Анна Васильевская - Домашний кинотеатр или исповедь правильной девушки

– Подожди, так сколько тебе тогда было лет? – спросил с удивлением Андрей.

– Пятнадцать, – машинально ответила я.

– Пятнадцать лет?! И ты сама себе не мыла голову?!

– Да, даже стыдно признаться, но это было так. И я ненавидела то, как это делала моя мать.

– Оно и понятно...

– Вообще, я бы хотела на неё посмотреть, если бы её заставили столько времени стоять неподвижно, так низко наклонившись. И если бы я ещё в это время по телефону разговаривала. Давно уже пора было поставить аппарат с определителем номера, тогда можно было бы не беспокоиться. Не успел ответить, потом посмотрел, перезвонил. Только перезвонить денег стоит, поэтому проще было бросить меня с мокрой головой и пойти отвечать.

– Ты знаешь, в данном случае я бы даже немного защитил твою маму. Она ждала твоего отца с обедом, а тут выясняется, что он задерживается, предупредив об этом в последний момент…

– Ага, с обедом она его ждала! – сказала я с иронией. – Сварила гречку, достала из холодильника куриные сосиски, поставила на стол горчицу или кетчуп – вот вам и весь обед. Меня уже тошнило от этих сосисок. Мы их ели месяцами просто постоянно. Они были на распродаже, вот мать и накупила их, забила ими всю морозилку, а потом размораживала и размораживала. Конца не видно. Хоть бы их сварила, что ли. А потом это называлось: с обедом жду.

– Извини, я не знал, – ответил Андрей.

– Тебе не за что извиняться. Сложно себе такое представить.

– Неужели мама никогда ничего не готовила?

– Очень редко. Она не любила это дело, но помогать себе на кухне тоже не разрешала. Нам уже всем дико надоело есть бутерброды да куриные сосиски. Отрадой было съездить к бабушке или пойти в гости. Хотя в гости мы нечасто ходили, мама ведь почти ни с кем не общалась.

– А со второй бабушкой вы часто встречались?

– Да, конечно.

– То есть к ней было другое отношение, чем к маме отца?

– Совершенно другое. Мы с ней часто виделись, она у нас очень много времени проводила, правда, мать редко разрешала нам ездить к бабушке с ночёвкой, словно боялась хоть на миг утратить контроль над нами. Но вообще мать побаивалась бабушку.

– Но, видимо, не так уж сильно, если вас и при ней била. Ведь не побоялась.

– Тоже правда.

– А как умерла ваша вторая бабушка?

– Она умирала очень тяжело, от рака. Сначала лежала в больнице, а когда её выписали, мы взяли её к себе и заботились о ней до последнего дня.

– И твою маму не смущало, что ко второй бабушке она отнеслась совсем по-другому?

– Нет, нисколько. У меня было даже такое ощущение, что она упивается тем, что в доме произошла беда, что ей надо себя посвятить уходу за бабушкой. Это как-то укрепляло её самомнение. При этом мы, как всегда, совсем не считались.

Аня сидит за компьютером, у неё очень грустное лицо, на глазах слезы. Переписывается в чате со своей подружкой.

Подруга.Как у тебя прошёл твой пробный экзамен?

Аня.Не знаю, честно говоря, мне сейчас совершенно не до него.

Подруга.Что случилось???

Аня.Вчера ночью мою бабушку на скорой в больницу увезли. Она теперь в реанимации без сознания лежит.

Подруга.Бедная... Я могу вам как-то помочь?

Аня.Вряд ли... Хотя спасибо за готовность.

В комнату входит мать.

Мать.Собирайся, пойдём к бабушке в больницу. Там скоро часы посещения начнутся.

Аня.Хорошо, мама, сейчас иду.

Аня пишет подружке.

Аня.Я как раз сейчас с мамой пойду в больницу. Напишу тебе, как вернёмся. Давай!

Мать.Ты долго собираться будешь?!

Аня, не дожидаясь ответа подружки, выключает компьютер.

Аня.Иду, мама, через минутку буду готова!

Бежит переодеваться, слышно, как у неё хлопают дверцы шкафчиков. Выходит в коридор, надевая на ходу свитер. Мать уже стоит с недовольным выражением лица, нервно притоптывая ногами.

Аня.Уже бегу, мама.

Быстро одевается, накидывает шарф, куртку застёгивается на ходу. Они выходят.

Мать с Аней идут по улице. Дочь еле успевает за матерью. Они ни о чем не разговаривают. Вдруг у Ани отстёгиваются наручные часы и падают на тротуар, в снег. Она наклоняется, чтобы их поднять, отстаёт на секунду от матери. Та нервно оборачивается и сразу начинает кричать.

Мать.Ты что, издеваешься?! Что ты делаешь?!

Аня.Я только подняла часы, мама, уже бегу.

Мать.Какие ещё часы?

Аня.Мои наручные часы. Они отстегнулись и упали.

Мать.То есть часы для тебя важнее твоей бабушки?

Аня.Нет, конечно. Я же их только подобрала...

Мать.Я сейчас в таком состоянии, что мне плевать на все часы мира. Я бы даже не заметила, если бы они у меня сейчас расстегнулись. А тебе, видимо, плевать на бабушку.

Аня.Мне не наплевать, мама. Я вообще-то очень из-за неё переживаю.

Мать.Нет, не переживаешь. Ты сидишь за компьютером и только делаешь вид, будто волнуешься. Я сейчас ни с кем разговаривать не могу, а ты всем рассказываешь, будто что-то интересное случилось. Тебе наплевать на всю нашу семью.

Аня начинает плакать.

Мать.Ну что ты как размазня какая-то?! Прямо на улице реветь будешь? Что, кто-то умер?

Аня.Нет.

Мать.Прекрати немедленно! Как ты в больнице покажешься в таком состоянии?

Аня.Вообще-то там большинство людей в таком состоянии.

Мать.Ах ты, хамка какая! Как тебе не совестно? У меня мать в больнице лежит, а ты мне хамишь?! Ты зачем со мной пошла, чтобы мне настроение ещё больше испортить?

Мать замахивается на Аню, но та успевает увернуться.

Мать.Ты зачем со мной пошла, я тебя спрашиваю?!

Аня.Я иду бабушку навестить.

Мать.Нет, ты не к бабушке идёшь. Тебе на неё плевать. Только и ждёшь, чтобы вернуться домой и всему миру рассказать, какая ты несчастная!

Аня идёт и молча плачет...

Этим воспоминаниям не было конца. Андрей меня слушал, жалел, пытался помочь. Тогда мне это было очень нужно, хотя сейчас мне кажется, что, может быть, не стоило этого делать. Я переживала все эти моменты заново, опять себя терзала и плакала, хотя это ничего не меняло. А что, собственно, могло измениться от таких разговоров? Было очевидно, что мать думала только о себе. Она считала, что я – хамка и нахалка, которая притворяется, будто переживает из-за болезни бабушки. А единственным человеком, который мог страдать по-настоящему, была, естественно, она. Мать, как всегда, захлёбывалась этой своей теорией о том, что она всем занимается одна, ей никто не помогает и не поддерживает.