Юй Хуа - Братья

— Ты сможешь вернуть? — спросил Сун Ган.

Отец кивнул:

— Смогу.

Бритый Ли спросил:

— Ты сможешь побить их?

Отец снова кивнул:

— Смогу.

Дети засмеялись в голос. Тут подлетел человек с повязкой, вмазал Сун Фаньпину две пощечины и громко ругнулся:

— Сказано тебе: не хер болтать, а ты, мать твою, все равно болтаешь.

У Сун Фаньпина из углов рта хлынула кровь, и он поторопил детей:

— Идите скорей.

Бритый Ли с Сун Ганом вмиг оказались под мостом. Они тряслись всем телом и шли все быстрее и быстрее, то и дело оборачиваясь, чтоб взглянуть на отца. Голова Сун Фаньпина висела, как приделанная. Выйдя на шумные улицы, дети пошли в закусочную, купили там два паровых пирожка и, встав снаружи, принялись есть их не жуя. Им было видно, как скрючилась на мосту фигура отца, и они знали, что он сегодня был совсем не тот, что вчера. Сун Ган понурил голову и беззвучно заплакал. Его кулаки поднялись к глазам, как бинокль, и стали отирать слезы. А Бритый Ли не плакал. Он думал о том значке с председателем Мао поверх морских волн — думал, что вернуть его наверняка не удастся. Пока Сун Ган ревел, Ли подошел к телеграфному столбу, обнял его и потерся немного. Потом он повесил голову и разочарованно вернулся назад сказать брату:

— Нету у меня влечения.

Когда отец вернулся домой, уже стемнело. Его шаги были тяжелыми, будто шаги приставных ног. Молча он вошел в дом, лег на кровать и пролежал там без движения два часа. Мальчишки в соседней комнате не услышали ни шороха, ни шевеления. Ледяной глухой свет луны лился через окна, и дети начали бояться. Тогда они вошли внутрь, Сун Ган залез на кровать, Бритый Ли тоже залез на кровать, и они уселись у ног отца. Неизвестно, сколько времени прошло так, как вдруг Сун Фаньпин сел на постели и сказал:

— Ох, заснул я.

Потом зажегся свет и зазвучал смех. Сун Фаньпин принялся готовить на керосинке ужин, а дети встали рядом с ним и стали учиться готовить. Сун Фаньпин учил их, как промывать крупу и чистить овощи, как зажигать керосинку, как варить рис. Пока овощи жарились, Сун Фаньпин велел Ли подливать в кастрюлю масло, а Сун Гану — солить. Потом, направляя их руки, заставил каждого подбросить, помешивая, овощи по три раза. Когда все помешали еду по девять раз, миска китайской капусты была наконец готова. Все трое сели за стол ужинать, и, хотя на ужин была всего одна эта миска, они наелись так, что обливались потом. Поужинав, Сун Фаньпин сказал детям, что с тех пор, как их мать уехала в Шанхай лечиться, он еще ни разу не сводил их на море. Он сказал, что если завтра не будет сильного ветра и дождя, то он поведет их туда — смотреть на волны, и на небо над волнами, и на морских птиц, парящих между небом и морем.

Ли с Сун Ганом завизжали от удовольствия. Сун Фаньпин от страха прикрыл им руками рты, и его перепуганный вид напугал детей. Увидев их побелевшие лица, Сун Фаньпин тут же опустил руки и с улыбкой сказал, указывая наверх:

— От ваших криков того и гляди свалится крыша.

Братья решили, что это жутко забавно, сами зажали себе рты и смеялись до упаду.

