Июнь Ли - Добрее одиночества

– Чего хотят девушки ваших лет? – спросил Боян.

Он легко мог перечислить все, чего хотела Коко, ничего сверхдорогого в этом списке не было. Он мог назвать кое-что из того, о чем мечтала Сычжо: удержаться на работе во времена, когда многие выпускники высших учебных заведений становятся безработными; найти возможность продвинуться вверх в жизни – каким способом, задался он вопросом, и решил, что, кроме замужества, другого способа нет, – и купить небольшую квартиру за Пятым или Шестым городским кольцом; познакомиться с какими-нибудь нужными людьми, чтобы младший брат получил точку опоры, пусть и не самую надежную, когда придет время выходить на трудовой рынок; создать вместе с ним условия для того, чтобы в перспективе перевезти в Пекин родителей. Брак и дети – своим чередом, и в следующем поколении миграция семьи из сельской местности в столицу будет завершена. Знакомая история, и Боян видел, что мог бы стать в ней полезным звеном. И что, девушка поэтому согласилась на вторую встречу? За их первым ужином он говорил о своей профессии только в общих чертах; оба раза постарался одеться с безупречным вкусом, но не экстравагантно, хоть и отнюдь не был уверен, что она уловит тонкую разницу. В очень многих отношениях она не имела ничего общего с Коко, и этим отчасти объяснялось, что он все еще не чувствовал себя в состоянии прийти к каким-либо выводам. Когда твоя жизнь пронизана стандартными процедурами, все, что в эти готовые процедуры не укладывается, рождает подозрение, что тебя оценили ниже, чем следует. Коварной обольстительницей он Сычжо не мог бы назвать – однако местность, по которой он сейчас шел, была малознакома, и это не только взбадривало, но и вызывало опасения.

Сычжо сделалась задумчива.

– Мне кажется, я хочу… – Она умолкла и вновь подняла глаза. – У вас есть ребенок?

– Я не женат, – сказал Боян. – Послушайте, мужчина моего возраста вполне может выглядеть в ваших глазах чудовищем, но поверьте, будь у меня жена, я оказал бы ей честь хотя бы тем, что не бегал бы за молодыми девушками.

– Но это не значит, что вы никогда не были женаты, правда? Поэтому возможно , что у вас есть ребенок, – сказала Сычжо.

Он бы предпочел услышать в ее словах жеманство или даже заигрывание, но то, как серьезно, без улыбки она на него смотрела, делало разговор похожим на состязание в логике.

– Да, возможно. Но нет, ребенка у меня нет. Если бы был, я не скрыл бы этого от вас.

– Но как я могу знать, правду ли вы говорите? – спросила Сычжо. – Я вас не знаю, так что полагаться могу только на ваши слова.

Боян засмеялся.

– Кто вы, уважаемая? Частный детектив?

– Нет, разумеется, – промолвила она, отклоняясь назад, чтобы официантка, принесшая чай, могла поставить прибор между ними.

Разлив чай по чашкам, официантка опустила глаза и сказала, что надеется, что чай придется им по вкусу. Сычжо поблагодарила девушку, не сводя глаз с ее лица. Боян не знал, чувствует ли Сычжо, что его взгляд как был, так и остался прикован к ее лицу. Когда они опять остались одни, Сычжо сказала, что люди порой лгут и ей хочется знать, когда они это делают и почему.

– А вы не лжете? – спросил Боян.

Подумав, девушка ответила, что лжет не так много, потому что избегает ситуаций, в которых понадобилась бы нечестность.

– Если у вас это получается, могу назвать вас удачливой девушкой, – сказал Боян. – А вот вам, например, вопрос: я вам нравлюсь настолько, что вы согласились на вторую встречу, верно?

Сычжо покраснела. Ее неопытность – нет, ее невинность – была тем, из-за чего он потерял голову и стал не таким расчетливым, но эта же невинность поставила ее сейчас перед дилеммой. Этот урок, хотел ей сказать Боян, ей еще предстояло усвоить: невинность только тогда может быть твоим оружием, когда окружающий мир ее не видит.

– У меня нет ответа на ваш вопрос, – сказала Сычжо.

– Это самый шаблонный способ, каким люди уклоняются от вопроса, – заметил Боян. – И это еще хуже, чем ложь.

– Но если это работает? Почему я не могу этим воспользоваться, если другие пользуются с успехом?

Потому что ему ненавистно думать о ней как об одной из других – но этого Боян не сказал.

– Одно из преимуществ моего возраста, – сказал он, – в том, что мне легче поймать человека на лжи, чем в двадцать лет. Так или иначе, сообщаю вам, и это не ложь: я был женат. Один раз. Теперь не женат. – Под сорок, разведенный, бездетный, с отличным доходом и просторным городским жильем, Боян принадлежал к числу самых ценных мужчин на брачном рынке – был бриллиантовым холостяком . – Так что я не только слишком стар, но теперь вы знаете, что я разведен. Это еще сильней уменьшает мои шансы как ухажера?

Сычжо смутилась от слова ухажер , но быстро оправилась.

– Нет, я думаю, это ожидаемо в вашем возрасте.

– Что ожидаемо?

– Развод. Моя подруга говорит: хуже, чем мужчина за тридцать пять, только мужчина за тридцать пять, который никогда не был женат.

Боян засмеялся, но Сычжо только смотрела на него, не отводя глаз. Его сердце, он почувствовал, немного сжалось. Чем она с ним занимается – делает из него образчик для своего девического исследования мужчин и их характеров и последующего обсуждения с подругой?

– Кто она все-таки, эта ваша подруга?

– Вы ее не знаете.

– Но я должен с ней познакомиться! – сказал Боян. – Я предложу ей должность: будет просеивать для меня кандидатуры новых сотрудников.

На долю секунды лицо Сычжо застыло, и ему подумалось: девушки что, всегда испытывают ревность, когда кто-то хвалит другую девушку?

– У нее уже есть работа, – сказала она.

– Я предложу более выгодные условия.

Сычжо покачала головой и сделала вид, что изучает чайный прибор. Когда договаривались об этой встрече, она настояла на другом районе, подальше от Переднего и Заднего моря; почему, спросил он, и она ответила, что там слишком много туристов, из-за них там нечем дышать.

– Что еще ваша подруга советует вам узнать про меня?

– Эта подруга – я сама, – призналась Сычжо.

В первый момент Боян не нашелся, что ответить. Сычжо улыбнулась и сказала, что ни с кем не советовалась. Только сама с собой.

– Понимаю, – сказал Боян, но он не понимал, куда ведет этот разговор.

Он заметил, что она, когда улыбается, выглядит печальней и старше, – огорчительно, когда видишь такое у миловидной девушки, ведь улыбка – если она не то, что Коко и ее подруги практикуют перед зеркалом с модным журналом в руке в качестве образца, – должна быть лучшим женским украшением.

– Будь я своей лучшей подругой, я хотела бы знать ответы на эти вопросы, – объяснила Сычжо, и он уловил в ее голосе умиротворяющую нотку. – Разве это так уж бессмысленно? В сущности, я не солгала.