Виталий Лозовский - Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 2

Вы нашли для себя, может быть, некоторую золотую середину между своими убеждениями и этическими принципами, в том числе врачебными, более или менее старательно выполняете должностные инструкции и считаете, что ваша совесть чиста. Но, если условия изменятся, и вы посчитаете себя вправе компромисс не искать, вы естественно последуете своим убеждениям, которые говорят, что собственного (и общественного) благополучия можно достичь насилием и посягнувшим на ваши идеалы надо мстить. Насилие и месть — это отправные точки идеологии нашего сегодняшнего государства. И оно ведет войну.

Только я для себя усвоил (вероятно, и вы со мной согласитесь), что любая борьба усиливает обе стороны. И временный победитель, продолжая исповедовать свою идеологию и образ поведения, на завтра обязательно столкнется с новым «врагом», ещё более сильным. Маленько победили мелкую и уличную преступность — на арену вышла организованная. Боремся с организованной, а она прорастает в государство и становится государственной и затем межгосударственной. И уже непонятно, кто с кем борется. Начинается новый круг — теперь уже преступное государство борется снова с мелкими преступниками, чтобы их детям было спокойно ходить по улицам. В процессе борьбы мелкие преступники снова становятся хитрыми, сильными, матерыми и снова начинают организовываться и т. д. Это замкнутый порочный круг. Сколько столетий нужно наступать снова и снова на одни и те же грабли?

Почему бы не попытаться разорвать этот круг и не проявить внимание и сочувствие к тем, кого вы называете преступниками? Может быть, им помощь нужна? Я не утверждаю, что не нужны тюрьмы, или что срока должны быть меньше. Наоборот — сейчас эта система в формальном плане, в принципе, сбалансирована с учетом, как вы говорите, «нашего преступника». Нужно изменение отношения к человеку, туда попавшему. Не ломка и месть, а помощь и сотрудничество. С человеком хотя бы надо поговорить. Но только кто это делать будет?.. То, что вы сказали об арестантах (наркомания, алкоголизм, энцефалопатия), в полной мере относится и к сотрудникам системы. Подавляющее большинство (я говорю с полной ответственностью) сотрудников УИС — сами жертвы общества и семьи, люди неполноценные, от безвозвратного алкоголизма и опускания их удерживает только сама система, требующая приходить на работу трезвым.

То есть, даже если бы сейчас кто-то вдруг из высшего начальства проснулся и посмотрел на все это блядство и сказал «так дальше жить нельзя», то его светлые мысли воплощать в жизнь было бы некому. Нужно изменение мировоззрения всего общества, к управлению должны приходить люди без агрессии и злобы в душе. А пока то, что может сделать каждый для изменения качества своей жизни и жизни общества, НАУЧИТЬСЯ ПРОЩАТЬ. Без этого ничего не произойдет и любые формальные усовершенствования системы рано или поздно захлебнутся злобой и нетерпимостью.

Прощение — основа благополучия и психического здоровья. Не зря это самая первая и важная христианская ценность. Именно умение прощать относит человека к христианской вере, а не формальное следование заповедям. Оно нужно с обеих сторон, но кто-то должен начать первым. А кто же, если не более ответственный и сознательный, которыми и являются сотрудники УИС, несмотря на все то, что я только что сказал, ибо они все-таки, как бы там ни было, стали на сторону порядка и созидания. Вторым их шагом должно стать прощение. Попытайтесь поговорить с самыми матерыми и презираемыми вами по душам, без масок и стереотипов, за чашкой чая. Попытайтесь узнать, что руководит ими. По крайней мере, вы ничем не рискуете, кроме своей озлобленности.

Собственно, для чего вы сделали сайт и вышли, таким образом, на трибуну — вас ведь тоже вряд ли все устраивает в вашей жизни?

Здравствуйте, Виталий!

Эпиграфом к нижеследующим мыслям хочу сделать цитату из «Одиссеи капитана Блада»: «…Человек… это не венец природы, а ее отвратительнейшее создание, и только идиот мог избрать себе профессию целителя этих созданий, которые заслуживали уничтожения».

Мы действительно говорим на разных языках, но, тем не менее, в переводе не нуждаемся…

Я тоже за годы работы общался и с грабителями, и с убийцами, и с прочими подобными людьми. И я бы не стал говорить, что это не конченые люди. Приведу пару примеров.

Однажды ко мне на прием пришел приличного вида молодой человек, от которого пахло одеколоном, что большая редкость в СИЗО. Это обратило на себя внимание, и у нас состоялся небольшой диалог:

— Вы осужденный?

— Да.

— По какой статье?

— По 105-й.

— А срок какой?

— 20 лет строгого.

— Понятно. «Работник ножа и топора»?

— Ножом не работаю.

— А чем же?

— Винтовкой.

— И каковы результаты?

Тут он несколько замялся, и я тогда уточнил:

— Ну, больше 10?

— Больше.

— А почему вы это делали?

— Я делал свою работу. У вас работа здесь, а у меня — там.

— А как оплачивалась работа?

— Смотря какой клиент.

— Ну, например, губернатор.

— От 15–20, а если кто-нибудь простой, как вы, например, то 2–3 тысячи долларов.

На этом наша беседа завершилась.

Вот скажите мне, это конченый человек? Или, освободившись, он станет, например, водителем, или кем-то еще, обзаведется семьей? Сильно сомневаюсь.

Еще один пример. У нас сидел один детоубийца. Переодевшись в священника (!!!), прошел в роддом и задушил пятерых новорожденных.

Кто будет с ним разговаривать, кто его будет прощать? Мы — нет. А Вы? Эти люди, несомненно, заслуживают уничтожения, и не столько из мести, сколько из соображений безопасности для общества и профилактики рецидивов, выражаясь по-медицински. Вы же понимаете, что гангрену лечить бесполезно, нужно отнимать ногу. Так же и тут.

Не спорю, среди заключенных есть люди, которых не назовешь отъявленными злодеями (беднота, малолетки из неблагополучных семей, деды, по пьянке убившие своих бабок, и т. д.). С ними можно ещё о чем-то говорить, и то не всегда. А вообще, прощать — это не наше дело. Это дело суда (человеческого и высшего). Мое дело — даже не исполнять наказания, а лечить «эти создания». И вправду довольно идиотское занятие, если задуматься.

Я, как ни стараюсь, не могу понять и простить людей, которые вынесли все подчистую из моей квартиры, других людей, ограбивших и избивших меня, укравших у моей жены кошелек с зарплатой за месяц. Бог им судья. Пусть он их прощает, если сочтет возможным. А я буду делать свою работу.

День добрый, Станислав!

Человека надо рассматривать со всех сторон и, в том числе, в общей картине мира. Поговорили бы Вы с таким киллером в минуты его откровения или отчаяния, узнали бы о его страхах и душевных болях и наверняка бы сменили отношение. Второй описанный Вами случай — это уж совсем похоже на психическую болезнь, и содержать такого преступника, вероятно, надо будет в «дурке» (при таком «анамнезе» его разорвут сами зеки, самое меньшее опустят).