На следующий день, когда они собирались пойти на море, из школы Сун Фаньпина притопало больше десятка человек с красными повязками. Они, как крабы, расползлись по дому. Бритый Ли с Сун Ганом не поняли, что они пришли конфисковывать имущество, и решили, что это друзья Сун Фаньпина забрели навестить его. Куча народу с красными повязками вошла в дом и заполонила собой все. Дети с упоением носились меж ними, как между деревьями. Тут раздался громкий удар, и они вздрогнули от страха. Братья с ужасом увидели, что платяной шкаф повалился на пол и что все кругом усеяно их одеждой и вещами из выдвижных ящиков. Люди с красными повязками, будто старьевщики, согнувшись в три погибели, искали купчие на землю. Сун Фаньпин был из семьи помещиков. Те люди были уверены, что он прячет где-то купчие и ждет только государственного переворота, чтоб извлечь их на свет божий. В поисках купчих люди с повязками перевернули кровать и отодрали половицы. Ли с Сун Ганом спрятались за Сун Фаньпина и увидели, что тот улыбается в полный рот; они никак не могли взять в толк, отчего это он еще так радуется. Превратив дом Сун Фаньпина в одну большую помойку, люди с повязками все-таки остались ни с чем. Один за другим они вышли из дома, а Сун Фаньпин по-прежнему улыбался. Он вышел проводить их, словно гостей, и сказал:

— Выпили бы воды и пошли.

Кто-то из них ответил:

— Нет.

Сун Фаньпин стоял у порога с улыбкой во все лицо. Только когда люди вышли из переулка, он обернулся и вернулся в дом, все еще улыбаясь. Когда он сел на лавку, его улыбка мгновенно исчезла, как пламя задутой свечи, так что дети замерли от испуга. Сун Фаньпин сидел мрачнее тучи и долго не шевелился. Сыновья подошли к нему и осторожно спросили:

— Пойдем все-таки на море?

Сун Фаньпин вздрогнул, как человек, только что пробудившийся ото сна, и тут же ответил:

— Идем! — Он глянул на солнце за окном и сказал: — Такая отличная погода, конечно, надо идти. — Потом он указал пальцем на вещи, разбросанные по полу: — Сначала приберемся в доме.

Сун Фаньпин поставил вертикально опрокинутый шкаф, положил на место короб кровати и прибил отодранные половицы. Бритый Ли с Сун Ганом следовали за ним по пятам: вкладывали одежду в шкаф, а вещи — в выдвижные ящики. Вдруг словно вновь зажегся свет, и Сун Фаньпин вновь заулыбался. Он приводил в порядок комнату и веселил детей так, что те не переставали хохотать. В полдень они закончили наконец убираться, и дом засиял еще ярче, чем прежде. Отерев полотенцем пот с лиц, смахнув носовым платком пыль с одежды и причесавшись перед зеркалом, они собрались выйти из дому и пойти на море.

Открыв дверь, Сун Фаньпин с детьми увидел, что перед ней стоит человек семь-восемь школьников с красными повязками. Те трое, что отняли значки у малолетнего Ли с Сун Ганом, тоже были там. Увидев этих людей, братья заверещали.

— Па, это они отобрали у нас значки с председателем Мао, проучи их… — сказал Сун Ган.

Ли проорал троим школьникам:

— Отдавайте! Отдавайте значки!

Трое школьников заржали и оттолкнули их. Патлатый Сунь Вэй крикнул Сун Гану:

— Мы хунвэйбины*, пришли обыскать дом!

— Пожалуйста, пожалуйста, проходите, — с улыбкой произнес Сун Фаньпин.

Ли с Сун Ганом никак не могли понять, что происходит и отчего Сун Фаньпин лебезит перед пришедшими. Хунвэйбины ввалились в дом, и тут же в комнате раздался грохот: только что водворенный на место шкаф снова рухнул на пол, только что уложенная кровать была снова перевернута, только что прибитые половицы — снова отодраны и только что прибранные вещи снова усеяли пол. Люди, приходившие до этого из школы Сун Фаньпина, переворачивая все вверх дном, аккуратно пролистывали каждую книжку и просматривали каждый листок бумаги, чтобы найти припрятанные хозяином дома купчие. Хунвэйбины вели себя, как волки в овчарне или как лисы в курятнике. Они расколотили об пол всю посуду, переломали все палочки для еды и пошвыряли их на пол. Во время обыска они все норовили засунуть что-нибудь себе в карман и выспрашивали друг у друга, кто что успел ухватить.