Лидия Ульянова - Здесь и сейчас

Она всегда скручивала программку в трубочку и оба отделения сжимала трубочку в руках — к концу концерта моя скрученная руликом программа тоже представляла жалкое зрелище. Вера обязательно в антракте шла в буфет и брала там эклер и стакан сока — эклеров не было, но теплый сок я выпила, он оказался немного лучше того, стародавнего. И это даже не как дань традиции, а как-то само собой получилось. Вера всегда сдавала пальто одному и тому же гардеробщику, пожилому фронтовику в потертом пиджаке с орденской планкой на груди, — разумеется, старичка уже не было, но куртку я отчего-то сдала в том же самом месте, под лестницей.

Переполненная впечатлениями и эмоциями, я, вернувшись в отель, позвонила Амелунгу в номер — так, на всякий случай, я же на службе! — но ответом мне были только длинные гудки. Что ж, спокойной ночи, доктор, спокойной ночи все. День получился длинным и насыщенным, меня неудержимо клонило в сон.

Русские верно говорят, что утро вечера мудренее — с утра у меня сам собой сложился в голове четкий план действий, непонятно только было, где взять кота. Нужно попробовать купить в зоомагазине, а не будет кота, то сойдут морская свинка или кролик. Не это главное.

Но перво-наперво следовало выполнить отведенные мне функции, поэтому, облачившись в костюм, я нарисовалась в конференц-зале аж за двадцать минут до начала заседания. Опаздывать сегодня было нельзя — доклад Амелунга стоял в программе дня первым.

Докладчик, тщательно выбритый и аккуратно одетый, появился ровно за пять минут до начала и успел перекинуться со мной всего лишь парой слов.

— Как вам город, Таня? — поинтересовался он после стандартного приветствия. — Что успели посетить?

Я вкратце отчиталась о посещенных концерте и экскурсии, ни словом не обмолвившись о ветеринарной клинике.

— Какие планы на сегодня? — светским тоном осведомился он. — Советую сходить в Эрмитаж — резиденцию русских царей. А завтра будет экскурсия в Царское Село, тоже рекомендую. Кстати, Таня, у вас очень рассеянный вид. Что-то случилось?

Ну да, только сейчас и рассказывать! Но все-таки какой внимательный, одно слово — психиатр. Я старательно держала себя в руках и не позволяла себе вспоминать ту ночь, что мы провели вместе.

— Доктор Амелунг, будьте так добры, посвятите меня в деловые планы. — Буквально сейчас мне следовало что-то переводить, а я только примерно представляла себе тему доклада. — Что мне следует делать?

— Делать? Ничего, отдыхать. — Доктор казался на редкость безмятежным, никакого волнения накануне выступления. — Сегодня у нас с коллегами по плану русских баня, а это чисто мужское мероприятие. Ведь вам не захочется сидеть замотанной в простыню, пить противное русское пиво и слушать упражняющихся в красноречии подпивших профессоров? Уже не говорю про горячее мытье березовыми ветками: конечно, очень расслабляющая процедура, но не для слабонервных.

Отчего же? Я чувствовала, что могла бы и потерпеть, если бы напротив меня в простыне расслаблялся Клаус. О том, что может последовать за расслабляющим мытьем, я запретила себе думать. Ведь, видимо, говоря о слабонервных, он имел в виду конкретно меня. Русская баня — еще одна вещь, которая, как и содержание доклада доктора, останется для меня тайной за семью печатями.

— Все, пожелайте мне успехов…

С этими словами он спокойно встал со своего места, вышел на трибуну и на хорошем английском начал речь. Почтенные коллеги с интересом слушали, я же не понимала ни словечка. Иногда аудитория принималась дружно смеяться с подачи докладчика, кто-то самый темпераментный поминутно аплодировал его речи, но для меня навсегда остался тайной полет мысли Клауса. Что тут скажешь, переводчик из меня получился никудышный.

После весьма успешного доклада и долгого ответа на многочисленные вопросы довольный доктор спустился с трибуны и вновь уселся рядом со мной. Я почувствовала, как внутри что-то напряглось, тонко натянулось.

— Спасибо, Таня.

— Издеваетесь? Могли бы раньше сказать, что абсолютно во мне не нуждаетесь.

— Спасибо за моральную поддержку, — с нажимом повторил он. — Без вас здесь было бы совсем скучно.

Нет, скажите, что он имел в виду, говоря эти слова? Что мило развлекся позавчера вечером или что я являюсь прекрасным объектом для профессионального исследования?

— И все же мне кажется, что вас что-то тревожит. Нужна моя помощь? — осторожно предложил он. — Можно послать баню к чертям — я это мытье уже проходил несколько раз. Можно заняться вашими делами.

Конечно, нужна. Мне нужна была его помощь, его присутствие рядом, его оглушительный смех и независимая бесшабашность, его крепкий локоть, на который можно опереться, его одурманивающие поцелуи, его…

Ох, нет! Я столько лет жила без этих ненужных чувств, без этих мешающих спокойному течению жизни эмоций. Меня закрутит, как в водовороте, а он останется на берегу и будет спокойно смотреть за тем, как я тону….

— Что вы, нет нужды что-то отменять из-за меня. Со мной все в порядке, просто слишком много впечатлений. — Я постаралась сказать это убедительно.

— Ладно. — Он вздохнул. — Тогда давайте хотя бы выпьем вместе кофе, сейчас будет кофе-брейк. А потом я избавлю вас от своей невыносимой персоны.

Я вновь осталась одна, терзаемая сомнениями: а не нужно ли было согласиться на его предложение? Впрочем, мне было и без этого о чем подумать. До шести вечера я должна была сделать еще одно важное дело. Я собиралась съездить туда, где Вера прожила свою сознательную жизнь. Там я могла что-либо новое узнать. Ведь должны были остаться и другие члены семьи Арихиных. Я не собиралась сразу заходить в дом — я точно знала, что всегда можно поговорить с пожилыми женщинами, которые часами коротают время у подъезда на скамейке. Это такой своеобразный клуб русских пожилых женщин, который называется забавным словом «лавочка».

Я вернулась в номер и переоделась для прогулки по морозу. Выйдя на улицу, взяла такси и назвала адрес в надежде, что улица не сменила названия. Таксист, не удивившись, кивнул головой, и я посчитала это хорошим знаком.

Унылый район, застроенный бесконечным множеством одинаковых пятиэтажных домиков, показался мне безликим и депрессивным. Горы снега здесь были еще выше, а тротуары совсем не чищены. Трудно поверить, что Марина Арихина могла быть на седьмом небе от счастья, получив жилье в этом месте и в таком доме. Даже спустя тридцать лет район так и остался окраиной.

Несмотря на сильно подросшие деревья и натыканные на свободных местах новые многоэтажки, место, виденное не раз на сеансах Маркуса Шульца, я определила практически безошибочно.

Холод и ветер не пугали старушек, они, на мое везение, нахохлившимися птицами сидели во дворе. Ничего не изменилось, если не считать того, что скамейки были новыми, выкрашенными в ядовито-голубой цвет, а женщины сменили темные драповые пальто с мехом на брюки и куртки оттенком порадужней.