Юй Хуа - Братья

— А этот Ли все-таки чем-то да хорош.

А наши лючжэньские за это время успели уже привыкнуть к грудам мусора — теперь, когда их не стало, все будто Америку для себя открыли и побежали доложить о том знакомым. Народ тек к воротам администрации нескончаемым потоком. Все оглядывались по сторонам и твердили, что только сейчас заметили, что площадь перед зданием — просто как с картинки.

Через неделю официально открылась фирма Бритого Ли по закупке утильсырья. За два дня до этого Кузнец Тун собрал Портного, Точильщика, Зубодера и Мороженщика на совет. Они решили вот что: во-первых, нужно скинуться и купить по такому случаю фейерверков, а во-вторых, позвать для моральной поддержки всех своих родственников и друзей. В первый день работы с поздравлениями пришло больше ста человек. Еще человек двести ржущих зевак столпились снаружи, а фейерверки не смолкали больше часа. Веселуха была, как на новогодней ярмарке. Ли, заливаясь краской от восторга, приколол на свой прежний костюм попрошайки большой красный цветок. Он запрыгнул на стол и стал с волнением, запинаясь, говорить:

— Спасибо… спасибо… спасибо… спасибо… спасибо…

Продравшись наконец через целую тучу «спасибо», он продолжил на удивление связно:

— Такую уйму народу и не на всякой свадьбе увидишь; да и на похоронах не всяких…

В ответ ему ударил гром аплодисментов. От этого Бритый Ли опять смутился. Он принялся вытирать слезы и сопли и, едва управившись со слезами, обнаружил, что в горле застрял ком. Спешно засосав его в себя, он наконец гнусаво продолжил:

— Была, помните, такая песня:

Ни небо, ни земля не сравнятся с заботой Партии,

Ни отец, ни мать не роднее Председателя Мао,

Ни сотни, ни тыщи благ не лучше социализма,

Ни моря, ни реки не глубже классовой любви…*

Продолжая размазывать слезы, он говорил:

— Я немного изменил бы ее, вот так…

Сказав это, он запел в нос:

Ни небо, ни земля не сравнятся с заботой Партии и вашей заботой!

Ни отец, ни мать не роднее Председателя Мао и вас!

Ни сотни, ни тыщи благ не лучше социализма и вашей доброты!

Ни моря, ни реки не глубже вашей классовой любви!

Утильный бизнес Бритого Ли цвел буйным цветом. Через годик у него появился загранпаспорт, а в нем — японская виза. Оказалось, что он и впрямь намылился в Японию — организовывать там с местными международный бизнес по переработке мусора. Перед отъездом Бритый Ли специально отправился навестить своих прежних кредиторов с вопросом: не хотят ли они снова вложиться в дело? Нужды в деньгах никакой не было. Ли, того и гляди, должен был трещать по швам от богатства, как нефтяной танкер, но, вспомнив про пятерых прежних партнеров, решил дать им еще один шанс вступить вслед за ним на путь к обогащению.

Ли снова пришел к Кузнецу Туну в той же затасканной одежде, но на сей раз в руках у него была не карта мира, а новенький паспорт.

— Видал такое когда-нибудь? — заорал он с порога.

Кузнец слыхать-то слыхал, но отродясь загранпаспорта не видел. Отерев ладони о фартук, он взял из рук Ли диковину и с завистью стал вертеть ее и так, и эдак. Заглянув внутрь, Кузнец издал удивленный визг:

— А внутри что за иностранная бумажка?

— Это японская виза.

Ли с довольным видом забрал паспорт и аккуратно вложил в свой драный карман. Потом он уселся, заложив ногу на ногу, на свою знакомую с детства лавку и стал, не скупясь на слова, рассказывать о невиданных перспективах мусорного дела. Он говорил, что одного Китая ему теперь мало и, кто знает, хватит ли целого мира. Вот он сперва съездит в Японию на закупку…

— Закупку чего? — спросил Кузнец.

— Мусора, — ответил Ли. — Я тут решил заняться международной торговлей утильсырьем.

Потом Бритый Ли поинтересовался, не хочет ли Кузнец Тун еще раз вложиться в дело. Он сказал, что теперь бизнес его цветет и пахнет, не то что четыре года назад, а потому и доля теперь не сто юаней, а тыща — и то по знакомству. Сказав это, Ли посмотрел на Кузнеца с выражением деланого безучастия.

Кузнец вспомнил о своем горьком опыте и поглядел на ободранного Ли с сомнением. Он подумал про себя, что этот ублюдок, не покидая Лючжэни, сумел сотворить такую штуку — да если он вырвется из поселка, кто знает, каких делов еще натворит? Кузнец отрицательно покачал головой и произнес:

— Мне и своего небольшого богатства хватает. Нечего на барыши рот разевать.

Ли, посмеиваясь, поднялся и с выражением исполненного долга подошел к дверям. Там он достал паспорт и, помахав им перед Кузнецом, добавил:

— Я теперь боец-интернационалист.

Покинув лавку Кузнеца, Бритый Ли отправился к Портному и Точильщику. Те, выслушав его идею, заколебались. И тот и другой стали спрашивать, вложился ли Кузнец. Ли, покачав головой, ответил, что Кузнец вполне доволен своим небольшим богатством и никаких грандиозных планов не вынашивает. С жалостью посмотрев на своих прежних кредиторов, Бритый Ли закивал и забурчал себе под нос:

— Чтоб быть бойцом-интернационалистом, нужна смелость.

Как только Ли ушел, Портной и Точильщик побежали в лавку к Кузнецу узнавать насчет инвестиций. Кузнец, морща брови, ответил:

— Да я как представлю, что этот Ли вырвется из Лючжэни, так сразу поджилки трястись начинают. И потом, ну что это за дело — торговля хламом?

— Ну да, — закивали остальные.

Кузнец сплюнул и продолжил:

— Четыре года назад одна доля стоила сто юаней, а теперь — тыщу. Да и то, говорит, по знакомству. У этого урода что-то цены больно быстро растут.

— Ну да, — подтвердили Портной и Точильщик.

— Даже в войну такого не было, — рассердился Кузнец. — Сейчас мирное время, а этот ублюдок все хочет нажиться на национальном бедствии.

— Ну да, — согласились компаньоны. — Такое чмо.

А Бритый Ли встретил по дороге Мороженщика. Наученный горьким опытом, он заговорил с ним о деле постольку поскольку, чисто для формы. Мороженщик, дослушав до конца, погрузился в глубокую думу. Он тоже вспомнил о своем горьком опыте, но, в отличие от Кузнеца, вспомнил и о том, как Ли раздавал долги, и о том, что Ли способен найти выход из самого безнадежного тупика. Потом он стал думать о своем бедственном положении. К тому моменту всех накоплений была у него одна тыща, но ее для спокойной старости и приличных похорон наверняка не хватило бы — уж лучше еще раз рискнуть. Проиграешь, ну и черт с ним, все равно уже жизнь прожил. Ли стоял и смотрел, как молча думает, понурив голову, Мороженщик. Наконец он не выдержал:

— Ну так что?

Ван поднял голову и спросил:

— Пятьсот юаней выходит всего полдоли?

— Полдоли это по знакомству.

— Ладно, — стиснув зубы, ответил Мороженщик. — Я даю тыщу.

Ли изумленно посмотрел на собеседника и сказал: