Давид Лившиц - Забыть и вспомнить

* * *

ТРИ ДЕРЕВЦА

БЕРЁЗА

Много лет назад на гонорар, полученный мною за первую книжку, жена купила садовый участок с дощатым домиком. Тогда это было можно: и гонорары в ту пору были, и участок, даже с рук, обихоженный, стоил сносно. Предыдущий хозяин развёл на участке весь джентльменский набор: непременную смородину разных сортов, яблони, вишню, грушу и прочее. Небывалое ощущение: городской человек на собственном участке земли! Эту свободу от условностей города надо было пережить! В саду потом вырастали дети и внуки, вместе с ними росли высаженные, уже нами, облепиха, калина, тепличные овощи. Но это будет потом. А в первые дни захотелось посадить у калитки берёзу. Лес был рядом, могучий, тенистый. Весь в сосновых корабельной красоты мачтах, рябине, папоротнике… Белели редкие берёзы. Отыскали мы росточек тоненький, с метр высотой, осторожно выкопали и посадили возле калитки. Шло время. Помнится, я прибаливал в том году, перемогался. Однажды, открывая калитку, взглянул огорченно на березку, – хилая, слабенькая, изогнутая чахлым стволом, с поникшими ветками. Что-то ей было не так. То ли посадили не вовремя, хотя и осенью, то ли среда ей была не климат.

- Прямо, как я, - пробормотал я негромко, - ни живёт, ни умирает…

Жена промолчала, только гневно (такие слова!) сверкнула взглядом. В сад я наведывался не часто, от субботы до субботы. А жена использовала любое «окно», чтобы поработать на участке… Со временем я стал замечать, как саженец начал вдруг набирать силу. Ствол разгладился и засверкал белизной, лист стал упругим и блёстким, ветки раскинулись на ветру. Берёзка благополучно перезимовала, а концу другого лета выпрямилась, округлилась и весело зашелестела над калиткой, отбрасывая островки тени.

- Смотри-ка, какая красавица растёт, и откуда что берётся! – сказал я однажды с удивлением.

- Откуда? – жена снисходительно посмотрела на меня. – Знал бы ты, сколько сил я потратила, чтобы поднять её… Загадала, - выхожу её, и ты поправишься.

За годы нашего садовничества берёза вымахала в огромное дерево, высокое, густое, раскинула крону по сторонам, прикрыв листвой часть домика и пристроя. Она уже не нуждалась в уходе, и только время от времени я подрезал боковые ветки, чтоб не придавили калитку или забор. Пользы от берёзы, конечно, не было никакой, не то, что от вишни там, смородины или помидорной рассады в теплице. Но у души свои интересы.

Жажда благодати.

РЯБИНА.

