрамывающую собаку с перевязанной лапой, молодой человек нес на руках завернутого в одеяло кота. Черт возьми, и Клауса Амелунга нет рядом, сейчас он был бы весьма кстати для моральной поддержки. Стоило, наверно, вернуться в гостиницу и приехать сюда вдвоем?

Мужчина с котом остановился у входа в клинику и топтался за спиной — я мешала ему пройти. Раздумывать было некогда, я взялась за ручку входной двери и потянула на себя.

О нашем появлении известил мелодично блямкнувший звоночек. Администратор в голубом медицинском костюме улыбнулась приветливо, застыла в ожидании.

— Я хотела бы увидеть доктора Веру Арихину, — наугад сообщила я в ответ на вопросительный взгляд.

— У Веры Николаевны сегодня нет приема, она консультирует только в среду и субботу, будет завтра. — Девушка ничуть не удивилась моему странному желанию.

Отчество загадочного доктора Арихиной только подтвердило мои худшие опасения — подобных случайностей не бывает.

— Но наши специалисты всегда готовы помочь. — Девушка в голубом взяла на себя миссию дежурного ангела. — Кто у вас?

Вопрос застал меня врасплох. Как это «кто у меня»?

— Какое у вас животное и что с ним приключилось? — терпеливо разъяснила администратор.

Ну да, все правильно: если я пришла в ветеринарную клинику, то у меня должно быть животное. Только вот ведь незадача — животных я дома не держу. Или стоило сказать, что я по личному делу? Нет, пока этого говорить не следовало.

Я вспомнила про Профессора — единственное четвероногое существо в моем окружении.

— У меня кот, — ответила я после небольшой заминки, — и мне кажется, что он нездоров.

— Что конкретно вас беспокоит?

В Профессоре меня беспокоило многое, даже сам факт его существования. Я быстренько вспомнила, как в прошлом году Гюнтер возил свое сокровище в Бремен к тамошнему ветеринарному светиле.

— У него мочекаменная болезнь, — с видом знатока ответила я и добавила для полноты ощущения: — А еще у него дурно пахнет из пасти, потому что камни на зубах, и очень лезет шерсть. Да, и у него полысели уши. Он очень старый.

Администратор расплылась в сочувственной улыбке:

— Приносите кота, у нас сегодня работает замечательный доктор, который разберется во всех проблемах.

— Нет, я хочу к Вере Николаевне, — козой уперлась я. Интересно, где я возьму котика, если добьюсь своего?

— Но у Веры Николаевны большие очереди, к ней едут со всего города. Она берет только сложные случаи. Она хирург.

Значит, к завтрашнему дню нужен котяра с подбитой лапой? Ничего себе задачка!

— Вот-вот, а недавно он начал хромать на обе лапы. И так, знаете, косолапит при ходьбе. — Я и не думала сдаваться. Мне жизненно важно было попасть на прием к Арихиной. — Я, знаете, живу в Германии, а здесь мне рекомендовали обратиться только к Вере Николаевне.

— Ну хорошо, — со вздохом сдалась администратор, — я запишу вас на прием на завтра, только что один пациент отказался. Приезжайте в шесть вечера. Раз уж вы из Германии приехали…

— Скажите, а сколько Вере Николаевне лет? — спросила я напоследок.

— Лет? — Девушка была явно удивлена вопросом. — Вы, должно быть, имеете в виду опыт работы? Не беспокойтесь, Вера Николаевна практикует уже четверть века…

Все сходилось. Что ж, осталось дождаться завтрашнего вечера.

Я почувствовала, что у меня больше не осталось страха, только внутри тоненько дрожало, как бывает под дверью экзаменатора.

Я поймала такси и приехала в гостиницу, меня никто не ждал и не искал. Тогда позвонила в Бремерхафен, Гюнтеру. Хотела узнать от него домашнюю обстановку, но Гюнтер не отозвался. Разумеется, старый мастодонт то и дело бросает где попало телефон. Тогда позвонила сыну. Оли показался мне чем-то расстроенным, хоть и старался не показывать вида. Преувеличенно бодрым голосом он принялся рассказывать мне про успехи в школе, из чего я сделала вывод, что сын просто не хочет говорить о насущных проблемах. Может быть, он просто скучает?

Я поднялась в номер, но, холодный и пустой, он был плохим прибежищем одинокой души. Спустившись в бар, я без аппетита перекусила, выбрав из ассортимента блюд вялый салатик из анемичных зимних овощей и вполне приличный бифштекс с картошкой, и заметила свою недавнюю соседку по автобусу, покупающую минеральную воду. Я помахала ей рукой.

Китаянка, ободренная приветствием, подошла и, еще больше сузив глаза, — видимо, это означало улыбку — поинтересовалась, собираюсь ли я в театр. По правде сказать, я не собиралась, потому что не являюсь поклонницей классической музыки, но внезапно увидела в этом мероприятии возможность бездумно провести остаток дня, что было бы очень кстати. У меня не было билета, но китаянка услужливо предложила билет своего шефа, который отказался выходить на улицу в такой холод. И я согласилась.

Несмотря на тотальную смену названий улиц и учреждений, произошедшую со времени жизни Веры, Большой зал Филармонии имени не изменил. И внутри все оказалось именно таким, как я себе представляла, как неоднократно видела во сне. Ведь именно сюда регулярно приводила детей Кира, пытаясь развить музыкально и эстетически. Величавый орган, гладкие белые колонны, обтянутые красным бархатом кушетки — словно и не было тридцати с лишним лет. Видимо, Кире удалось намеченное, она смогла не только заразить классической музыкой Веру, но и передать это через бытие и пространство — музыка захватила меня с первых же аккордов. Мне хотелось лететь вместе с дирижером, плакать вместе со скрипкой. Я настолько расчувствовалась — чего сама от себя никогда не ожидала, — что соседка-китаянка с пониманием протянула мне бумажную салфетку для утирания слез. Что поделаешь, раз вместо ожидаемого безмятежного и пустого времяпровождения я с новой силой разбудила в себе воспоминания о Верочке.