Анна Матвеева - Есть! [litres]

– Ненавижу девочек, – сказал мне мальчик на выходе из школы. – Они очень больно дерутся.

На выходе из школы компания девиц постарше мутузила одноклассницу, а какие-то парни весело снимали происходящее на телефон. Мутузили девчонку как бы в шутку, но по ходу дела увлеклись.

– Что здесь происходит? – вмешалась чья-то мама, а я сказала мальчику:

– Пойдём быстрей к машине. Так хочется вернуться в комфортный мир взрослых людей…

Именно в тот день я поняла, что не хочу иметь детей.

Дети – наша самая уязвимая часть, беспощадно отсечённая, отдельная… Наверное, это невыносимо, когда твоему ребёнку делают больно, – я не смогу взять на себя такую боль.

Я сижу в кресле самолёта, кресло вместе с самолётом и мною летит в Венецию. В самый последний момент П.Н. поддался на уговоры давнего партнёра Мары Михайловны и решил совместить нашу показательную дуэль с важным гастрофестивалем в Виченце. Я почти уверена, что спонсор Кирилл Сергеевич сделал ставку на Еку – очень уж плотоядно он поглядывал на меня из соседнего ряда. Так смотрят на ещё не зажаренную, но уже ощипанную, приветливо раскинувшую ножки курицу.

Кирилл Сергеевич недавно похудел, и очень этим гордится. Прежде у него были румяные щёки, округлые, как у рубенсовских богинь, бёдра, блестящий, откормленный загривок. Сейчас у него тощие икры в узких джинсах, подростковая мятая рубашечка и лицо в глубоких злых складках. Ошибаются те, кто думает, что худоба – синоним молодости.

Я откидываю кресло, чтобы не видеть Кирилла Сергеевича – теперь его закрывает тёплое, дружеское плечо Ирак, укутанное в мягкий палантин. Ирак делает вид, будто спит, но я знаю, что она в сотый раз прокручивает в голове новую роль секунданта.

Мы с Ирак поехали в Венецию за свой (точнее, за мой) счёт – отказались от спонсорских сребреников Кирилла Сергеевича. В конце концов, дуэль придумала я, и мне не важно, где будет сделан решающий выстрел.

Венеция или Пенчурка – значения не имеет.

Ека, Иран и П.Н. с Аллочкой летят другим рейсом – мы собрались в дорогу так стремительно, что билетов на всех не оказалось.

Я смотрю на часы: моя соперница должна приземлиться с минуты на минуту, нам же – ещё три часа болтаться в воздухе.

Приносят еду, на удивление приличную для этой авиакомпании. У меня – на удивление приличный, учитывая моё состояние, аппетит.

– И все-таки я не понимаю, – говорит Ирак, – как она будет происходить, эта дуэль? До первой крови? А судьи – кто?

Я объясняю – скорее самой себе, чем Ирак, – что назначенная на завтрашнее утро дуэль пройдёт в ресторане близ церкви Санта-Корона. Этот ресторан – один из лучших в городе, кухня там на высочайшем уровне, и, что самое важное, хозяин заведения – личный друг П.Н. Как полезно иметь столько личных друзей! Продукты для дуэлянток закажут с вечера, мы с Екой не имеем права знать об этом наборе – контролировать его будут Аллочка с моей секунданткой Ирак и с Иран-Иудой. П.Н. и Кирилл Сергеевич умчатся на гастрономический фестиваль и пробудут там до поздней ночи. Нас же с Екой накануне дуэли запрут вдвоём в какой-то унылой ресторации в Местре. Я знаю только название – «Ла Белла Венеция».

А вот Ека, не сомневаюсь, знает больше – Италия для неё земля родная, она свободно щебечет по-итальянски и, как утверждают очевидцы, готовит кассату не хуже какой-нибудь маммы .

Добрая Ирак пытается отвлечь меня от грустных мыслей. Она, как и все, считает, что эта дуэль больше смахивает на самоубийство. Книжка, которую моя помощница взяла «почитать в дорогу», делится сведениями о далекой антарктической экспедиции – вот уж не думала, что у Ирак такие странные интересы.

– Участники экспедиции, – говорит Ирак, – закупали продовольствие в лондонском «Хэрродсе»! Смотри, вот полный список: морковь, свёкла, спаржа, цветная капуста, корица, имбирь…

Ирак вдохновенно озвучивает список закупок моряков, отплывших на корабле «Морнинг» в 1903 году, и передо мной, как в хороводе, внезапно появляются все эти продукты. Сельдерей в собственном соку. Луковая мука. Тапиока. Бекон, индейка, свиные отбивные, бычьи хвосты, бараньи котлетки… Утка с зёленым горошком и чёрная смородина. Я вижу утку гораздо чётче, нежели размытую, грязно-серую землю за иллюминатором – вижу и придумываю рецепты, один за другим.

В конце концов, я так долго была лучшей в своём деле! Так долго быть главной героиней и не привыкнуть к этому – кто-нибудь на такое способен?

– Поразительно, сколько всего можно было накупить в 1903 году на две тысячи фунтов! – восхищается Ирак. – Знаешь, те, кто покупал всю эту благодать, отправлялись спасать экспедицию Скотта.

– Спасли?

– Нет, – говорит Ирак, а стюардесса, сама уже одуревшая от собственной улыбки, резко задёргивает шторки – они отделяют наш бизнес-класс от прочих пассажиров. Кирилл Сергеевич побелевшими пальцами пристёгивает ремень безопасности и, кажется, проверяет его на прочность.

– Наш самолёт приступил к снижению, мы прибываем в аэропорт Марко Поло, – сообщает нам стюардесса и отбывает в экономический салон, инструктировать пассажиров-помощников. Вот вы, читатель, знаете, кто такие пассажиры-помощники?

Случайная пухленькая знакомая, с которой мы коротали время в одной из поездок, перелетая, как птицы, из одного порта в другой, искренне пожаловалась мне, что её всегда сажают в хвост самолета. Когда бы она ни явилась на регистрацию, каким бы ни был борт, вердикт всегда один – хвост, и только хвост!

– Почему? – недоумевала пухленькая. Ей и в голову не приходило, что причина единодушия работников воздушных служб – в лишнем весе пассажирки. А вот меня, в тех случаях, когда я не лечу бизнес-классом, обязательно усаживают у аварийного выхода – видимо, у меня очень ответственное лицо. Человека с таким лицом непременно зачисляют в пассажиры-помощники – если, не дай бог, что случится, сидящие рядом с аварийным выходом граждане должны помочь прочим обитателям салона покинуть самолёт. А ещё им можно вольготно вытянуть ноги и наслаждаться своей особой ролью…

Самолёт мягко, по-кошачьи, приземлился, Кирилл Сергеевич трижды осенил себя крестным знамением и отстегнул ремень безопасности, как будто разорвал финишную ленту.

В аэропорту нас ждали две машины – первая забрала Кирилла Сергеевича и Ирак в Виченцу, во вторую сгрузили меня и мой чемоданчик.

– Первый раз в Венеции? – спросил водитель, улыбаясь не хуже гондольера. Английский его был корявым, как пень.

– Бывала и раньше, – скромно ответила я.

– И всегда в Местре?

Ха-ха. Я промолчала, решив, что буду молчать до самого отеля. А вот и он, наверное, – водитель замигал поворотником, прицелившись к неприметному фасаду с бело-синей вывеской. Альберго «Альберта». Рядом, дверь в дверь, – вывеска ресторана «Ла Белла Венеция». Венецией тут разве что пахло – точнее, припахивало. Водорослями и ещё чем-то подгнившим.