Один из моих друзей затосковал. Мы не узнавали в нём прежнего человека, всегда бодрого, преисполненного наивного оптимизма. Депрессия, сказали врачи. Человек от природы большой силы, великан, он с трудом продолжал жить, углубившись в молчание, улыбка сошла с его лица. Двигался, разговаривал машинально, рассеянно. По тем временам, с ним случилась беда: он был снят с должности главного редактора крупного журнала. «Не то публиковал, не туда вёл журнал», так доказывалось в письме в Обком партии одним из его бывших однокашников, который и… заменил его на престижном посту. До этого карьера нашего друга шла по восходящей, без заминки, и вот такое. По тем времена случившееся было сильным ударом и по карьере, и по самолюбию, и по престижу… Жена моего приятеля взяла судьбу мужа в свои руки. Маленькая хрупкая женщина, когда-то фронтовая медсестра, она стала таскать мужа за собой всюду «в свет». Можно бы сказать поинтеллигентнее – отвлекать, развлекать, заполнять его досуг, выводить в люди. Но «таскать» - лучше, ибо это всё требовало больших усилий, физических и моральных. Из театров - в концерты, из концертов – на выставки, с прогулок - в гости… Они зачастили к нам в сад, у нас нашёлся запасной спортивный инвентарь, и здесь, за городом, они впервые встали на лыжи. Увлеклись этим - прогулками по хвойным просекам; снежная красота, звонкий воздух, сосновый лес, - редко кого это оставит равнодушным. К концу зимы держались на лыжне прилично. Он, как говорят на Урале, оклемался, окреп, вернулся к старой работе в газете, повеселел, стал почти прежним. Весной, когда снег растаял уже и в ложбинах и в оврагах, и наступили сезонные работы в саду, я предложил: а не посадить ли вам, ребята, в нашем саду рябинку. Так сказать, личное почётное дерево. Идея понравилась. Друзья отправились в лес, - благо, он начинался сразу за калиткой, и скоро вернулись с рябиновым саженцем. Судьбе угодно было улыбнуться: рябинка прижилась, как на заказ. Хороший уход превратили росток в мощный ствол, он держал на ветках щедрые гроздья ягод, листва отбрасывала густую тень. Не отдыхая, деревце плодоносило всякий год. И урожай был кстати: я делал терпкую настойку, добавляя горсть горьких, ещё не тронутых морозом ягод, в бутылку водки. Превосходный напиток! Главный приплод оставался на ветках и выручал зимующих птиц. По примете, хороший урожай ягод - к суровой зиме. Судить по нашей рябине, так всякий раз можно было ожидать суровую зиму. Но случались последние годы и сиротские, то есть не очень крутые. Словно зима, как и судьба, иногда смягчалась… Я соорудил скамейку близ теплицы, и сиживал летом в тени рябины, принимая гостей. Рябина погибла в один из погожих дней. Стояло благодатное бабье лето, - радость перед долгой зимой. Золото, как награды на груди маршалов, сверкало на берёзах и клёнах. Я шёл просекой, нёс в зрачках все краски. В саду что-то меня удивило: прямо от калитки увидел оголённые рамы теплицы, обычно скрытые за ветками зелени. Рябины не было. Я подошел, - на месте рябины зияли безобразные обрубки стволов. Онипостарались сделать это, пока меня не было. Соседка по саду, милейшая и добрейшая женщина… легко уговорила мою жену спилить рябину, потому что листья «затеняли теплицу», и «мешали созреванию огурцов и помидор». Говорят, я сдержанный человек. Стараясь сдерживаться, я в бешенстве выругался по адресу и жены, и соседки, и ушел прочь из сада. Мысленно я стою ещё там, на меже, возле уродливых комлей, хотя прошло с той минуты четверть века. Кажется, я так и не простил им этого убийства, им, таким милым, хорошим людям. Моей жене и её приятельнице – славной Анне Леонтьевне, хотя соседки давно уже нет, она вскоре покинула этот мир. (Да будет земля ей пухом!) Время от времени во мне звучит песня, которую (вот странное совпадение!) пел в тот день, именно в тот день! - по радио чей-то голос: «И сосед кудрявую рябину распилил сегодня на дрова». Всё оставшееся до отъезда время, - а это были годы и годы, - я всякий раз мрачнел при взгляде на обрубленную шею рябины с выцветшей бирочкой - именами посадивших её друзей. Связано ли в мире одно с другим или нет, нам неведомо. Друг мой, после гибели рябины стал болеть и вскоре и умер…

КЕДР

Надо прожить жизнь обычных совслужащих, чтобы в полной мере оценить те чувства, что испытывает это дитя коллективного самосознания, когда вдруг становится владельцем частной собственности, даже такой скромной, как садовый участок. Мы с некоторым заторможенным чувством огляделись вокруг и, придя в себя, решили на радостях создать на участке свой лесной уголок. Походили по лесу и окрестностям, накопали саженцев, и вот в саду, в соседстве с полезной клубникой, смородиной, кабачками появились дубки, два куста можжевельника, куст калины, облепиха, ещё одна береза, - кроме той, что у калитки. Всё прижилось, выросло. Сделал возле широкую, удобную скамейку (ещё одну!). Прямо мини-заповедник! Мы знали наперечёт всё, что росло в нашем лесном уголке. Поэтому я подивился, когда увидел однажды новый росток, непохожий ни на пырей, ни на другую сорную траву. Первым движением было вырвать чужака, но решил повременить, и через месяц-другой стал различать благородные линии в пришельце. А то, что это растение было нездешнее, сомневаться не приходилось, очень уж отличался сочный, изумрудный цвет его от скромных окружений. Шло время, любуясь непохожестью и осанкой красавца, я сочинил стишок.