Эмили Бликер - Когда я уйду

— Знаешь, он приходил ко мне ночью.

— Приходил?.. Господи! Он хоть тебя не тронул?

— Нет. Со мной все нормально. Вообще он прямо ни в чем не признался, только намекал.

— Мой адвокат был на допросе. Когда Брайану показали таблетки, которые нашли у нас в доме, он сам сказал, что подкинул их тебе, потому что ты… спал с его женой.

Энни включила поворотник и три раза посмотрела налево, хотя дорога была пуста.

— А его друзья-полицейские решили, что повод недостаточно веский.

— Точно. Так что у него серьезные проблемы.

— Какая же ты храбрая!.. Один на один ты с ним больше не встретишься, обещаю.

Энни покраснела и улыбнулась. Как хорошо и правильно, что она снова вернулась в его жизнь…

— Помнишь письмо, которое прислала мне Натали?

— Ты им еще у меня перед носом помахала и сказала, что прочитать не дашь?

— Ага.

— Не помню, — поддразнил Люк. Он испытывал невероятное облегчение от того, что навязчивое желание прочесть любую строчку, написанную рукой Натали, испарилось. Если голубые конверты перестанут приходить — ничего страшного.

— Хочешь, расскажу, что она мне написала? Там многое о тебе. — Энни свернула к торговому центру рядом с китайским ресторанчиком, где Люк и Натали часто перекусывали. Почти приехали. Скоро покажется здание больницы.

— Расскажи, если хочешь.

— Хочу.

— Тогда слушаю.

Энни поставила машину на полупустую парковку и заглушила мотор.

— Она писала в основном о детях, о жизни, о том, что интересно только нам с ней. А в конце сказала две вещи. Первая — я заслуживаю лучшей жизни. И вторая — нам с тобой надо подружиться. По-настоящему. Стать лучшими друзьями, как мы с ней.

Люк накрыл рукой руку Энни и отважился посмотреть ей в глаза. Синие, почти прозрачные, как обкатанные морем стекла, которые он видел в кабинете у Алекса Керкса в те времена, когда отец Люка на него работал.

— То есть ты дружишь со мной только потому, что Натали попросила?

— Вовсе нет. — Она отняла руку. — Сперва я решила, что она так написала, потому что хочет, чтобы я за тобой приглядывала. А когда мы съездили в Пентуотер, я поняла, что Натали знала: ты мне тоже нужен.

Признание повисло в воздухе, и Люк втянул его в себя, будто глоток воздуха. Все это время его терзала вина. Он чувствовал себя эгоистом оттого, что Энни стала ему столь необходима. Но они оба нуждались в поддержке, и за то, что Натали поняла это задолго до них самих, он готов был простить ей все ее секреты.

— Слушай, мне пора идти. — Он кивнул на пятиэтажное здание больницы. — Ты со мной?

— Не могу. Уилл остался с Клейтоном, я обещала, что быстро вернусь, ему сегодня еще на практику в школу.

— А, ну ладно. — Люку хотелось рассказать ей о том, что Джесси — дочь доктора Нила и что было бы хорошо, если б Энни была рядом, когда Люк впервые встретится с этим человеком, но она уже начала говорить:

— Я очень за тебя волнуюсь, и если ты чувствуешь то же самое, хоть чуть-чуть, все может быть просто чудесно…

Люк знал, что она права. Он мог бы полюбить ее.

— Но?..

— Я пока не готова. И ты, по-моему, тоже.

— А я никуда не спешу. Только не избегай меня больше, ладно?

— Нет-нет, тебе от меня так просто не избавиться. Но приходить я буду только из-за детей, ясно? Не воображай, что к тебе.

— А ты помнишь, что я вижу, когда ты врешь?

Энни не сдержала смех, и Люк тут же решил, что при первой же возможности будет ее смешить. А вот и повод для встречи.

— Завтра у Клейтона день рождения. Не знаю, будем мы праздновать или нет — смотря как там Джесси, — но без торта не обойдемся. Приходи.

— Вообще-то Терри меня уже пригласила. Еще до всего. Я ей сказала, что не приду.

Люк кивнул. Он понимал, что Энни переживает крах своего брака.

— Хорошо. Если передумаешь, скажи.

— Обязательно. На эти выходные прилетает Мэтт.

— Правда? Здорово! Сколько его не было?

— Почти год. Когда он уезжал в колледж, сказал, что не вернется, пока в доме Брайан. Я тебе не говорила, стыдилась… Это ж надо, родного сына променять! Ну, и бардак у меня был в голове…

— А я был одержим письмами от умершей жены. И у кого из нас бардак больше?

— Странное сравнение.

— Так и мы ненормальные.

— Точно.

Они оба умолкли. Ладонь Люка лежала у Энни на плече. Она склонила голову, прижав щекой его руку. А потом шумно вздохнула и выпрямилась.

Люк усилием воли заставил себя убрать руку и потянулся к заднему сиденью за вещами. Снова она оказалась близко — щека всего в нескольких дюймах от его носа. Царапины почти зажили, остались лишь белесые полосы. Он прижался к ним губами, не в силах противиться порыву. Нежная кожа, слабый аромат шампуня от волос… Хватит. Люк отодвинулся и отстегнул ремень.

— До завтра!

— До завтра! — откликнулась Энни.

Люк зашагал к больнице. Похоже, он ошибся, сказав Натали, что никогда не полюбит снова. Так же, как любил ее, — не сможет. А по-другому… Время покажет.

За стойкой регистрации сидела пухлощекая женщина с приветливым лицом. Она объяснит, куда идти, но что он будет делать, оказавшись на месте? Что скажет Нилу Таунсенду? Его дочь в палате, она серьезно больна. Ссориться не время. Ради Джесси Люк готов был притвориться, что впервые слышит имя ее отца — который виноват в том, что его собственная дочь давно лежит в могиле.

Женщина из регистратуры и в самом деле оказалась приветливой. Она сообщила, что Джесси лежит в 482-й палате на четвертом этаже. Люк поднялся на лифте, прошел по коридору и остановился перед палатой, прислушиваясь к голосам из-за двери — смех Мэй или монотонный бубнеж Терри подсказал бы ему, что он не ошибся. Но за дверью царила тишина, нарушаемая только писком медицинской аппаратуры. Надо набраться храбрости и войти…

В небольшой палате стояла всего одна кровать. Там спала Джесси — бледная, опухшая. На стуле у кровати, скрестив на груди руки, дремал доктор Нил. Губы у него слегка шевелились, будто он читал про себя молитву. Вылитая копия фотографии с сайта Мичиганского университета — аккуратная с проседью бородка, полностью седая голова… Тот самый человек, из-за которого его дочь отдали сумасшедшей приемной матери. Человек, который помог Натали воплотить в жизнь затею с письмами — странную, порой мучительную. Сейчас перед Люком был страдающий отец. «Отложим разборки на потом, подождем, пока Джесси поправится. Надо найти Мэй и Терри».

Люк попятился и, неожиданно впечатавшись в дверь, невольно охнул. Доктор Нил открыл глаза.

— Здравствуйте!

Люк выругался про себя. Вести светскую беседу с человеком, которого проклинал последние семь месяцев, будет непросто. Но выхода нет. Хоть бы Терри с Мэй вернулись поскорей…

— Здравствуйте! Вы, наверное, отец Джесси. — Он отлип от двери и сделал шаг навстречу. — Я — Люк Ричардсон.