Норман Льюис - Бегство от мрачного экватора. Голоса старого моря

— А мне — нет, — сказала Лиз.

Он усмехнулся:

— Пожалуй, мне тоже не жалко.

— Я вырвала себя с корнем, — добавила она. — Теперь не могу дождаться отъезда. Как ты думаешь, рейс не отменят?

— Не должны, ведь на нем полетят футбольная команда и ее хозяева.

— Да, ты прав. А что мы будем делать, когда вернемся домой?

— Возьмем отпуск и поедем в тихое место, — сказал он. — Туда, где люди ходят без оружия.

— В прохладное место, — сказала она. — Где идут дожди. Например, в Шотландию. Ты только представь себе; шотландский туман, пейзажи в пастельных томах… А после отпуска что мы будем делать?

— Ну, так далеко я еще не загадывал.

— Это не столь важно, правда? — сказала она. — Пока мы вместе. Ты останешься в «Благотворении»?

— Пока да, — сказал он. — Я обещал помочь Чарльзу, Ты ведь не против? Мы можем пожить месяц-другой в Лондоне.

— Как хочешь, дорогой, — сказала она. — Если надо, мы останемся в Лондоне.

Птица с ярким оперением, выпорхнув из чащи к воде, едва не задела их и снова с пронзительным криком исчезла среди деревьев.

— Скучное место, где не к чему приложить руки, — вот что мне сейчас нужно, — сказала она. — Во всяком случае, на неделю-две. А потом — какая разница?

— За последние шесть лет это моя двенадцатая заграничная поездка.

— А у меня, кажется, пятая.

— Понравится ли тебе другая жизнь? Не знаю, какая именно, но, во всяком случае, более оседлая.

— Посмотрим, — сказала она.

— Я думал о твоем чувстве причастности ко всему происходящему, — сказал он. — Я сам всегда страдал из-за него. После моего отъезда из Биафры я долго не мог освободиться от того, чем жил там. То же после Индии. Я все еще ношу в себе Индию и Биафру. Я понимаю, что это непрофессионально — бесконечно изводить себя проблемами, которые должны отойти в прошлое, проблемами, с которыми ты уже ничего не можешь поделать.

— Я хорошо тебя понимаю, милый. Мне все еще не дает покоя дамба, которую строили при мне на Сицилии. Мы чувствовали, что это и наше дело. А трудностей там хватало. Знаешь, компенсация за землю, мафия, другие вещи. Эта дамба была самым важным делом в моей жизни, и вдруг мне пришлось все оставить и мчаться в новое место. Я до сих пор думаю о тех людях, об их проблемах. Ведь это были и мои проблемы, и когда мне пришлось уйти от них, мне стало еще труднее, чем тогда, когда я пыталась их разрешить.

Говорят, что после ампутации ноги человек продолжает ощущать в ней боль. Это примерно то же самое. Ты меня понимаешь?

— Когда мы уедем, будет то же самое? — спросил Хоуэл.

— Да, наверно, милый, — сказала она, — и на этот раз. Но я все равно не захочу снова оказаться в Лос-Ремедиосе. Устала от перестрелок, от комендантского часа, от собак, которые бросаются на нищих.

— Ты уже собрала вещи? — спросил он.

— Мне практически и собирать-то нечего. Двух дней хватит. Как ты думаешь, Седрик тоже уедет?

— Это зависит от Чарльза. Мне кажется, в конце концов Седрик уедет.

— Дай-ка мне подумать, — сказала она. — Что еще я должна сделать? Не забыть бы съездить завтра в Сосиего. Ты меня не свозишь?

— Охотно. Когда тебе удобнее?

— Утром. Местный лавочник кое-что для меня припас. Обычно я езжу с Гомером Кингом, но на этот раз он не может.

— Это не тот лавочник, у которого питомник? — спросил Хоуэл.

— Тот самый. Он продает змей и детенышей ягуара. Гомер покупает у него бабочек, а я — индейские монеты для коллекции.

— Покажи мне как-нибудь твою коллекцию, — попросил Хоуэл. — Сколько времени займет дорога.

— Два часа на пашем ситроене, — сказала она. — Это прохладное живописное место. Мы устроим там пикник.

— Великолепно! — сказал он. — Так и сделаем.

А я до конца дня разберусь с работой. Чтобы завтра быть свободным.

— У тебя много работы?

— Я обещал Чарльзу написать отчет, — сказал он. — Больше я не могу тянуть. — Он нахмурился. — Я даже не знаю, с чего начать.

— Не будь к нам слишком суров, — сказала она. — Пожалуйста, дай мне потом прочитать.

Составление отчета заняло весь остаток дня, он был полон отчаяния. «Все бесполезно, — думал Хоуэл, — буквально все. Слава богу, что все средства уже израсходованы». Он вспомнил унитазы со сливными бачками, сваленные в груду возле безводной деревни в районе Кералы.

Доставка порошкового молока в горные селения 45 ф. ст. (молоко пропало)

Обучение индейских девушек вязанию и вышиванию в коммерческих целях 125 ф. ст. (обучение прекращено)

Оросительная система 570 ф. ст. (не используется вследствие отсутствия воды)

Курсы почвоведения и агротехники 55 ф. ст. (закрыты вследствие отсутствия учащихся)

Выращивание помидоров 220 ф. ст. (прекращено по причине отсутствия рынка сбыта)

Курсы парикмахеров и ведения домашнего хозяйства для индейских девушек 285 ф. ст. (частичный успех — одна девушка стала парикмахером)

Библиотека 100 ф. ст. (взято три книги за два с половиной года)

Он написал:

«Дорогой Чарльз!

Мне мало что удалось сделать для достижения главной цели моего приезда. К сожалению, ваши опасения подтвердились. Ничего необычного в этом нет. К моему появлению все уже затихло и было предано забвению.

Вы интересовались моими впечатлениями от нашей работы в Колумбии. Положа руку на сердце, я не могу признать ее успешной. Обреченность замысла обусловлена в первую очередь его несостоятельностью, а также — хотя и в меньшей степени — недостатком взаимопонимания. Надеюсь, мой отчет поможет понять причины этого. Сталкиваясь с проблемами, разрешить которые не в наших силах, сотрудники находят единственный выход в организации учебных курсов и сборе статистических данных. В результате мы многое знаем о стране, но мало что можем изменить. Лиз и Седрик упорно работают в неблагоприятных условиях, но я считаю, что им обоим перемена обстановки пойдет на пользу.

Что касается индейцев, что тут сказать? Мы приехали сюда за пять минут до их гибели, мы слишком слабы и немногочисленны, чтобы хоть как-то повлиять на их судьбу, да и одного нашего энтузиазма недостаточно. Но мы можем хотя бы поднять наши голоса — если только они не потонут в алчном хоре — против того истребления, которое совершается здесь во имя прогресса и которое само но себе наносит прогрессу непоправимый урон. Индейцы вымирают, потому что „прогресс“ решил, что ему Необходимо сырье (запасы которого будут исчерпаны через двадцать лет), и вместе с индейцами гибнут последние на земле девственные леса. С удивлением читаю я, что в это самое время представители пятидесяти семи стран — членов МБП [34] Между народная биологическая программа — организация, учрежденная в Вене в 1963 г. для координации исследований в области биологии, в частности адаптации. собрались в пятистах милях отсюда и сообща изучают то, что в заметке названо „поразительной способностью индейцев адаптироваться к окружающей среде“, и на основании сделанных выводов решают, каким путем можно научить людей западного мира сохранять свою среду обитания, а не разрушать ее, как сейчас».